Путь к славе - Эдмон Лепеллетье

Старая тактика была забыта. Как море, сокрушающее все преграды, возмущенная Франция хлынула на эти высоты, ломая и уничтожая укрепления и редуты, все больше и больше расходясь. Эта битва была похожа на наводнение с ураганом. Только пушки и штыки работали. Артиллерия издали разрушала австрийские укрепления, а добровольцы, вчерашние мирные горожане и ремесленники, бросались на эти развалины, рубили артиллеристов, расстраивали ряды пехоты, останавливали и опрокидывали целые эскадроны конницы.

Старые имперские войска, ветераны династических войн, были разбиты, рассеяны, уничтожены этими новыми героями, большинство которых еще носило платье крестьянина или ремесленника и в первый раз в жизни держало в руках ружье.

Генерал д'Арвиль командовал левым крылом вместе со старым генералом Ферраном. Последний должен был занять Жемап, но встретил сопротивление; Дюмурье послал к нему на помощь Тевено, который вскоре с торжеством вошел в деревню. Это было в полдень.

Бернонвиль наступал справа. Под его начальством Дампьер командовал парижскими добровольцами. Этим детям парижеих предместий досталась честь захватить три редута. Импровизированные солдаты несколько колебались. Их поражал стройный порядок в австрийской армии, имперские драгуны смущали их великолепным и внушающим ужас порядком. Однако бесстрашные перед лицом смерти, они скрестили ружья и выждали атаку, затем, выстрелив в упор, бросились вперед в штыки и рассеяли эту кавалерию. Гусары Дюмурье довершили победу, все разрушив вплоть до Монса.

В центре две бригады вдруг остановились. Тогда один из сражавшихся, не имевший ни чина, ни даже форменного платья, лакей Дюмурье, Батист Ренар, взялся их ободрять и воодушевлять, и победа была обеспечена. Здесь командовал генерал-поручик Эгалите, более известный позже под именем Людовика Филиппа.

При звуках марсельезы и песенки «са ира» последние укрепления австрийцев были разрушены парижскими отрядами, а также волонтерами. Регулярное войско, 13 пехотный полк, где Лефевр дрался как бешеный, стрелки и гусары Бертини и Шамборана также содействовали этой решительной победе, спасшей Францию от вторжения и освободившей Бельгию, уничтожившей старые германские войска и давшей крещение славой нарождающейся республике.

После битвы победители принялись за ужин. Время завтрака и обеда уже прошло, оставалось вознаградить себя ужином.

Пили за победу, за нацию, за Дюмурье, за Батиста Ренара, героя в ливрее, за национальное собрание, за освобожденных бельгийцев, за человечество! Этот последний тост был провозглашен на бивуаке добровольцев Майен-э-Луэр полковым лекарем в мундире, совершенно забрызганном кровью, так как он так же отчаянно сражался вместе с другими героями этого бессмертного дня.

Среди рассказов о разных отдельных моментах сражения один солдат вдруг сказал:

– А вы не знаете, что мы нашли вон в том замке, на склоне горы, где, кажется, была главная квартира австрийцев? Господин Марсель, это может заинтересовать вас.

– Что же такое было в этом замке? – спросил философ, у которого в этот день не было недостатка в живых и мертвых аргументах против варварства войны.

– Знаете, ведь там был ребенок…

– Как ребенок? Объясните! – сказал Ренэ, подошедший в это время, что никого не могло удивить, так как все были уверены, что встретят Красавчика Сержанта там, где находится Марсель. Ренэ прибавил: – Гражданка Лефевр, маркитантка тринадцатого полка, спрашивала о каком-то ребенке. Скажите же, какого это ребенка вы подобрали под пулями?

– Я его не подобрал, – ответил солдат.

– У вас хватило жестокости оставить это невинное создание там под картечью? Это недостойно французского солдата!

– Послушайте же, сержант, – возразил рассказчик. – Я подошел вместе с несколькими товарищами к этому заброшенному замку… Шли мы осторожно, так как можно было ожидать засады. Это молчание, это спокойствие не обещало ничего доброго.

– Это разумно, – сказал Марсель. – Дальше!

– Вдруг, заглянув через отдушину в погреб, мы увидели какую-то тень. Я прикладываюсь, стреляю… она исчезает. Мы спускаемся в подвал, слышим слабый зов, крик… взламываем дверь и находим как бы вы думали, кого? – крохотного перепуганного мальчугана, который был там заперт и который сказал, увидев нас: «Это Леонард! Он убежал вот сюда» – и при этом показал нам на отдушину, выходящую на наружный двор.

– Леонард! О, этого предателя найдешь всюду, где может быть совершена какая-нибудь подлость, – сказал голос за спинами солдат.

Это была Екатерина Лефевр, подошедшая к ним и слышавшая конец рассказа солдата.

Она живо спросила:

– Что же вы сделали? Расстреляли Леонарда, надеюсь, и успокоили ребенка? Где же мой милый Анрио? Я уверена, что это он, что его украл негодяй Леонард, который хотел выдать его барону Левендалю. Да говори же, мямля! – прикрикнула она на солдата.

Тот замялся и опустил голову.

– Леонард убежал, а ребенок…

– Ты оставил его там, несчастный?

– Пришлось! Убегая, этот негодяй, которого вы называете Леонардом, поджег бочонок с порохом, оставленный австрийцами. Мы все взлетели бы на воздух вместе с замком! Поэтому мы отступили.

– Друзья, – воскликнула Екатерина, – здесь нет недостатка в храбрых людях. Кто пойдет поискать ребенка там, под развалинами замка? Может быть, мальчуган еще жив!

– Мы совершенно разбиты от усталости, – заметил один из солдат.

– И еще не ужинали, – прибавил другой.

– А завтра надо быть крепкими для вступления в Монс, – сказал третий.

Тот, который рассказывал всю историю, проворчал!

– Там, в этом проклятом замке, получишь, чего доброго, еще пулю в лоб или взлетишь на воздух! Из-за мальчишки не стоит рисковать своей шкурой.

– В таком случае я пойду сама, – сказала Екатерина, – пойду одна, потому что Лефевр стоит в карауле со своим отрядом, а вы все слишком трусливы для того, чтобы идти со мной. Я обещала его матери вернуть ей ребенка и сдержу это обещание! Пейте, кушайте, спите хорошенько, детки! Покойной ночи!

– Гражданка Лефевр, я пойду с вами, если вы хотите, – сказал Красавчик Сержант. – Вдвоем не страшно!

– Скажу, лучше втроем, – сказал негромкий голос, и к ним приблизился ла Виолетт.

Его сабля не имела ножен, весь мундир был изрублен. На голове у него была австрийская драгунская каска.

– Ты пойдешь с нами, ла Виолетт? Вот это славно, парень! Ты знаешь, ведь это наш малютка Анрио, это его негодяй Леонард бросил в замке!

– Дело не в нем, а в вас! Я не могу оставить вас одну на поле битвы, вы знаете… О, я порядком-таки боялся весь День, и это увидел драгунский капитан, который рассек мне кивер своей саблей. Я остался без шапки, как видите.

– И ты убил его?

– Да, чтобы отнять у него каску. Не мог же я ходить без каски, это имело бы вид, что я заснул во время сражения! О, это было не так просто! Капитан был окружен пятью драгунами, которые не подпускали меня к каске их командира. По-видимому, они очень дорожили ею. Но я все-таки достал ее, хотя это и было не легко. Пятеро драгун держались долго. Ужасно упрямый народ – эти австрийцы!

– И ты, помощник маркитанта, сделал это? Ай да молодец!

– Да!.. Но пойдемте же в замок! Я докажу вам, что ночью я не трушу, как я вам и говорил.

В ту минуту, когда они собирались отправляться, темная тень загородила им дорогу.

– Как? Это вы, Марсель? – воскликнула Екатерина в изумлении.

– Он тоже пойдет с нами – заявил Ренэ. – Разве там не пригодится врач, если ребенок ранен?

И они вчетвером пошли во мраке, среди тел, развалин укреплений, поломанного оружия, загромождавших окрестности Жемапа.

Под развалинами замка Левендаля Екатерина нашла маленького Анрио без чувств, но только слегка обожженного. Марсель начал ухаживать за ним и скоро привел в чувство. Когда спасенного мальчика привели в лагерь, он был усыновлен 13 полком и стал сыном полка.

XXI

Тулон так же, как Марсель, Лион, Кан, Бордо, противился революции. Роялисты в союзе с жирондистами открыли коалиции ворота города и арсенал. В тот момент, когда вся Европа ринулась на Францию, стремясь диктовать ей законы, жирондисты, забывая о своем прошлом, отступили и заключили союз с врагами, призывая во Францию иностранные державы.

Но в это же время в комитете общественного спасения были Робеспьер, Сен-Жюст, Катон, Карно; добровольцы постоянно прибывали в армию; молодые генералы, как, например, Гош и Марсо, заменили на границах Дюмурье и Кюстена, участвовавших в роялистском заговоре. Особенно же счастливый случай сделал то, что артиллерия республики, направленная против Тулона и английского флота, была поручена молодому, неизвестному артиллерийскому офицеру Наполеону Бонапарту.

Город был наполнен пестрой толпой, собравшейся со всего побережья: тут были испанцы, неаполитанцы, сардинцы, мальтийцы. Папа прислал монахов для возбуждения населения. Это была южная Вандея, более страшная, чем западная, так как в руках восставших был морской путь, благодаря чему они могли получать подкрепления, а среди них английские войска.