Письма к тайной возлюбленной - Тони Блейк

Солнце стояло высоко и ярко светило, и, судя по показаниям старомодного градусника, прикрученного к наружной стене сарая для лодок, температура уже дошла до восемнадцати градусов. Роб скинул фланелевую рубашку, оставшись в вылинявшей синей футболке, которую поддел вниз, но перед тем как приняться за работу, постоял минуту на краю причала, глядя на спокойную воду озера. Отчасти он радовался приближению летних уик-эндов, когда озеро будет усеяно разноцветными каноэ, и люди будут жизнерадостно сновать во все стороны. Но еще больше озеро нравилось ему таким, каким было сейчас: тихим, безмятежным и, наверное, мало чем отличающимся от того, каким оно было сто лет назад… или даже пятьсот лет назад…

Он не знал, сколько лет простояли здесь желтые сосны, но он всегда ощущал в лесу нечто первозданное, сильное своей огромностью. Он никогда не ощущал жизнь так полно, как в те моменты, когда поднимался по одной из этих троп, со всех сторон окруженный деревьями. Это была жизнь настолько мирная, безмолвная и всеобъемлющая, что вскоре после приезда сюда он уже точно знал, что ему не найти лучшего места для того, чтобы вести то спокойное существование, к которому он стремился.

Накануне он представил Стэнли Боббинсу смету, а после этого хорошо поработал над пристройкой для Стива Фишера, так что теперь был не прочь сделать передышку на вторую половину дня пятницы, чтобы начать подготовку лодочного проката. В основном она будет состоять из уборки и проверки прочности и надежности причала и всех каноэ.

Конечно, у него будет помощь… или помеха. Это еще предстояло проверить.

Но гораздо более актуальным вопросом было то, как это вообще могло получиться. Как этой девице удалось проникнуть в его жизнь? Когда он представлял себе приход весны и подготовку лодочного проката к работе, он определенно не думал, что его «помощницей» станет жеманная девица, которая в жизни не носила удобную обувь и которую он почему-то желает.

Ну, после сегодняшнего дня с этим будет покончено. Она слишком соблазнительная. А порой — слишком настырная.

Он со вздохом скрестил руки на груди. Ладно, будем говорить правду: на самом деле она не такая плохая, как он думал раньше, но все же… Ему нельзя поддаваться желанию, а это будет гораздо проще делать, если вокруг него не станет вертеться хорошенькая и привлекательная женщина.

Переведя взгляд на ближайшее каноэ, лежащее на причале кверху дном, он наклонился, чтобы рассмотреть царапину на стекловолоконном корпусе. Всю зиму каноэ были сложены в сарае для лодок — он вытащил их оттуда только на прошлой неделе, — но он все равно собирался проверить их плавучесть и убедиться, что ни одно не получило повреждений или износа, которых он не заметил. Однако перед этим ему нужно было все их тщательно отмыть, снаружи и изнутри, — и вот тут-то и должна была вступить в дело Эбби.

Роб прошел в сарай, к шкафчику, в котором Милли хранила все необходимое, и вытащил пару двадцатилитровых ведер, мочалки и бутылку с жидкостью для мытья посуды. И он как раз вышел обратно на солнце… когда увидел направлявшуюся в его сторонуЭбби.

Проклятие! На ней была коротенькая юбочка, которая идеально демонстрировала ему ее невероятно длинные и стройные ноги, и тесная футболка, обтягивавшая ее грудь так, что у него моментально возникла эрекция. А на ногах у нее были симпатичные и удобные теннисные тапочки, благодаря которым она почему-то выглядела просто очаровательной.

Она как раз перешла через дорогу от гостиницы «Гризли» и теперь шла вдоль берега в сторону причала. Она приветственно помахала ему и широко улыбнулась… и Роб смог только ошеломленно поднять руку в ответ. Эта идея о совместной работе оказалась крайне неудачной, и он теперь мог только удивляться тому, что сам это предложил.

Пока она шла к нему, Роб заставил себя смотреть лишь на ее лицо, не позволяя своему взгляду опуститься ниже. Вот только ее глаза вроде как сверкали на солнце, и он видел ее лицо гораздо лучше, чем раньше, потому что она стянула свои длинные каштановые волосы в конский хвост. От одного вида того, как она идет к нему, у него стиснуло грудь — и он встревожено подумал о том, не может ли она прочитать по его лицу его реакцию.

— Ты принесла обратно мои ботинки? — спросил он, когда она вышла на причал.

Она приподняла пластиковый пакет с торговым знаком универмага.

— Конечно. А что? Сегодня начинаются занятия в школе для клоунов?

Он с трудом сдержал улыбку. Принял пакет и ответил:

— Они только на тебе выглядят клоунскими. На мне они совершенно нормально смотрятся.

Она пожала плечами:

— Если считать, что красные ботинки на мужчине — это нормально.

На этот раз он все-таки улыбнулся, несмотря на все свои усилия.

— После тех вещей, которые я видел на тебе, не тебе бы говорить.

Она уперла руки в бока.

— Имей в виду, что в Чикаго я на острие моды. И кстати, об этом, — она оглядела себя, — это нормально для того, что мы будем делать?

У Роба заныло сердце — потому что, конечно же, его глаза последовали за ее взглядом. Вниз по облегающей футболочке и крошечной юбочке.

— Обувь хорошая, — пробормотал он. — А вот юбка может оказаться слишком короткой.

Не успели эти слова сорваться с его губ, как он уже готов был дать самому себе оплеуху.

— Не беспокойся, — разуверила она Роба, и в следующую секунду потрясла его тем, что повернулась и задрала подол своей юбочки — чтобы продемонстрировать оказавшиеся под ней шорты.

Однако вид ее шорт нисколько не умерил его беспокойства, а лишь еще больше возбудил его. Что за черт! Ведь на секунду ему показалось, что она собирается перед ним заголиться, и хотя это оказалось не так, чертовы шорты все равно обтягивали ее попку слишком туго и заставляли его слишком много думать о ее теле.

— Видишь? — заявила она. — Там шорты. Так что я одета практично, верно?

Вот черт!

Приходилось только радоваться, что прокат ее, похоже, интересовал больше, чем он сам. Стоя на месте, она осмотрелась.

— Так вот она, знаменитая лодочная станция, — проговорила она с удовольствием, но в тоже время немного грустно.

Он решил не замечать грусти: они уже об этом говорили. Сейчас его задача настолько загрузить ее работой, чтобы она решила, что с нее хватит.

— Заходи внутрь, — пригласил он и первым прошел через старую, деревянную дверь, которую он прошлой осенью по просьбе Милли выкрасил в красный цвет.

Внутри все было довольно скромно: письменный стол, несколько стеллажей, табурет у окошка, где расплачивались клиенты. Открыв другую дверь, они попали на крытую часть причала, где над единственным местом для швартовки была подвешена моторная лодка для рыбалки, а на пустом складе еще недавно находилась пара каноэ, нуждавшихся в ремонте.