Третий раунд - Андрей Поповский

— Ишь ты чего захотел. Нэ положено, — отрицательно покачав головой, хмыкнул усатый.

— Да мне только своей девушке позвонить, — попытался объяснить Егор. — Она ведь не знает где я, что со мной, волнуется. Ну можно, а? Я по-быстрому.

— Да и пусть себе волнуется, бабам иногда полезно поволноваться, — жизнерадостно заржал красномордый, и, отсмеявшись, продолжил: — И вообще, мы-то почем знаем, кому ты там станешь звонить. Может, ты сейчас со своими дружками договариваться будешь, чтобы они тебя у нас отбили, или о том, как вам половчей следствие запутать… Нет, брат, шалишь, с нами эти номера не проходят.

— Да нет, я и правда своей девушке хотел позвонить, — сделал еще одну попытку Егор.

— Нэ засоряй нам эфир, сказано тэбе «нэт» и все тут, — вызверился на него усатый и, повернувшись к напарнику, добавил: — Арсен, ну че ты тут ржешь, как мэрин на конюшне, ты за ним лучше присмотри, а я пока по-быстрому в сортир смотаюсь.

Уже через три часа Егора на милицейской вишневой «девятке» подвезли к желтому трехэтажному зданию во Владикавказе, находившемуся на улице Олега Кошевого. Это здание было очень хорошо знакомо Егору. Раньше, еще в период его обучения в школе, здесь располагался городской УПК — учебно-производственный комбинат, где старшеклассники со всех школ города один раз в неделю проходили производственную практику. Егор тогда занимался здесь в мастерской по деревообработке, находившейся на первом этаже. Сейчас те времена давно минули, и теперь здесь располагался республиканский РУБОП. Двое доставивших его из Москвы конвоиров вели закованного в наручники Егора по ступенькам до боли знакомого ему крыльца. Когда Егора завели внутрь, он через открытые распашные двери, ведущие в коридор первого этажа, увидел трех мужчин, лежавших лицом вниз на бетонном полу, закинув сцепленные руки за голову. Над ними стояли двое вооруженных короткими автоматами омоновцев в сером камуфляже и в черных масках, скрывавших их лица. Когда Егора проводили мимо, один из лежавших на полу мужчин — мощный, широкоплечий, с наголо обритой крупной головой, одетый в дорогую кожанку и синие джинсы — вскинул голову и озорно подмигнул ему. Егор невольно замедлил шаг, пытаясь понять, знает ли он этого человека или нет, но здоровенный омоновец тут же сильно пнул мужика ботинком под ребра:

— А ну давай, голову опустил, гнида! Быстро голову вниз, я сказал!

Мужик опустил голову, а Егор снова ускорился, благо его конвоиры не заметили их мимолетного обмена взглядами. Егор мог бы поклясться чем угодно, что никогда прежде не видел этого человека. Его провели дальше по широкому коридору и, не доходя немного до того кабинета, где раньше располагался класс деревообработки, завели в небольшой вытянутый кабинет. Обстановка кабинета не отличалась особой роскошью: типовой канцелярский шкаф с распашными стеклянными дверцами, большой металлический сейф, зачем-то окрашенный масляной краской, несколько расшатанных стульев и невысокая тумбочка у стены, на которой стояли металлический электрический чайник, распечатанная пачка сахара рафинада и прозрачный пакет с сушками. У большого окна, за старым письменным столом, заваленным кипами бумаг, сидел невысокий темноволосый мужчина в сером штатском костюме и увлеченно что-то писал на стопке белых листов.

— Здравствуйте, Владислав Георгиевич, арестованный Андреев из Москвы доставлен, — лихо отрапортовал усатый.

Мужчина поднял голову, и устало кивнул.

— Да, хорошо, спасибо, Маер. Снимите с него наручники и можете идти.

— Владислав Георгиевич, — вмешался второй конвоир, — нас в Москве предупреждали, что арестованный может быть опасен, он там прямо в камере драку устроил.

— Да? Скажите пожалуйста, а по виду вроде и не скажешь. — мужчина за столом почесал гладко выбритый подбородок двумя пальцами и скептично окинул Егора с ног до головы. — И что, он у вас по дороге тоже буйствовал?

— Да нэт, вроде вел себя смирно, — честно ответил Маер.

— Ну, тогда я думаю, что он и здесь будет себя вести подобающим образом, — улыбнулся следователь и снова посмотрел на Егора. — Ведь правда?

— Да, конечно, — пожал плечами Егор, который с интересом рассматривал спартанскую обстановку кабинета следователя.

— Ну, вот видите… — следователь снова требовательно посмотрел на милиционеров. — Снимайте с него наручники, и вы свободны.

Маер снял с Егора браслеты и, скользнув по нему безразличным взглядом, вышел из кабинета. Массивный Арсен, сопя как паровоз, потопал за ним следом. Егор, растирая пережатые наручниками запястья, стоял посреди кабинета и вопросительно смотрел на следователя.

— Вы проходите, присаживайтесь, разговор у нас с вами будет долгий… — следователь приглашающее указал на стул рядом с письменным столом.

Егор подошел к столу, поставил свою сумку на пол и сел на указанный ему стул.

Мужчина за столом одобрительно кивнул и сразу же перешел к делу.

— Итак, я следователь по особо важным делам Марков Владислав Георгиевич, именно я и буду вести ваше дело. Давайте, для начала, выполним необходимые формальности. Назовите мне ваше имя, фамилию и отчество…

В этот момент дверь в кабинет распахнулась, и в кабинет заглянул здоровенный лейтенант-омоновец.

— Владислав Георгиевич, а с этими рэкетирами, которые тут у нас на полу раскорячились, что делать-то?

Следователь вскинул голову и, досадливо поморщившись, махнул рукой.

— Я сейчас занят, давай-ка сделаем так: вы их заприте по разным камерам, а я с ними со всеми по очереди потом побеседую.

— Ага, понял, так и сделаем, — огромный, как медведь, омоновец вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Ну-с, молодой человек, и на чем мы с вами остановились… — доброжелательно продолжил Владислав Георгиевич, снова посмотрев на Егора.

После более чем двухчасового допроса Егора заперли в маленькую, буквально два на два метра, камеру, пол в которой был сильно заплеван окурками, шелухой и прочим мусором. По углам этого основательно загаженного и непрезентабельного помещения валялись маленькие пустые пластиковые бутылки из под «пепси-колы» и «фанты». Никаких удобств типа раковины с водой, очка или хотя бы параши не было и в помине — просто маленькое голое помещение со стенами, покрытыми грубой серой цементной «шубой». Вещи Егора остались в кабинете у следователя, и теперь он об этом сильно пожалел, подумав, что на сумке с вещами можно было бы хотя бы сидеть, а так ему придется либо все время находиться на ногах, либо располагаться прямо на бетонном полу.

На самом допросе Егор совершенно не запирался и говорил почти всю правду. А толку-то было запираться, если все и так было ясно. Он директор предприятия, на которое в банке был взят кредит? Он! Он подписывал все бумаги на перечисление денег со счета в банке? Да, конечно! Он допустил нецелевое расходование денег, выделенных на закупку сельхозпродукции? Ну а кто ж еще, директор-то именно он. Его предприятие так и не вернуло кредит банку, а деньги исчезли в неизвестном направлении? Тоже да. Против документально подтвержденных фактов и собственных подписей на финансовых документах не попрешь.

Следователя, конечно же, интересовали детали: кому и куда были перечислены деньги из банка, кому был продан купленный товар и куда ушли деньги впоследствии. Егор, благо времени у него было вполне достаточно, заранее продумал более или менее правдоподобную версию показаний, чтобы не нагромождать лишних деталей и не усугублять свое и без того плохое положение. Он излагал все как по-писанному — кредитные деньги, как и предполагалось сначала, ушли на закупку сахара. Сахар был продан за пределами республики, хорошо еще что Марик, проводя обналичку, озаботился липовыми документами на покупку и продажу сахара. После продажи сахара, на вырученные деньги было решено купить спирт и разлить водку в Беслане в цеху у Борика. Потом завезенный ими спирт из цеха Борика украли, и по этому поводу было даже возбуждено уголовное дело, а сам хозяин цеха, через несколько месяцев после ограбления, скрылся в неизвестном направлении. Дальше, отвечая на вопросы следователя, Егор заявил, что потеряв спирт, он никуда не скрывался и даже обращался к руководству банка, поставив их в известность о своем бедственном положении. Тогда же он, как директор предприятия, пытался найти деньги для возврата кредита, в связи с чем и был вынужден ездить на заработки по всей стране. В Москву он ехал как раз устраиваться на работу, для того чтобы получить возможность выплачивать банку деньги по частям.

Версия событий в изложении Егора, в принципе, устраивала следователя, все, что тот рассказал, вполне согласовывалось с имевшимися документами и его собственными предположениями. Перечитав несколько исписанных подследственным листков бумаги, он удовлетворенно кивнув головой, аккуратно сложил все в серую папочку и, вызвав дежурного милиционера, велел ему отвести Егора в камеру.