Страх - Владимир Константинов

— Я лично могу это гарантировать.

— И гарантии мне твои, как этому… Зайцу. Как зайцу этот… Как стопсигнал. Мне нужна полная… Картина полная жизни этого… Бублика этого. Где был, с кем того… Что б ни того, ни чего.

— Сделаем, — заверил Варданян.

— Что у тебя еще? Есть чего?

— Тут такой вопрос, Виктор Ильич, — замялся шеф безопасности.

— Какой вопрос? Говори — какой?

— Кассета эта… Это лишь копия, Виктор Ильич.

От этой новости Сосновский даже подскочил, лицо его налилось красным.

— Ты что такое?! Почему такое?! Откуда знаешь?

— Я отдавал кассету специалистам. Все точно.

Виктор Ильич выскочил из-за стола несколько раз взад-вперед пробежался по кабинету. Остановился около Варданяна и, вперив в него ненавидящий взгляд, спросил:

— А где этот… Как его?

— Подлинник, — подсказал генерал.

— Ну да… Конечно. Где подлинник?

Варданян неопределенно пожал плечами.

— Этого мы пока не знаем.

— А кто должен?! Знать должен? Папа этот?! Римский этот? Кто тут кто?

— Я полагаю, что подлинник у того, кто передал копию Броневому.

— А кто этот? Кто?

Варданян вновь пожал плечами. Это здорово возмутило Сосновского.

— Это ты почему плечами тут?! — закричал он. — Как барышня какая тут передо мной… Распожимался тут мне. Этак каждый может. Ты мне дело, ага… Что б конкретно.

— Я убежден, что это кто-то из вашего ближайшего окружения, Виктор Ильич, — глухо проговорил Варданян, избегая встречаться взглядом с Сосновским.

От этих слов тот весь прямо-таки взвился, затопал ногами, грохнул по столу кулаком, истошно закричал:

— Как ты смеешь, дурак?!… Такое, дурак?… Говорить такое смеешь, дурак?! Как?!

— Но только это так, Виктор Ильич, — упрямо проговорил Варданян. Лицо его побледнело, посуровело, резко обозначились скулы. Он прекрасно понимал, чем все это может для него кончиться.

— Как?! Почему?!

— Встреча эта проходила в вашем офисе, куда вход посторонним строго запрещен, в том числе и спецслужбам.

— При чем тут эти, — проворчал Сосновский, немного остывая. — Вот они у меня где, службы эти где, — и он продемонстрировал маленький, но крепкий кулак.

— Тем более, — кивнул Варданян. — Поэтому, без ваших людей здесь не обошлось. Факт.

— Без наших, Алик Иванович, — поправил его Виктор Ильич. — Кто бы это… мог быть? Кто?

— Думаю, что кто-то из ваших помощников, Виктор Ильич.

— Дурак! Ты что такое, дурак! — снова начал заводиться Сосновский. — Мои помощники на сто раз, ага… Проверены на сто раз. Это кто-то из твоих… Ничего другого, как того… как шпионить за этим… за хозяином. Ничего другого не могут, ага.

— Нет, это исключено, — убежденно проговорил Варданян.

— А-а, — пренебрежительно махнул рукой Сосновский. — Каждый этот… Как его?! Птица такая? Кулик, вот. Каждый кулик свое болото… Вот именно. Ты же сам говорил, что кто-то из своих? Кто?

— Возможно, кто-нибудь из вашей личной охраны? — высказал предположение шеф службы безопасности.

— А ты с Васюковым того?… Говорил с Васюковым? Он ведь в твоем этом… В твоем подчинении.

— Нет еще, Виктор Ильич. Я ведь с самолета сразу к вам.

— Поговори. Не знаю, как вы там, но только мне этого сукиного сына того… живым или ага… И что б подлинник и копии все… До одной все. Иначе… Иначе самого тебя того… Самого доставят этим… родным и близким, — мрачно пошутил Сосновский. — Даю тебе… — он подвел глаза к потолку, что-то долго соображал, затем сказал: — Даю тебе три недели, ага. Как того… Понял как?

— Попробуем, Виктор Ильич, — тяжко вздохнул Варданян.

— Ты мне не того… Попробует он. Одна попробовала, ага, и этих… семерых родила.

— Ну, мне это не грозит, — улыбнулся генерал.

— Еще как, ага, — двусмысленно проговорил Сосновский. — Что у тебя еще? Есть ещё что?

— Очень даже есть, Виктор Ильич, — самодовольно проговорил Варданян.

И Сосновский понял, что его шеф службы безопасности оставил напоследок приятную новость.

— Что там того?… Что у тебя там? Не тяни.

— Вы помните подполковника ФСБ Кольцова Павла Ивановича, Виктор Ильич?

И Сосновский понял, что Варданян недаром этого… Негодяя этого… Вспомнил этого. Недаром. Прошлым летом этот Кольцов, или как его, неожиданно, ага, оказался у Руслана Татиева… В горах оказался. И около месяца вел с ними эту… игру. Имено этот сорвал, ага, операцию, тщательно подготовленную им, Сосновским, операцию по ликвидации этого… абрека этого… Руслана этого. Как же ему, Сосновскому, его этого… Кольцова этого не помнить.

— Как же мне его не того… Сколько он крови у меня того… попил, ага. А ты зачем о нем? Почему?

— Вы ведь, Виктор Ильич, давали задание его найти? Помните?

Сосновский все помнил. Все. Как он мог забыть этого, как? Никак не мог. Какой-то переиграл, ага… Его самого переиграл. Разве такое того… Разве забывается? Ведь по милости этого он, Сосновский, столького натерпелся, страха натерпелся. Нет, такое на забывается. А когда этот… Кольцов этот внезапно исчез, Виктор Ильич дал задание Варданяну найти, ага. Но все поиски не к чему… Тот как в воду, ага.

— Ну и что?

— Нашли мы его, Виктор Ильич! — радостно объявил Варданян. — Мои люди случайно на него на улице натолкнулись.

— На какой ещё того… Улице какой? — раздраженно проговорил Сосновский. Он и сам не мог понять, что его возмутило в поведении начальника службы безопасности. Может, эта его… искренняя радость эта, которую сам не помнит когда. Может быть.

— Так в Новосибирске на улице, Виктор Ильич, — недоуменно и несколько обиженно ответил Варданян. Он никак не мог понять причины раздражения шефа. И это его мучило.

— А зачем он там?

— Он там работает оперуполномоченным уголовного розыска. А фамилия его Беркутов. Подполковник Беркутов Дмитрий Константинович.

— Что, простым этим?… Простым опером?! — очень удивился Сосновский. Он никак не мог того… Никак не мог согласиться, что его переиграл какой-то… опер какой-то.

— Ну, не простым. Оперуполномоченным по особо важным делам областного управления милиции. Кстати тогда он работал в команде небезызвестного вам Иванова.

— Вот как, ага! Так это он по его… Заданию по его к Татиеву?

— Этого я не знаю. Но постараюсь уточнить. Что нам с ним делать, Виктор Ильич?

— А что с ним… Обыкновенно. Его надо того…

— Ликвидировать?

— Ну зачем же, — недовольно поморщился Сосновский. — Зачем таких людей… Они мне самому ага… Пусть на меня поработает.

— Но как же мы его завербуем? Он же псих. Такие не покупаются.

— А зачем его… Он что тебе эта… Как ее? Кукла Барби? Он что тебе кукла Барби? Мы его по другому. Если хорошенько того… подумать хорошенько, то каждого можно ага… Заставить можно.

— Так что же нам делать?

— Доставить. Сюда доставить. А тут мы с ним поговорим о этой… Поговорим о любви и дружбе между этими, ага. — Сосновский весело подмигнул Варданяну. В умной голове олигарха уже начинал вызревать план, как заставить этого опера на него работать. Очень ему хотелось видеть этого среди своих слуг. Очень.

— Понятно. Разрешите выполнять?

— Давай, ага. Выполняй давай. Как доставите этого… Как его?

— Беркутова, — подсказал Варданян.

— Ага. Как доставите, сразу ко мне.

— Хорошо, Виктор Ильич. Разрешите идти.

— Ступай давай. Ступай. — Сосновский вяло махнул рукой в сторону двери. — Но помни того — у тебя всего три… недели всего три.

— Я помню, Виктор Ильич, — ответил Варданян, пятясь к двери. — До свидания!

Сосновский долго невидящим взглядом смотрел на дверь за которой скрылся Варданян. Дурак какой. Надо б его того… За менить надо… Но кем? Все кругом… Хорошо если бы этот согласился… Кольцов этот… Или как там его… Такой если согласится, то служит… Будь здоров как ага… Заодно и того… Заодно и поквитется… С этим, как его, поквитется… За все, ага.

Глава вторая: Видеокассета.

На Электродный завод Калюжный попал лишь через день, но вновь не застал Огурцова. Ему сказали, что тот вчера уехал в командировку в Кемерово и будет в лучшем случае только завтра. Эдурад Васильевич вновь отправился в Линево к знакомому дому, где проживала Гладких. При их первой встрече ему показалось, что она от него что-то скрывает. Теперь он в этом был почти уверен.

— А, это вы, Эдуард Васильевич. Здравуствуйте! — проговорила она так, будто давно ждала его прихода.

— Здравствуйте! Людмила Сергеевна, признайтесь — в прошлый раз вы что-то от меня пытались скрыть? — спросил он напрямую. — Я прав?

— Ну, отчего же, — смутилась Людмила. — Почему вы так решили?

И по её реакции Калюжный понял, что попал точно в цель. Очень даже попал.

— Я в прокуратуре работаю семнадцать лет и за эти годы научился понимать, когда люди говорят откровенно, а когда пытаются что-то скрыть. Тем более, у вас это не очень хорошо получалось прошлый раз.