Чекисты рассказывают. Книги 1-7 - Александр Александрович Лукин

в своих восторженных описаниях райского житья в Тунисе. Пришлось перебазироваться в Грецию, оттуда в Югославию. А начало второй мировой войны застало их в Швейцарии.

Ольга тогда была еще крохотулей. Только по рассказам мамы она знала, что в Цюрихе семья их тайно помогала русским военнопленным, бежавшим в нейтральную страну. Когда стало известно, что несчастных этих людей хотят вернуть в Германию, с решительным протестом в адрес правительства выступили местные коммунисты и социалисты. Олины родители не были ни коммунистами, ни социалистами, но они принадлежали к тем прогрессивным людям, которые присоединили и свои голоса в защиту русских военнопленных. И правительство вынуждено было отказаться от своих намерений… В память о тех днях сохранилась у Ольги дудочка, подаренная ей пленным русским солдатом, с которым мама подружилась в парке — он там помощником садовника работал.

В трудные послевоенные годы судьба перебросила их из Швейцарии на север Европы. Они переехали в столицу маленького государства, куда из Туниса давным-давно перебрался дядя.

Здесь Ольга заканчивала гимназию, здесь и спотыкнулась, шагая по неширокой и ухабистой дороге жизни. И не последнюю роль тут сыграл все тот же легкомысленный дядюшка, Андрей Филиппович, господин Андреас — так он именовал себя, так именовали его друзья и сподвижники.

Сподвижники — это из его терминологии. К ним он причислял тех немногих, о которых говорил сугубо доверительно: «Спасители России!»

О том, что «золотых гор» не будет, что дядя по меньшей мере хвастун и обманщик, стало ясно в первый же год жизни на новом месте. Но отнюдь не только по этой причине полоса отчуждения легла между двумя семьями, и в первую очередь между братом и сестрой. Господину Андреасу не нравилось, что сестрица втайне от мужа вынашивает план возвращения на родные волжские берега, не по душе ему были и люди, бывавшие в доме сестры. Среди близких ее подруг — Эрика Мейснер, активная участница движения Сопротивления, познавшая весь ужас гитлеровских концентрационных лагерей. Там она подружилась с русским доктором Анной и бережно пронесла эту дружбу через все военные и послевоенные горести. Они и сейчас сравнительно регулярно переписываются. Вошли в круг друзей дома Марии и родственники Эрики, коммунисты. А для господина Андреаса — это уже «красная зараза», это единомышленники его злейших врагов.

Сейчас трудно сказать, как это случилось, но Ольга, вопреки воли матери, втайне от нее, а может, именно потому, что запретный плод сладок, потянулась к дому дядюшки и, скрывая от родных, частенько бывала там. Впрочем, причина тут была более серьезная, нежели сладость «запретного плода»: в доме дядюшки она познакомилась с приятелем двоюродного брата Петера — Куртом Вильде. Курт был всего лишь на два года старше Ольги, а уже успел многое познать. Красивая Ольга заставила биться сердце юноши чаще обычного, и он перешел в стремительную атаку, используя гостеприимный дом господина Андреаса. Хозяин встречал гостей радушно, полагая, что сие есть продолжение его коммерческой и общественно-политической деятельности. Позже Ольга поймет, что между этими двумя видами деятельности не было никакой разницы — основа у них одна: деньги, как можно больше денег! Но поначалу ей кружила голову атмосфера дома.

Здесь собирались деятели НТС и с пафосом говорили о будущем России, о своем призвании спасти ее от большевиков. Приняв вина сверх всякой меры, гости до полуночи истошно вопили о своей великой «миссии» и похвалялись друг перед другом — кто какой куш смог урвать у американских хозяев за антисоветские провокации.

Так было и в тот вечер. Шумит, гудит эмигрантская «вольница». А в соседней комнате притаились Ольга и Курт. Ольге интересно послушать, что там говорит дядюшка о России, а Курту наплевать и на дядюшку и на его пьяные излияния. Юноша «пылает страстью нежной», он гладит оголенные Олины плечи, руки. Но Оля ловко освобождается из цепких объятий Курта и шепчет:

— Послушай меня, Курт… Не надо… Ну, послушай… У нас дома тоже часто говорят о России. Мамина подруга Эрика получает письма из Москвы от женщины, вместе с которой сидела в лагерях. Но мама и тетя Эрика совсем иного мнения о Советах, — и она головой кивнула в сторону гостиной… — А ты что скажешь?

Но он не слышит, не хочет слушать Олю, ему нет дела до России, до НТС, до дядюшки… Домой она вернулась на рассвете. Мама была предупреждена заранее: «Я приглашена на вечеринку…»

Семья Курта Вильде принадлежала к числу богатых и высокопоставленных. Господин Андреас, человек отнюдь не высоких нравственных устоев, смотрел на забавы молодых сквозь пальцы. Ему нравилось, что в доме его бывает много молодежи. Тем более, что среди далеко идущих дядиных планов был и такой: привлечь и Петера, и Курта, и Ольгу, и ее подружку Веру, дочь русских эмигрантов, к некоторым операциям. Курт рассматривался как источник пополнения кассы — «папа ему не откажет», а на Ольгу и Веру у него были другие виды.

Первое задание дяди показалось Ольге и Вере безобидным и даже забавным. Побывать в порту, где пришвартовался советский теплоход, и проследить, когда и куда ходят советские моряки в часы, свободные от работы. Девушки добросовестно выполнили поручения господина Андреаса. И с нетерпением ждали — что же будет дальше. А дальше следовало такое, что они сразу надули губки: дядя предлагал им познакомиться с кем-нибудь из моряков… Он хихикнул и сказал, что Курт и Петер не будут в обиде, а потом, поняв свою ошибку, патетически воскликнул: «Есть такие великие цели, дорогие девушки, во имя которых все условности должны быть отброшены прочь». Вера робко спросила, какие это такие «великие цели», и Андреас счел возможным вскользь познакомить их с программой НТС, главный пункт которой — свержение Советской власти.

К тому времени, когда Ольга закончила колледж, она уже была существом, познавшим жизнь. Ее уже не устраивали молокососы типа Курта: Оля знала, что и куда более солидные мужчины не отрывают глаз от нее. Ольга знает, что в дядиной гостиной появляется иногда молодой, рано полысевший джентльмен.

С лысым джентльменом ее познакомил дядя, отрекомендовав племянницу как девушку обаятельную, веселую, но при всем при этом весьма преуспевающую в науках, у нее острый ум, искусство наблюдать, видеть и распознавать людей. И тихо добавил: «Моя племянница подает большие надежды… Я имею в виду и наши дела». Ольга усмехнулась и подумала, что дядюшка наблюдателен.

В доме дядюшки она стала своим человеком. И многое увидела, услышала, поняла. Здесь часто говорили о главарях НТС. Называли их фамилии. А охмелев, давали характеристики, порой далеко не лестные…