Центровая - Владимир Колычев

– А Медяка вы почему-то на деревянный лимон поставили.

– Где деревянный лимон, там и такой же ящик.

Крыс обычно выводят в расход. Возможно, так они собирались поступить и с Медяком. Глядя на Марго, запросто можно было представить, какой исход его ждет. Человек с такими глазами, как у нее, мог убить, по меньшей мере с легкой душой отправить на плаху. Она, как мне показалось, имела здесь немалый вес. Даже Самоед как-то прижух с ее появлением, а остальные слушали Марго с замиранием. Она здесь основная, а не Самоед.

– Надеюсь, я этого не заслужил.

Под курткой я держал «ТТ», вынуть его не долго. В рукопашной я мог уделать здесь кого угодно, хоть всех разом. Но все равно мне было немного не по себе.

– Кто тебе такое сказал? – Марго в язвительном удивлении повела бровью.

– Тут все есть. – Я достал из кармана блокнот, протянул ей, но она даже не шелохнулась, лишь спросила:

– Что это?

– Бухгалтерия. Что, когда, сколько. Я выплачивал Медяку сполна.

Цифры касались только Медяка, поэтому я запросто мог расстаться с этим блокнотом. Тем более что копию уже снял.

– Сдаешь Витю? – Марго презрительно усмехнулась.

– Почему сдаю? Вы предъявили ему, значит, и мне. Если я не так понял, то пардон. – Я вернул блокнот на место.

– Нет, ты все правильно понял. Сначала ответит Медяк, потом придет твоя очередь.

– Я в чем-то не прав?

– Не знаю, разберемся.

– Разбирайся. – Я снова достал блокнот, протянул ей.

На этот раз Марго забрала его. Пролистнула, просмотрела, но ничего не поняла.

– Сколько ты нам должен? – спросила она.

Красивая девчонка, жгучая, соблазнительная, но у меня характер, а не розовый воздушный шарик.

– Осторожнее со словами! – Я едва удержался, чтобы не назвать ее девочкой. – В жизни так часто бывает. Сначала сказал, потом подумал. А уже поздно.

– Угрожаешь? – Марго нахмурилась.

– Нет, предупреждаю.

Хотел бы я жить с ней под одной крышей и делать общее дело. Но судьба подвела меня под Лизу, и теперь я связан с ней. Да и Варвара Игоревна мне вовсе не чужая. Об отце и говорить нечего. Мы все – одна семья. Нравится мне такой расклад или нет, но баб с возу не ссадишь. Я должен защищать свою семью от собак, которых Марго могла неосторожно или осознанно спустить с цепи. А лучшая защита – это нападение. Я мог сработать на упреждение. Пистолет у меня для этого есть. Патронов хватит на всех.

– Я никогда не был крысой и дел с ними не имею. Хочешь – верь, не хочешь – предъявляй. Я отвечу, – пристально глядя на Марго, сказал я.

Она не выдержала, отвела глаза, но тут же взяла себя в руки и снова посмотрела на меня.

– Разберемся, – щелкнув пальцами по блокноту, сказала девчонка. – Что еще?

– У нас договор, мы работаем вместе.

Я, казалось бы, взял верх в противостоянии с ней, но при этом чувствовал себя просителем.

– И что?

– Медяк меня не устраивает.

– А кто устраивает?

Я пожал плечами. Действительно, как могли устраивать меня эти юные дегенераты, которые сидели за столом рядом с Самоедом?! Не та у них фактура, что у Грыжи и Буяна. Самоед выглядел внушительно, но ведь он же не станет сам наезжать на торгашей. Для этого у него Медяк есть. Замкнутый круг какой-то получается. Зачем, спрашивается, я должен изображать белку в колесе?

Да и вообще, братва имела с меня слишком много. Я сам, считай, с Кисловым разобрался, забрал у него золотую жилу, пустил ее в работу, организовал дело. Медяк со своими быками всего лишь были у меня на подхвате. Тупые ублюдки получали больше половины навара. У них непонятки, они грызутся друг с другом из-за добычи, продолжают тупить. Неужто я должен стоять с протянутой рукой и терпеть их ужимки? Нет, так не пойдет.

Но посылать их прямо я не решился. Незачем усложнять ситуацию, и без того практически тупиковую.

– Я не знаю, кто меня устраивает, и жду интересных предложений. Пока!

Я повернулся к Марго спиной и вышел из бара. Она явно не ожидала от меня такого демарша, может, потому и не успела остановить.

Красивый он парень, этот Кречет. Порода в нем чувствуется, благородная стать, которую никакой тюрьмой не испортить. Еще я поняла, что меня не стошнит в его объятиях. Он ушел, но сила притяжения осталась. Я даже дернулась было, чтобы идти за ним, и тут же разозлилась на себя. Я не собачонка, не должна бегать за этим предателем! А разве он не предатель, если живет с какой-то сучкой? Пусть она и бегает за ним, а я девушка гордая и независимая. Не меня мужчины иметь будут, а я – их. Да, я такая, переворачиваю трамваи!

И Славу переверну! Он ведь меня не просто злит, а по-настоящему бесит. Я нарочно наезжала на него, говорила, что он нас кинул. Ведь Кречет мог призвать меня к ответу за такие слова, даже застрелить. Я поняла это по его глазам. А пистолет у него был. Грыжа говорил.

Еще он упоминал, что Слава рассчитывался с Медяком после каждой поездки в Москву. Какие суммы обломились Медяку, Грыжа точно сказать не мог, но у меня был блокнот, который оставил Кречет. Голова моя сейчас не варила, но ничего, я причешу мозги и вникну в эти расклады.

Медяк еще только должен вернуть деньги, а Грыжа и Бугай уже с нами. Я говорила с ними, они не хотят быть больше с Медяком, а на Кречета работать согласны. Я могла бы назначить Бугая старшим, пристегнуть к ним тяжеловесного Фунта. Только не хотелось мне потакать Кречету! Пусть проваливает!

– Что там такое?

Самоед подошел ко мне, забрал блокнот. Я незаметно усмехнулась под нос. Вот и разбирайся сам, если хочешь. Хоть какая-то польза от тебя будет. А то ни рыба ни мясо.

Авторитет свой он восстановил, но инициативы ему по-прежнему не хватает. Что я скажу, то он и делает. Да и к виски пристрастился. Вчера держался, а сегодня с утра употребил. Нет, он в сопли не напивается, но все-таки не дело это, ходить под мухой. И сам разлагается, и пацанам дурной пример подает. А они в форме должны быть. Надо бы с директором школы перетереть, спортзал арендовать. Да и с тренером по боксу неплохо было бы договориться. Пусть пацаны делом занимаются.

Самоед кряхтел, пыхтел, но арифметику, предложенную Кречетом, все-таки осилил. А я тем временем пропустила пару рюмок коньяка. Нет, я не пьяница, но вдруг захотелось заполнить пустоту, которая образовалась в душе после ухода Кречета. Да и Шалыгину прибыль. Мы ведь не бесплатно у него зависаем, за жратву и выпивку расплачиваемся сполна. Деньги у нас для этого есть и еще будут.

– Прогнал Медяк. Там не восемьдесят, а все сто тридцать косарей, – зло, сквозь зубы сказал Самоед.

Я поощрительно улыбнулась, глянув на него. Такой вот, злой и боевитый, он мне нравился.

– Это только за прошлый год. Ну а за этот еще больше. Четыреста семьдесят.

– По новым ценам?

– Выходит, что так.

Входная дверь открылась, и в бар ввалился Медяк. Надутый, угрюмый, как будто мы в чем-то перед ним виноваты. А ведь он мог выместить на нас свою обиду прямо сейчас. Достанет волыну и начнет палить!

Кречет мог спросить с нас, пистолет у него для этого есть. У нас тоже имеются стволы, но нет организации. Кречет как будто к себе домой в бар зашел. Медяк появился без предупреждения. Здесь его встретила толпа непуганых идиотов. Или не стреляных собак! Хреновая у нас организация, бестолковая. Надо бы охрану на входе в бар выставить, а нет никого. Самоед не догадался, а я не могу за всех думать. Но должна!..

Медяк сел за стол, достал из кармана деньги, свернутые в рулон.

– Здесь три зеленых косаря, – сказал он. – Три тысячи долларов. – Тут же рядом с деньгами легла связка ключей от машины. – «Девятку» свою отдаю, – через силу выдавил Медяк. Ему не хотелось расставаться со своей четырехколесной красавицей, но все-таки он смог принудить себя к этому. – Мы в расчете?

Самоед глянул на меня, и я едва заметно мотнула головой. Леша сам вскрыл обман, но все-таки сомневался, предъявлять Медяку или нет. Нерешительный он, подталкивать его надо, зато если сорвется с цепи, то держись.

– Нет, не в расчете. – Леша покачал головой и швырнул на стол перед Медяком блокнот в зеленой клеенчатой обложке.

– Что это такое? – Медяк раскрыл блокнот, и я заметила, как задрожала его нижняя челюсть. – Это бумажки Кречета? – пробормотал он.

– Сам скажешь, сколько ты реально нам торчишь, или мне цифру назвать?

– Кречет, падла! – простонал Медяк.

– Два лимона с тебя. – Самоед безжалостно посмотрел на него. – Один ты сейчас занес. Где второй?

– Нет у меня ничего!.. Ну, Кречет, ну, падла!.. Где я здесь подписывался? – тряхнув блокнотом, осатанело спросил Медяк. – Нет здесь моей росписи! Значит, не получал я этих бабок!

– Кречет это для себя записывал. Зачем ему врать?

– Да затем, что он нас всех за лохов держит! Ты сам подумай, он сто косарей в товар вложил, наварился на них раз в пять! Сто косарей умножаем на пять, выходит полмиллиона. А мне с них… нам с них!.. Ладно, пусть будет сто пятьдесят косарей. Это шестьдесят процентов, да? Нет, тридцать! Кинул нас Кречет!