Том 2. Баллады, поэмы и повести - Василий Жуковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кубок*
«Кто, рыцарь ли знатный иль латник простой, В ту бездну прыгнет с вышины?Бросаю мой кубок туда золотой: Кто сыщет во тьме глубиныМой кубок и с ним возвратится безвредно,Тому он и будет наградой победной».
Так царь возгласил, и с высокой скалы, Висевшей над бездной морской,В пучину бездонной, зияющей мглы Он бросил свой кубок златой.«Кто, смелый, на подвиг опасный решится?Кто сыщет мой кубок и с ним возвратится?»
Но рыцарь и латник недвижно стоят; Молчанье — на вызов ответ;В молчанье на грозное море глядят; За кубком отважного нет.И в третий раз царь возгласил громогласно:«Отыщется ль смелый на подвиг опасный?»
И все безответны… вдруг паж молодой Смиренно и дерзко вперед;Он снял епанчу, и снял пояс он свой; Их молча на землю кладет…И дамы и рыцари мыслят, безгласны:«Ах! юноша, кто ты? Куда ты, прекрасный?»
И он подступает к наклону скалы И взор устремил в глубину…Из чрева пучины бежали валы, Шумя и гремя, в вышину;И волны спирались и пена кипела:Как будто гроза, наступая, ревела.
И воет, и свищет, и бьет, и шипит, Как влага, мешаясь с огнем,Волна за волною; и к небу летит Дымящимся пена столбом;Пучина бунтует, пучина клокочет…Не море ль из моря извергнуться хочет?
И вдруг, успокоясь, волненье легло; И грозно из пены седойРазинулось черною щелью жерло; И воды обратно толпойПомчались во глубь истощенного чрева;И глубь застонала от грома и рева.
И он, упредя разъяренный прилив, Спасителя-бога призвал,И дрогнули зрители, все возопив, — Уж юноша в бездне пропал.И бездна таинственно зев свой закрыла:Его не спасет никакая уж сила.
Над бездной утихло… в ней глухо шумит… И каждый, очей отвестиНе смея от бездны, печально твердит: «Красавец отважный, прости!»Все тише и тише на дне ее воет…И сердце у всех ожиданием ноет.
«Хоть брось ты туда свой венец золотой, Сказав: кто венец возвратит,Тот с ним и престол мой разделит со мной! — Меня твой престол не прельстит.Того, что скрывает та бездна немая,Ничья здесь душа не расскажет живая.
Немало судов, закруженных волной, Глотала ее глубина:Все мелкой назад вылетали щепой С ее неприступного дна…»Но слышится снова в пучине глубокойКак будто роптанье грозы недалекой.
И воет, и свищет, и бьет, и шипит, Как влага, мешаясь с огнем,Волна за волною; и к небу летит Дымящимся пена столбом…И брызнул поток с оглушительным ревом,Извергнутый бездны зияющим зевом.
Вдруг… что-то сквозь пену седой глубины Мелькнуло живой белизной…Мелькнула рука и плечо из волны… И борется, спорит с волной…И видят — весь берег потрясся от клича —Он левою правит, а в правой добыча.
И долго дышал он, и тяжко дышал, И божий приветствовал свет…И каждый с весельем: «Он жив! — повторял. — Чудеснее подвига нет!Из томного гроба, из пропасти влажнойСпас душу живую красавец отважный».
Он на берег вышел; он встречен толпой; К царевым ногам он упал;И кубок у ног положил золотой; И дочери царь приказал:Дать юноше кубок с струей винограда;И в сладость была для него та награда.
«Да здравствует царь! Кто живет на земле, Тот жизнью земной веселись!Но страшно в подземной таинственной мгле… И смертный пред богом смирись:И мыслью своей не желай дерзновенноЗнать тайны, им мудро от нас сокровенной.
Стрелою стремглав полетел я туда… И вдруг мне навстречу поток;Из трещины камня лилася вода; И вихорь ужасный повлекМеня в глубину с непонятною силой…И страшно меня там кружило и било.
Но богу молитву тогда я принес, И он мне спасителем был:Торчащий из мглы я увидел утес И крепко его обхватил;Висел там и кубок на ветви коралла:В бездонное влага его не умчала.
И смутно все было внизу подо мной В пурпуровом сумраке там;Все спало для слуха в той бездне глухой; Но виделось страшно очам,Как двигались в ней безобразные груды,Морской глубины несказанные чуды.
Я видел, как в черной пучине кипят, В громадный свиваяся клуб,И млат водяной, и уродливый скат, И ужас морей однозуб;И смертью грозил мне, зубами сверкая,Мокой ненасытный, гиена морская.
И был я один с неизбежной судьбой, От взора людей далеко;Одни меж чудовищ с любящей душой, Во чреве земли, глубокоПод звуком живым человечьего слова,Меж страшных жильцов подземелья немова.
И я содрогался… вдруг слышу: ползет Стоногое грозно из мглы,И хочет схватить, и разинулся рот… Я в ужасе прочь от скалы!..То было спасеньем: я схвачен приливомИ выброшен вверх водомета порывом».
Чудесен рассказ показался царю: «Мой кубок возьми золотой;Но с ним я и перстень тебе подарю, В котором алмаз дорогой,Когда ты на подвиг отважишься сноваИ тайны все дна перескажешь морскова».
То слыша, царевна с волненьем в груди, Краснея, царю говорит:«Довольно, родитель, его пощади! Подобное кто совершит?И если уж до́лжно быть опыту снова,То рыцаря вышли, не пажа младова».
Но царь, не внимая, свой кубок златой В пучину швырнул с высоты:«И будешь здесь рыцарь любимейший мой, Когда с ним воротишься, ты;И дочь моя, ныне твоя предо мноюЗаступница, будет твоею женою».
В нем жизнью небесной душа зажжена; Отважность сверкнула в очах;Он видит: краснеет, бледнеет она; Он видит: в ней жалость и страх…Тогда, неописанной радостью полный,На жизнь и погибель он кинулся в волны…
Утихнула бездна… и снова шумит… И пеною снова полна…И с трепетом в бездну царевна глядит… И бьет за волною волна…Приходит, уходит волна быстротечно:А юноши нет и не будет уж вечно.
Поликратов перстень*
На кровле он стоял высокоИ на Самос богатый окоС весельем гордым преклонял:«Сколь щедро взыскан я богами!Сколь счастлив я между царями!» —Царю Египта он сказал.
«Тебе благоприятны боги;Они к твоим врагам лишь строгиИ всех их предали тебе;Но жив один, опасный мститель;Пока он дышит… победитель,Не доверяй своей судьбе».
Еще не кончил он ответа,Как из союзного МилетаЯвился присланный гонец:«Победой ты украшен новой;Да обовьет опять лавровыйГлаву властителя венец;
Твой враг постигнут строгой местью;Меня послал к вам с этой вестьюНаш полководец Полидор».Рука гонца сосуд держала:В сосуде голова лежала;Врага узнал в ней царский взор.
И гость воскликнул с содроганьем:«Страшись! Судьба очарованьемТебя к погибели влечет.Неверные морские волныОбломков корабельных полны:Еще не в пристани твой флот».
Еще слова его звучали…А клики брег уж оглашали,Народ на пристани кипел;И в пристань, царь морей крылатый,Дарами дальних стран богатый,Флот торжествующий влетел.
И гость, увидя то, бледнеет.«Тебе Фортуна благодеет…Но ты не верь, здесь хитрый ков,Здесь тайная погибель скрыта:Разбойники морские КритаОт здешних близко берегов».
И только выронил он слово,Гонец вбегает с вестью новой:«Победа, царь! Судьбе хвала!Мы торжествуем над врагами:Флот критский истреблен богами;Его их буря пожрала».
Испуган гость нежданной вестью…«Ты счастлив; но судьбины лестьюТакое счастье мнится мне:Здесь вечны блага не бывали,И никогда нам без печалиНе доставалися оне.
И мне все в жизни улыбалось;Неизменяемо, казалось,Я силой вышней был храним;Все блага прочил я для сына…Его, его взяла судьбина;Я долг мой сыном заплатил.
Чтоб верной избежать напасти,Моли невидимые властиПодлить печали в твой фиал.Судьба и в милостях мздоимец:Какой, какой ее любимецСвой век не бедственно кончал?
Когда ж в несчастье рок откажет,Исполни то, что друг твой скажет:Ты призови несчастье сам.Твои сокровища несметны:Из них скорей, как дар заветный,Отдай любимое богам».
Он гостю внемлет с содроганьем:«Моим избранным достояньемДоныне этот перстень был;Но я готов властям незримымДобром пожертвовать любимым…»И перстень в море он пустил.
Наутро, только луч денницыОзолотил верхи столицы,К царю является рыбарь:«Я рыбу, пойманную мною,Чудовище величиною,Тебе принес в подарок, царь!»
Царь изъявил благоволенье…Вдруг царский повар в исступленьеС нежданной вестию бежит:«Найден твой перстень драгоценный,Огромной рыбой поглощенный,Он в ней ножом моим открыт».
Тут гость, как пораженный громом,Сказал: «Беда над этим домом!Нельзя мне другом быть твоим;На смерть ты обречен судьбою:Бегу, чтоб здесь не пасть с тобою…»Сказал и разлучился с ним.
Жалоба Цереры*
