Еще один день на войне. Свидетельства ефрейтора вермахта о боях на Восточном фронте. 1941–1942 - Хайнц Килер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нико рассказал нам о своей работе на посту главврача крупной больницы. Он надеется вернуться туда после войны. Рюм – сельский врач, сейчас его медпункт пустует. Человек он бездетный, но, судя по всему, очень любит свою жену. Ее карточка в рамке красуется везде, где мы устраиваем лазарет. Буко некоторое время занимался почти исключительно сыпным тифом. У него большой опыт, и он рассказал много интересного о попытках обуздать это зло. У русских сложилось так, что сыпным тифом чаще всего перебаливают в детском возрасте, поэтому у взрослых вырабатывается иммунитет. Буко сказал, что существует какая-то сыворотка от тифа, и он хочет сначала вакцинировать тех, кто непосредственно связан с больными, особенно медсестер и операционный персонал.
На обратном пути в свою комнату я столкнулся с унтер-офицером Фельгибелем, который заставил меня заступить в караул на сегодня и на завтра…
2 февраля
Вернулся с караульной службы и теперь могу немного отдохнуть. Стоял в карауле прямо в поле, далеко за пределами деревни. Кругом бушевала метель. Ночью видел звезды. И бескрайние снега… Вдруг что-то черное шевельнулось, двинулось ко мне, я крикнул: «Пароль!» Но ответа не последовало. Затем я выстрелил в темноту сигнальной ракетой. Переполошилась вся деревня! Дежурный поднял тревогу, но, когда все затихло, меня подняли на смех. Утром я разглядел на снегу звериные следы. Наверное, лисица…
Сегодня снова пришла почта. Помимо писем, получил книжку Рейнгольда Шнайдера с сердечными пожеланиями. Он выслал ее мне еще 4 декабря…
3 февраля
К уходу за больными и ранеными я вернулся быстрее, чем думал. Йозеф подхватил сыпной тиф. Буко спросил на всякий случай, смогу ли я ухаживать за больным, ведь велик риск заразиться самому. Я без колебаний согласился и перебрался с Йозефом в избу на самом краю деревни, неподалеку от леса – к семье, которая приняла нас весьма дружелюбно. Здесь придется провести с больным несколько недель…
Я не одинок, вовсе не одинок, хотя Буко, взявшийся за лечение больного, строго запретил мне выходить из дома. В избу не может входить ни один военнослужащий роты, кроме врачей. Так что несколько недель мне придется жить как отшельнику. К счастью, местные жители тоже могут остаться…
У Йозефа усилилась лихорадка. Он совсем ослаб…
По ночам мой пациент неспокоен. Йозеф постоянно просит пить. Язык у него просто горит от жажды… Буко считает, что тому очень полезно давать пить столько, сколько он захочет…
4 февраля
У Йозефа снова поднялась температура. Буко делает инъекции, но не против лихорадки, а для общего укрепления организма. Лихорадка же в данном случае необходима, она сжигает бациллы. Буко сказал, что, возможно, у меня скоро появится и второй пациент. Оказывается, у Пунцеля резко поднялась температура, но надо еще дождаться результатов анализа крови.
Листаю книжку, которую прислал мне Рейнхольд Шнайдер. Отыскал несколько очень красивых выражений о демоническом в искусстве и о религиозной сути художественного произведения.
5 февраля
В общем, как мы и опасались, у Пунцеля тоже тиф. Его принесли на носилках. Лицо у него было красное, из всех пор сочился пот. Сейчас он лежит рядом с Йозефом, весь мокрый и в лихорадке. Температура у него сейчас больше сорока, он начинает бредить. Буко, однако, остался доволен осмотром. По его словам, это «нормальная температура» при таком заболевании. И добавил, что я тоже должен быть морально готов к постоянной лихорадке и даже худшим последствиям, но только не бояться…
Нет, я не боюсь. Мне просто жаль Йозефа и маленького Пунцеля, одного из моих самых славных и веселых товарищей. Ну конечно, со своим забавным, порой чудаковатым юмором. Сегодня я сбрил его бороду, которая так ему нравилась. Оба они едва могут пошевелиться и едва способны держать флягу, которую мне приходится вновь и вновь им наполнять…
6 февраля
Ночью Йозеф очень сильно плакал. «Псевдослезы», – заметил Буко. Но сам Йозеф, конечно же, здесь ни при чем. Слезы катились у него по щекам сами собой, он рыдал, как ребенок, не в силах ничего с этим поделать. Буко сделал ему сегодня укрепляющий укол, потому что бедняга больше не может есть. Мне придется съесть содержимое всех рождественских посылок, которые он получил от своих верных прихожан. Он сам попросил меня об этом…
Жильцы дома принимают активное участие в уходе за моими пациентами. Они искренне хотят помочь. Хозяин дома, явно хороший человек (его лицо излучает доброту), постоянно топит печь. Кроме большого очага в самой печи, он еще затопил небольшую железную печку («буржуйку»). Женщина приносит молоко и молится за больных. Вечером мы все молча садимся за стол и пьем чай. Таня, хозяйская дочь (21 год), рассказывает о своей поездке в Москву. Она была там один раз до войны. А в Германии? Нет, конечно! Россия сама по себе прекрасна, а Москва, по ее мнению, самый красивый город на свете. Там много церквей…
Разобрав сегодняшнюю почту, я обнаружил письмо от Ганса Кароссы. Никак не ожидал, что он мне ответит. Вот какие утешительные слова написал мне этот поэт: «На смену даже самой беспросветной тьме всегда приходит свет. Это и есть таинство…»
Ночью наконец немного отдохнул. Смотрю через крохотные окна на широкое, бесконечное снежное поле, светящееся голубоватым светом, выхожу ночью поглазеть на звезды, медленно и глубоко вдыхаю чистый воздух. В деревне ровным счетом ничего не происходит. За исключением того, что в моей хижине лежат два больных солдата. Я очень хочу им помочь, но вряд ли смогу. Буко сказал, что нужно прежде всего запастись терпением…
7 февраля
У Йозефа уже утром температура подскочила выше 40 градусов. Буко дал ему стрихнин и сделал инфузию. Лицо Пунцеля делается все шире и шире, становясь похожим на студенистую массу. Йозеф, напротив, ужасно похудел, поскольку ничего не берет в рот. Полный упадок сил. Как беспомощный ребенок. Сегодня в полдень у него случился опасный озноб. Буко написал: «Сильное ухудшение общего самочувствия». По его словам, на спинах у Йозефа и у Пунцеля проявились «типичные экзантемы сыпного тифа».
Мне помогает Таня. Она часами сидит рядом с больными.
Филипп, Танин дед, показал мне сегодня старинную русскую Библию. А я ему – свой маленький Новый Завет. Он зачитал мне по-русски несколько отрывков. Произнеся имя Иисуса Христа, он замолчал,
