Светочи Тьмы - Татьяна Владимировна Корсакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мастер Берг! – Агния улыбнулась. Зубы у нее оказались самые обычные – мелкие и белые. И уложенные в небрежную домашнюю прическу темные волосы не стремились ни к каким пугающим метаморфозам. – Я не слышала, как вы вошли! Чем обязана?
Она продолжала улыбаться Августу, но взгляд ее оставался настороженно-холодным.
– Да вот… – Он решил, что не станет стоять на пороге, как ничтожный проситель, поэтому вошел в кабинет и, не дожидаясь приглашения, уселся на неудобный стул с высокой резной спинкой. – Захотелось проведать своего протеже.
– Которого из них? – Черные глаза Агнии сузились, превратились в щели. Губы искривила недобрая улыбка. – Мне думалось, что все здешние дети – мои, а не ваши протеже, мастер Берг.
– Один все ж таки мой. – Август покачал головой. – Я говорю про Леонида. Леонида Ступина. Во время работы над башней мы сблизились с этим юношей.
– Сблизились настолько, что вы решили проведать его лишь спустя год?
– Мы вели переписку.
Это было вранье, но вряд ли Агния знает абсолютно все о жизни своих воспитанников.
– Если вы вели переписку, мастер Берг, то должны были знать, что Леонид покинул стены приюта. – Она смотрела на него одновременно снисходительно и насторожено.
– Когда? – Сердце екнуло и болезненно сжалось.
– Недавно, меньше месяца назад. Леонид отправился в Санкт-Петербург. Он мечтал и дальше учиться архитектуре, совершенствовать знания, полученные от вас. – В голосе Агнии звучала неприкрытая насмешка. – Вы не знали?
– Я знал, что Леонид собирается поступать в Институт гражданских инженеров. – Август кивнул. – Но, помимо этого, я знаю, что он не уехал бы из Горисветово, не попрощавшись со мной.
– А как он должен был с вами прощаться? – Агния больше не улыбалась, взгляд ее сделался цепким и злым. – Разве вы ответили хоть на одно из его писем? Разве подбодрили его, если не делом, то хотя бы добрым словом?
Она все знала. Знала, что мальчик ему писал. Знала, что письма его так и остались без ответа. Узнать это она могла лишь от самого Леонида. Значило ли это, что к ней Леонид был ближе, чем к нему? Август задумался. Это могло значить все что угодно. В конце концов, мальчик мог обидеться и потерять надежду. А к кому бежит обиженный ребенок? К матери! Или к той, кого хочет считать своей матерью. Тон последнего письма очень ясно об этом говорил. Не найдя понимания у учителя, Леонид попытался найти утешение у той, к которой испытывал искреннюю признательность.
– Каюсь, Агния Витольдовна! – Он опустил голову, потер глаза жестом смертельно уставшего человека. – Я виноват перед этим юношей.
– В чем же, Август Адамович? – Она подалась вперед. Сейчас лицо ее выражало искреннее удивление.
– Что вы знаете о пороках? – спросил он едва слышно.
О пороках эта женщина знала куда больше, чем он сам, но вопрос ее заинтриговал. Вопрос или его раскаяние? Август уже достаточно пожил на этом свете, чтобы понимать, что с ничтожного, маленького человечка спрос куда меньший, чем с человека сильного и решительного. На людские пороки и слабости общество привыкло смотреть сквозь пальцы. Так уж повелось.
– О каких пороках вы ведете речь?
– О своих. Исключительно о своих собственных. – Он горестно вздохнул. – Я ничтожный пьянчужка, Агния Витольдовна. Глупо отрицать очевидное. У меня есть единственный верный друг. Это зеленый змий.
Ах, знала бы она, какие на самом деле у него водятся знакомцы! Но сейчас не об том нужно думать. Сейчас нужно сделать все возможное, чтобы она поверила в его никчемность, чтобы успокоилась и перестала видеть в нем врага.
– Все мы не без греха. – Агния кивнула, как ему показалось, одобрительно, поправила прическу, приготовилась слушать дальше.
– Я не дал себе труда прочесть эти письма. – Август снова вздохнул, сцепил пальцы на животе, нервно задергал ногой. – Хуже того, я растапливал ими печь.
Агния заинтересованно приподняла бровь.
– Я прочел лишь самое последнее письмо, то самое, в котором Леонид сообщал мне о своем намерении отправиться в Санкт-Петербург.
– Почему прочли?
– Кончился самогон, – сказал Август просто. – Самогон кончился, а мозг прояснился в достаточной мере для того, чтобы я прочел письмо перед тем, как бросить его в огонь.
– И что вы почувствовали, мастер Берг?
– Стыд. – Он почти и не соврал. Стыд было одним из множества чувств, что вызвало в нем послание Леонида. – Стыд, а еще острое желание попрощаться с мальчиком, исправить хоть что-нибудь. И вот я здесь.
– Вы опоздали. – Агния встала из-за стола, выбрала из букета огненно-алый цветок, понюхала, потом воткнула себе в волосы. – Я сделала для него то, что не сделали вы. Поверьте, Август Адамович, Леонид счастлив. Он получил то, к чему стремился.
– Но я, я несчастен! – сказал Август порывисто. – Агния Витольдовна, Христом богом молю, дайте мне возможность исправить свою ошибку!
– Каким образом? – спросила она, оборачиваясь через плечо. Во взгляде ее черных глаз Августу примерещились языки пламени.
– Я не прошу многого, дайте мне его адрес. Я напишу ему письмо. Покаюсь, попрошу прощения.
– И станете дальше гробить свою жизнь? – Она усмехнулась. – Я же вижу вас насквозь, мастер Берг! Все порывы вашей ничтожной душонки!
Август напрягся, сжал кулаки, сдерживая и скрывая нервную дрожь в пальцах. Эта женщина и в самом деле способна на многое. Раскусить его безыскусную хитрость она сможет запросто.
– Вы никчемный, никому не нужный человечек, – продолжала Агния. – Вы не нужны даже самому себе. Так зачем вам мальчик? Что вы можете ему предложить, кроме этого своего внезапного раскаяния?
– Деньги, – сказал он и украдкой вытер выступившую на лбу испарину. – Для учебы и жизни в столице нужны средства. У меня они есть.
– У меня тоже. – Агния раздраженно повела плечом. – Можете мне поверить, Леонид больше никогда не будет нуждаться. А теперь прошу меня оставить. – Она выразительно посмотрела на лежащие на столе документы. – У меня очень много дел.
– Быть может, кому-то из ваших воспитанников нужен наставник? – предпринял он последнюю попытку.
– Нет, – ответила она резко. – Среди моих воспитанников больше нет тех, кто нуждался бы в ваших наставлениях, мастер Берг. Поймите меня правильно. – Ее голос немного смягчился. – Я несу ответственность за этих детей и не могу позволить, чтобы их образованием занимался такой человек.
– Понимаю… – Август встал со стула, суетливо одернул измятый сюртук. – Прошу меня простить. Разрешите откланяться?
Она ничего не ответила, повернулась к
