Центровая - Владимир Колычев

– Так он тебе отстегнул сто пятьдесят косарей или нам? – спросила я и ядовито усмехнулась.

– Нам! – вытаращив на меня глаза, заявил Медяк.

– Если ты такой умный, почему не скачал с него еще сто пятьдесят косарей?

– Так он воду, падла, мутит! Нельзя, мол, изымать всю прибыль из оборота, а то и товар закупать будет не на что.

– А разве это не так?

– Так!.. Но ведь он же не сто пятьдесят косарей мне отстегнул, а восемьдесят. Кречет, падла, всех нас кинул! Наехать на него надо! Все бабки подчистую скачать!

– А как он работать будет? – спросила я.

Медяк выкручивался, пытался перевести стрелки на Кречета. Веры ему не было, но его предложение меня заинтересовало.

– Мы работать будем! Это наша фабрика! И мы с нее иметь должны! – Учуяв мой интерес, Медяк воспрянул духом, глаза у него запылали алчным огнем. – Деньги у нас есть, сбыт налажен. Зачем нам Кречет? Какой смысл с ним делиться?

– Буян эту работу знает, – вслух подумала я.

Действительно, почему бы нам не перебить бизнес Кречета на себя? Неужто нашими деньгами будет пользоваться Лиза? С Кречетом должна быть я, а не какая-то дешевая сучка, но раз меня с ним нет, то пусть он об этом пожалеет. Не место ему в нашем городе! Пусть проваливает!

– Зачем Буян? Я эту работу знаю! – Медяк умоляюще посмотрел на меня.

Я презрительно скривила губы. Это чмо пыталось предъявлять на меня права, и, как это ни обидно, я чуть не купилась. Нет, спать я с ним не собиралась, но тем не менее.

– И на Кречета наедешь? – спросил Самоед.

– Да запросто! – с восторгом взвыл Медяк.

– С Кречетом я сама поговорю, – сказала я, недовольно глянув на Лешу.

Он, конечно, у нас главный, но в таких делах, как это, должна решать я. Как я скажу, так должно быть.

– А с фабрикой работать станет Буян. Грыжа с ним будет, Федюк, Фунт и… – Я уничижительно посмотрела на Медяка. – Нет, не этот.

Медяк – сволочь и крыса. Я должна была застрелить его собственной рукой, чтобы другим неповадно было, но пока не готова убить человека. Лучше я подниму свой авторитет за счет Кречета. Наеду на него лично, отобью бизнес, а заодно потешу свое женское самолюбие.

Медяка надо гнать взашей из команды. Но стоит ли оставлять его без присмотра? Он ведь натура деятельная, как бы не ринулся собирать свою собственную бригаду. Только конкурентов нам сейчас и не хватало.

Я скользнула взглядом по ключам от машины, которые лежали на столе, и у меня родилась дельная мысль.

– А Медяк у нас водилой будет.

Вроде бы ничего унизительного в таком решении не было. Если бы не Хомяк, который сам был водителем у Медяка. Этот Хомяк – существо ничтожное и презираемое.

– Хомяк у нас водитель, Медяк с ним в паре будет.

Надо было видеть, как глянул на меня Витя. Он понял, что его пытаются опустить, обозлился. Как бы шипы не показал.

– Пока десять зеленых косарей не отдаст, – немного подумав, добавила я.

Он выплатит свой долг и снова станет человеком. Пусть Медяк живет надеждой на чудо. Только его не случится, потому что крыса не может стать человеком.

Глава 12

Главное оружие мужчины – его угрожающая внешность. Я таким достоинством, к счастью, не обладала. Я женщина, и у меня свое оружие – красота. Она должна быть ледяной на восприятие и огнестрельной – по своему поражающему действию.

На встречу с Кречетом я подъехала во всеоружии. Хладнокровная, строгая. На мне черная, совершенно роскошная шуба из настоящей норки. Ну да, не устояла я перед искушением, потратилась здорово. Но мне простительно: я женщина.

Со мной Колода, Федюк и Фунт. Плюс я сама, вся из себя видная. Хотелось бы произвести на Славу пугающее впечатление.

Кречет открыл ворота, в это время к нему подошел громила Фунт и сказал пару слов. Слава пожал плечами, потом направился к моей машине. Я неторопливо вышла ему навстречу, свысока глянула на него.

На улице мороз, ледяной ветер, но шуба у меня нараспашку, и голова не покрыта. Я же Снежная Королева и холода нисколько не пугаюсь.

– Людей привезла? – спросил Слава, сухо кивнув мне в знак приветствия.

Я смотрела на него, пытаясь сдержать ревность и зависть. Почему Лизе достался этот красавчик, а я вынуждена была водиться с какими-то уродами? И от Самоеда меня тошнило, и от Колоды, про Медяка и говорить нечего! А если бы Слава вдруг поцеловал меня в губы, я бы растаяла. Меня понесло бы и закрутило. Но он этого не сделает. Ему сука Лизка нужна, а не я. Это обида заставляла меня ненавидеть его.

– Нет, мои люди будут работать со мной, а ты – со своей бабушкой.

– При чем здесь моя бабушка? – Слава недовольно нахмурился.

– А потому что ты бабушкин сыночек!

– Больше сказать нечего? – спросил он, холодно глядя на меня.

Действительно, не в тут сторону я завернула. Поддалась эмоциям, сморозила чушь. Не тот сейчас момент, чтобы приплетать к нему бабушку. Пожалуй, я зря взялась за это дело. Не хватит у меня духу наехать на Славу. Злости выше головы, а больше ничего нет. Она выставит меня на посмешище. Кречет и без того усмехался в душе, глядя, как я тут пыжусь перед ним.

Но все-таки с ним должна была говорить я, а не кто-то другой. Он должен был просить пощады не у Самоеда, а у меня, лечь к моим ногам. Пусть он остается со своей Лизой, а я буду его иметь. Да, такая у меня глупая мечта.

– Я знаю, ты проплатил за товар на месяц вперед, – деловито сказала я.

– Это ты о чем?

Он старался казаться серьезным, но его глаза улыбались. Так здоровый человек насмехается над недоразвитой особой. Он оскорблял меня, но именно в своей обиде я и черпала силы для разговора с ним.

– О нашей фабрике. Ты чужой, поэтому тебе здесь не место.

– Короче можно?

– Деньги за товар ты оставляешь на фабрике и проваливаешь. Те бабки, которые у тебя на руках, остаются за тобой. Думаю, это будет справедливо.

Не тот человек Слава, чтобы принять такую вот справедливость. Он должен возмутиться, потребовать объяснений. Потом Кречет поймет, что мы можем договориться, и предложит мне деловую дружбу, в которой я буду первой скрипкой. Еще Слава попытается меня задобрить, как это делает мужчина с женщиной, от которой зависит целиком и полностью.

Слава думал недолго.

– Нет, это несправедливо, – заявил он и покачал головой.

– Других вариантов нет.

Они, конечно, имелись, и я готова была их рассмотреть. Слава не дурак, он должен уметь читать по глазам.

– Значит, я должен свернуть свою работу? – приложив к подбородку согнутый палец, в раздумье спросил он.

– Абсолютно верно.

– Прямо сейчас?

Я кивнула. Кречет должен был немедленно устроить торг. Мы заключим сделку на условиях, выгодных для нас обоих. Тогда он станет послушным мальчиком.

– Хорошо, пусть будет так, – проговорил парень и решительно кивнул. – Принцип работы вам известен, пользуйтесь.

– А ты? – слегка опешила я.

– Уеду. Прямо сейчас и отправлюсь.

– Куда?

– Туда, откуда всегда могу вернуться и спросить с вас за беспредел, который вы тут устроили!

Взгляд его был ледяным, и по спине у меня стадом пробежали мурашки.

– Какой беспредел? – Мой голос нездорово дрогнул.

– Совершенный беспредел по конкретному раскладу. За такие дела жестоко спрашивают.

– Так в чем же дело?

Он смотрел на меня, и я чувствовала дрожь в коленках.

– Я обязательно спрошу. И за Варвару Игоревну тоже. – Слава кивком показал на дом у себя за спиной. – За ваш беспредел, за все про все одним разом.

– Думаешь, страшно?

– Мне? Нет, нисколько. Просто работать вы не дадите. А за Варвару Игоревну спрошу строго. Считайте, что я – ее крыша. Нужны проблемы – обращайтесь к ней. Если нет – не трогайте ее. Такие вот условия нашего мирного существования.

– А мне оно нужно? – зло спросила я.

Слава заступался за мать Лизы, за свою будущую тещу, и это меня бесило. Еще немного, и я выйду из себя.

Но Слава окатил меня ледяным душем.

– Я тебя предупредил, – выдал он.

Глядя на Кречета, трудно было усомниться в его решимости отстаивать свои интересы. А парень он крутой, и с этим нельзя было не считаться.

Белая «девятка» рывком стронулась с места и, быстро набирая ход, скрылась из виду. Я отошел от окна, достал сигарету.

– Чего эта сука от тебя хотела? – зло спросила Лиза.

Она видела, с кем я разговаривал, но повода для ревности у нее быть не должно. С Марго я разговаривал на ножах, романтикой здесь и не пахло.

А Марго действительно стала настоящей сукой, только не собачьей, а волчьей. Оперилась, заматерела. А ведь ей всего семнадцать лет. Что с этой девицей будет дальше?

– Фабрика закрывается.

– Она это сказала?

– Да, так и заявила. Для нас закрывается. Все, я теперь безработный.

– И что будет?

– Я безработный, но не безденежный.

В товар вложено не так уж и много денег. Основная часть наличности у меня, а это без малого семьдесят тысяч рублей. Есть еще деньги, которые должны мне сбытчики, но это в принципе мелочь. Цены росли как на дрожжах, поэтому за товар я старался брать сразу, до реализации, оттого и долгов таких немного.