Великий князь - Алексей Кулаков

 – Взвар.

Затем средний:

 – Каву!

Младший.

 – Сбитень.

И наконец, сама царевна:

 – Каву!..

Одновременно со словами выбора вновь проснулись родственные средоточия… С тем, чтобы через мгновение уснуть вновь. Неспешное поглощение десерта сопровождалось довольными фразами и тихими шутками – пока нежное личико Евдокии вдруг не надумало чуть побледнеть, а потом и вовсе приобрести едва заметный зеленоватый оттенок.

 – Ох!..

Потеряв интерес к пахлаве и какао, десятилетняя сладкоежка быстро покинула обеденный стол, сопровождаемая сочувственными взглядами братьев. Среднего и младшего – уж они на собственном примере знали, как тянет на нужную бадейку после пропущенного в еде и питьё зелья. Иван, прикончив последний кусочек халвы, не выдержал и подошёл к стулу сестры, вновь пробудив свои источник. Чуть помедлил, перепроверяя, затем взял изящный серебряный кубок и сравнил его содержимое с большим кувшином – уже догадываясь, отчего оплошала Дуня. Как-никак, самого на подобном подлавливали…

 – Так и знал, отрава под ободком!..

Действительно, секрет оказался простым – всего лишь слабительное, замешанное на меду, и нанесённое тонкой и почти неприметной полоской на столовое серебро.

 – Очень хорошо, Иван.

Средний из царевичей польщено улыбнулся.

 – А я?!?

 – И ты молодец, Федя.

Подхватив с полки серо-коричневую плоскую коробочку из картона, хлебосольный брат вручил её в цепкие руки младшенького.

 – Награда тебе.

Вскрыв коробочку и обнаружив в ней ровно-одинаковые торцы чертилок, Федор счастливо рассмеялся, просто-таки не веря своим глазам.

 – Сорок восемь цветов и оттенков… Беги, испробуй подарок в деле.

Вернувшиеся стольники убрали все следы обеда, всего через минуту оставив царственных братьев наедине.

 – Завидую тебе, брат.

Приоткрыв оконце, Дмитрий вздохнул свежего воздуха, проследил как двенадцатилетнее "чадушко" со всего маха упало на его ложе, и поинтересовался:

 – В чем же?

 – Ну как! Батюшка тебя всюду одного отпускает: в иные святые обители, на Ярославль и Рязань в прошлом году посмотрел. В Туле целых полгода провёл! А в Твери и вовсе, все полтора своей головой и разумением жил!.. Теперь вот в Полоцк съездишь… А я вот дальше Сокольников и Лосиного острова и носу не высовывал.

 – А кто с отцом по святым местам зимой катался?

Почесав живот, и ещё больше развалившись на зеленом покрывале, Иван огорчённо отмахнулся:

 – Да что там разглядишь, по пути-то? Квохчут надо мной, словно я цыпленок неразумный! Туда нельзя, сюда тоже. Даже просто проехаться по какой деревеньке, поглазеть на черный люд – и это невместно достоинству царевича!

Засмеявшись, хозяин покоев искренне посочувствовал:

 – Прямо стон души!

 – Тебе хорошо говорить!..

 – Ладно уж, замолвлю за тебя словечко батюшке, чтобы отпустил на месяц-другой к отцу Зосиме. По дороге всласть наскачешься, наохотишься, в Тверском кремле пару дней поживёшь да на город поглядишь. Ну и на обратном пути тоже не теряйся…

 – А отпустит?

 – У нашего рода особые отношения с Кирилло-Белозерской обителью – ты разве забыл?

Поёрзав в нешуточном возбуждении и предвкушении, средний сын великого государя мечтательно улыбнулся. Действительно, как это он не подумал о такой возможности?..

 – Настало время урока.

Иван тут же выкинул из головы все свои мечты и сел на ложе, приготовившись внимать. Однако Дмитрий не торопился показывать что-то новое, отвернувшись к окну.

 – Меня радует, как далеко ты продвинулся в освоении наследия крови, брат. Твоё упорство, старательность и в особенности – ум. Но более всего меня радует то, что я не вижу в тебе дурного жестокосердия.

Помолчав немного, наследник всё же повернулся к младшему лицом:

 – До этого дня я учил тебя, как стать сильнее и выносливее, справляться с болезнями и не бояться ядов… Ну и ещё кое-каким полезным мелочам.

Средний из царевичей тут же покосился на нарядный полавочник, скрывавший следы его недавнего экзамена. Вспомнил, с какой лёгкостью пробил насквозь толстенную буковую доску. И преисполнился заслуженной гордости. Ха, брат ещё не знает, как ловко у него получается удар саблей!

 – Ай!..

 – Не зазнавайся.

Потерев лоб, в который только что отвесили увесистый щелбан, Иван сосредоточился и сел ровнее – ничего-то и не скрыть от старшего!

 – К сожалению, несмотря на все мои старания, твои чувства и дар недостаточно… Тонки и изощрённы. Для воина и победоносного воеводы, кем кое-кто себя искренне видит в будущем, этого было бы более чем достаточно. Но для самовластного правителя – нет. Ему должно знать настроения подданных, дабы вовремя разглядеть справедливое недовольство простого люда и упредить любую крамолу и бунт среди своих бояр-князей. Поэтому с сего дня мы начнём изучать одну из граней лекарского дела под названием гипноз – не прекращая, впрочем, и прежних твоих занятий. Ибо?..

 – Нет предела совершенству, брате.

 – Правильно.

Дойдя до небольшого поставца в Комнате, хозяин покоев подхватил блюдо с виноградом и яблоками, вернулся в Опочивальню – где и подсел к брату, начав потихонечку общипывать крупные темно-фиолетовые ягоды.

 – Искусство гипноза очень древнее, старше книг Ветхого завета. Неизвестно точно, где именно оно зародилось, но уже жрецы Древнего Египта, Греции, Индии и Рима вполне уверенно им пользовались. От них оно перешло восточным знахарям и лекарям, а так же и волхвам славян… Которых старательно топил в воде и крови наш предок великий князь киевский Владимир Святославович, получивший за сии беспримерные труды достоинство святого. В странах католического креста это умение напрочь утеряно с падением старого Рима под напором варваров – но печаль по сему поводу мы с тобой отложим на другой раз.

С звучным хрустом вкусив плоти наливного яблока, Иван согласно покивал головой. Хоть вымри они все там, проклятые папежники – уж он по ним плакать точно не будет!

 – Суть гипноза в том, что лекарь с сильной волей…

Выслушав пояснения и тщательно поразмыслив под внимательным взглядом тринадцатилетнего учителя, средний из братьев подвёл итог:

 – Получается, это как тайный ход в пределы разума, минующий охрану и крепкие стены?

 – Хм, скорее как ключ к калитке в толстых и высоких крепостных воротах, ведь согласие и сила воли человека играют не последнюю роль.

Отставив опустевшее блюдо на прикроватный поставец, старший царевич обтёр пальцы, испачканные в соке виноградной лозы.

 – Однако, в соединении с даром нашей крови гипноз оборачивается не ключом, но тараном тяжким, коему что ворота, что стена – всё без разницы. Поэтому запомни основное правило этого искусства: разум человеческий очень хрупок, и сломать его всегда проще, нежели оставить в целости. А уж собрать такие осколки в единое целое может только Вседержитель.

Коротким молчанием завершив вступительную часть, Дмитрий перешёл к конкретным указаниям:

 – Итак, первое твоё упражнение!..

***

 – Пошла!

Щелк!..

Вот уже шестой день кардинал-епископ Хелма и Вармии, секретарь короля Польского, опытный теолог и одарённый дипломат терпел тяготы и лишения осенней дороги, а заодно терпеливо скучал. Надо сказать, что чувство это было Станиславу Гозию привычно, и не вызывало какой либо тоски или же упадка духа – тем более, что причина, заставившая пожилого клирика бросить все свои дела и выехать в полоцкое воеводство, была очень весомой. Вернее сказать, их было ровным счётом две: во-первых, повеление христианнейшего государя Сигизмунда Августа. А во-вторых, возможность сильно досадить великому князю Московии – если только его знатнейший вельможа и троюродный племянник князь Бельский действительно решился сменить сюзерена и отринуть византийский канон. Выгоды сие деяние сулило куда как немалые!.. Если уж кровный родственник государя северной Руси его покинет – то что же говорить об остальных? Зёрна вечных сомнений, злобного раздора и предательства в душах боярских наверняка дадут обильные всходы! А если и нет, то осведомлённость князя в замыслах царя Ивана была такова, что сама по себе с избытком оправдывала все возможные траты и хлопоты. Опять же, такой перебежчик наверняка знает немало интересных подробностей о гарнизонах порубежных крепостей и городов, припасах и воинской силе… Так что плата за подобную услугу в виде какого-нибудь староства в наследственное владение совсем не выглядела чрезмерной.

 – Надеюсь, переговоры выйдут удачными.

От монотонного звука осеннего дождя Гозий впал в сентиментальные воспоминания. Лет семь (или уже восемь?) назад он как-то навещал по делам церкви Полоцк. Доблестная шляхта, пронырливые евреи-зерноторговцы, основательные купцы-литвины, старательные ремесленники и благочестивые горожане… Сохранилось ли всё это? Да нет, вряд ли. Злобные московиты огнём и мечом прошлось по многолюдному и процветающему полоцкому воеводству, превратив его в некое подобие пустыни.