Пепельные цветы - Алексей Притуляк

Деллахи всегда хотел дочь. Дочери у него никогда не будет. У него вообще никогда больше никого не будет. Как хорошо, что это «никогда» продлится совсем недолго — несколько дней.

- Спасибо вам, мистер Деллахи, - смущённо выдохнула Гленда.

- З-за что?

- За вистл. Это так мило с вашей стороны!

Он улыбнулся.

- Я д-даже не знаю, у-умеешь ли ты играть... Но м-маленькому б-бэ-э-будет п-полезно. Хотя бы п-пэ-э-росто звуки.

- В школе я играла немного на флейте. Даже в школьном оркестре один раз сыграла, подменяла Джудит, она тогда болела, у неё была... Ой, впрочем, это неважно.

- Это н-настоящий старинный п-пэ-э-пенни-вистл. Мне его п-подарил один ирландец. Он... Его... М-маленькому п-пэ-э-понравится.

Гленда легко и неслышно приблизилась к дивану, села рядом.

- Спасибо, - едва коснулась его рукава, - вы очень добры, мистер Деллахи.

- М-моей дочери м-мэ-э-могло быть как т-тебе сейчас.

- Она... Она..?

- Нет-нет, - мотнул он головой. - Её п-просто никогда не было. Я же с-сэ-э-солдат. Всю жизнь. П-пэ-э-профессиональный.

- Вы были бы прекрасным отцом, - улыбнулась она. И, спохватившись: - Да будете ещё! У вас всё впереди.

- Д-да, - кивнул он, пряча глаза. - Да.

- Эта дурацкая война кончится (ведь кончится же?), - с воодушевлением продолжала девушка, - и снова наступит мирная жизнь. Вы женитесь. Думаю, женщины просто с ума сходили по вам... - засмеялась лукаво. - Ведь сходили, признайтесь?

- Э-э... Я знал м-мало женщин.

- Хм... Не скромничайте, мистер Деллахи!

- Я солдат.

- Вот-вот, - кивнула она. - Статный мужчина в форме — это так... так романтично! И мужественно.

- Д-да?.. Многие н-находят это с-сэ-э-страшным.

- Ну уж нет, - подумав, ответила она. - Вот китайцы или русские в военной форме — это действительно ужас.

- К-китайцы м-мэ-э-маленькие и совсем н-не страшные, - улыбнулся он.

- И мы их обязательно победим. Ведь правда?

- К-кэ-э-конечно.

- Вы будете крёстным моего малыша?

- П-почту за честь. К-как ты его н-назовёшь?

- Остин.

- Х-хорошее имя.

- Я постараюсь, чтобы он и человеком был хорошим. Это самое главное, я думаю.

- П-пэ-э-постарайся, дочка, - он улыбнулся, коснулся её волос жёсткой, почему-то задрожавшей рукой, погладил.

- Лишь бы ему никогда не пришлось воевать. Ни с кем, - продолжала Гленда.

- П-прости.

- За что же? - она удивлённо подняла брови.

- Прости и всё. Ты м-молодец. Ты м-мэ-э-мужественная девушка. Д-дурацкое слово по отношению к д-дэ-э-девушке - «мужественная». Но т-ты именно такая.

- Спасибо.

Вернулась Джайя. Она была мрачнее тучи. Села на стул, напротив них, шепча что-то себе под нос.

- Ну, что там Джайя? - тихонько спросила Гленда. - Плохо?

- Плоха стала хозяйка наша, совсем плоха, - отозвалась цыганка. - Помрёт скоро.

- О, боже!

- И помочь не могу, - сетовала Джайя, - никаких трав нет. Ходила сегодня. Весь остров исходила, задохнулась вся — пусто. Всё пожухло, все пеплом укрыто, как саваном. Нечем лечить её.

- С-сэ-э-совсем спятила? - посмотрел на неё Деллахи. - Н-нельзя т-туда ходить.

- Что же теперь делать? - Гленда пересела к Джайе, обняла её, положила голову ей на плечо.

- Ничего, милая. Ничего не поделаешь тут. Как бог решит, так и будет. Сейчас уснула она, а проснётся ли, не ли — то богу ведомо.

- Н-не хотел бы я умереть в-во сне, - покачал головой Деллахи. - Страшно это. И н-неправильно: что жил, что н-не жил.

- Да что же вы такое говорите, мистер Деллахи! - воскликнула Гленда осуждающе.

- Да н-ничего такого, дочка. Это ж я т-так... ф-фэ-э-философствую.

- А-а, вот вы где! - в комнату вошёл Липси. - А то смотрю: тишина во всём доме. Только эти двое — Ромео с Джульеттой, хе-хе — в чулане щебечут. Да целуются ежеминутно. Счастливчики! Эх, было времечко, и я тоже... Ну да что ж теперь... Как гласит правило за номером двадцать три: не трать свои мгновения на зависть к чужим мгновениям, а лучше посвяти их тому... Впрочем, оно длинно и не аксиоматично, как говорит наш мистер Кэрролл, то бишь Ллойд.

- Меган стала совсем плоха, - поведала Гленда.

- Меган? - Липси погрустнел на секунду. - Ну, это не удивительно. Если бы я был женой мистера Маклахена, я бы тоже... кхм, - он опасливо посмотрел по сторонам, не проглядел ли хозяина. - Я бы тоже слёг... А вы, Гленда, я слышал, играете на флейте. Хозяину это вряд ли понравится. Думаю, он совершенно далёк от всякого рода искусства. Более чем далёк, мне кажется.

- Да что вы - «играю»! - смутилась Гленда. - Так, пыталась вспомнить что-нибудь. Это мистер Деллахи подарил мне флейту.

Это известие, кажется, совершенно сразило Липси. Он уставился на Деллахи и даже рот открыл.

- В самом деле? - произнёс он наконец. - Как это... кхм... неожиданно.

- Д-да? - усмехнулся Деллахи.

Этот простак Липси — самая, пожалуй, бесполезная личность на острове, даже по сравнению с Ллойдом — не вызывал у Деллахи никаких эмоций кроме, порой, лёгкого удивления тому, насколько глубоко человек может зарыть голову в песок, уподобляясь страусу. Отгородиться от мира вечной глуповатой улыбкой, какими-то детскими никчёмными правилами, записными книжечками — как крепостной стеной. Проложить вокруг ров и заполнить его мутноватой жижей многословия. Как будто всё это поможет спрятаться от жизни. Не говоря уж о войне.

- Ну-у, я бы никогда не подумал, что вы склонны к музицированию, сэр, - пояснил между тем Липси.

- И п-правильно не п-подумали бы, с-сэр, - кивнул Деллахи. - Не с-сэ-э-склонен.

- А-а... ага. Ну да, ну да, - покачал головой весельчак. - Понимаю... А что, не сыграть ли нам в бридж? Джайя, вы умеете играть в бридж?

- Нет, - ответила Джайя. - Я гадать умею

- Гадать?.. Хм... гадать... Нет, это немного не то. А во что вы умеете играть?

- Да ни во что, мой золотой.

- М-да?.. Ну что ж... Тогда мы можем составить партию в вист. А, Деллахи? Гленда?

Деллахи равнодушно пожал плечами. Он предпочитал «скат».

- Ой, правда! - захлопала в ладоши Гленда. - Здорово! Давайте играть! Мистер Деллахи?

- Ну, если вы х-хотите... - пожал плечами Деллахи.

- Хочу, хочу! Обожаю играть в карты. Особенно вечером, при свечах, в хорошей компании

- Ну и славно, - поднялась Джайя. - Хорошо, что нашлась забава вам. А я пойду тогда, посижу возле Меган. Мало ли что...

16. День семнадцатый. Пирс Маклахен

Никому кроме себя самого ты в этой жизни не нужен. Маклахен всегда это знал, он усвоил это задолго до того, как понял, что и ему самому тоже не нужен никто. Человечество как таковое было ему, конечно, необходимо для жизни, но если бы однажды утром он проснулся на своём острове совершенно один в целом мире, это вряд ли его расстроило бы и уж точно никак не повлияло бы ни на его настроение, ни на продолжительность жизни. Жить Пирс Маклахен умел. И выживать умел. Что с человечеством, что без него — не всё ли едино. Он бы не пропал.

Но эти твари, эти вши, не согласны были просто взять и исчезнуть. После себя они собирались оставить безжизненную землю, дохлую рыбу, мёртвых коров и пустые выжженные леса. В таких условиях даже Пирсу Маклахену выжить было бы не просто.

После того разговора с Деллахи его мучила бессильная злоба. Он понимал, что чёртов хромой не позволит ему избавиться от своих постояльцев — просто взять и вышвырнуть их с острова. С другой стороны, оно, может, и к лучшему. По-разному можно раскинуть...

Паром не приходил уже несколько дней, совсем не приходил. Количество еды стремительно уменьшалось, картошка таяла. Даже чёртово отравленное море, чёртов отравленный воздух не испортили аппетита этим вшам — они жрали, жрали и жрали, и просили ещё.

Последние дни Маклахен держал своё старенькое ружьё заряженным. На всякий разный неожиданный случай. То, что хромой тоже при оружии, он не сомневался. У такого, даже если бы он не был убийцей, просто обязано быть оружие.

А завтра истекает срок ультиматума. Возможно, завтра им всем конец.

А возможно, и нет. Пирс Маклахен подыхать пока не собирается. И будь вы все прокляты с вашими проклятьями, цыганва!

Он обвёл тяжёлым взглядом собравшихся за большим столом. Здесь были все, кроме Меган. Эта чёртова дура который день валяется в кровати и не встаёт даже когда Пирс Маклахен входит в её комнату. Только глаза её расширяются при виде мужа да рука начинает суетиться, метаться по простыне. А вторая рука у неё не шевелится. И Меган не говорит ничего, а только мычит что-то неразборчивое. Цыганка сказала, это кровь. Кровь ударила Меган в голову. А ведь это наверняка твоя работа, дрянь ты черномазая. Ты всё тёрлась возле Меган, каждый день лезла к ней с разговорами, всё толклась возле неё на кухне. Подсыпала ей чего-то, как пить. И язык ей связала, чтобы она ничего не могла сказать, вывести тебя на чистую воду. Вон, лет восемь-девять тому у Коула из Лливенли жена так же слегла. А всё потому, говорят, что цыганку-гадалку к дому привадили... Убить. Убить чёртову бабу!

- И-итак, М-мэ-э-маклахен? - Деллахи оторвал взгляд от стола, уставился в лицо. - З-зачем вы н-нэ-э-нас собрали?