Сердце из пшеницы и ромашек - Елена Котенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— После этого его полгода контузили, вот и пропустил почти год обучения. А теперь все лето нервы трепет.
— Какая разница, какая у меня успеваемость, если мне всю жизнь коров лечить? — вскипел Виктор.
— Большая. Коров можно лечить плохо, — обиделся его отец.
— Но можно хорошо заниматься чем-то другим, — тихо вставила Лика.
— А тебе только этого и надо! — крикнула Василиса Михайловна.
Лика едва не разлила на себя чай, а Виктор подскочил на ноги, готовый защищать ее. Котикова вжала голову в плечи.
— Его уже как два месяца дома нет! А ты, змея подколодная, в Москве собралась утопить его, чтобы совсем след пропал! А о нас ты подумала, семнадцать лет кормили-растили — и с концами в воду?
— Да с чего вы так решили? Москва — это не глушь, хоть каждый день ему звоните там.
— Один уже ушел, второго не пущу! Ишь ты — звоните! А хозяйство на ком будет? А деле семейное кто продолжит? Эти двое?
— Кто начал — тот и продолжит. Много оно вам дало, хозяйство это, чтобы его продолжать?
— Хватит. Пошли, — Виктор больно дёрнул ее за руку.
— Сиди! Уйдешь — не сын ты мне.
Возмущение зазвенело в воздухе. Лика услышала треск и почувствовала, как их с Виктором руки окатила волна боли. Осколки материнской обиды полоснули ей по щеке и истерзали плечо. Котикова вскрикнула и сжалась, точно котенок в мороз — пряча лапки под себя.
Вокруг задвигалась мебель, смешались голоса. Крепкие руки Виктора вытащили ее с дивана и уже через минуту лицо уколол свежий вечерний воздух. От шока Лике было не так уж и больно — больше страшно. Васнецов усадил ее на какую-то лавочку.
— Лика… Лика! — крупные пальцы осторожно убрали волосы с ее лица.
Котикова всхлипнула. Она неловко коснулась щеки и в лунном свете увидела багровый блеск, окутывающий пальцы. Руки затряслись. Виктор вспомнил, что она боялась крови.
— Не смотри, — прошептал он, снова потащив ее куда-то. — Ничего страшного. Простой порез. Как ножиком.
У Лики закружилась голова, а откуда-то внутри поднялась тошнота. Она попыталась отвлечься, забыть, что по ней течет кровь, но мокрые дорожки на лице владели ее вниманием. Котикова прижалась к Виктору здоровой щекой и замерла, стараясь отдышаться.
— Пожалуйста, надо обработать, пойдем…
— Минутку, одну минутку, — попросила она.
Виктор часто и надрывно дышал. Руки его беспокойно скользили по ее спине и волосам.
— Этого больше никогда не повторится, — прошептал он. — Никогда.
Он приобнял Лику за талию и повел дальше — до ее дома оставалось недолго. Котикова таяла на глазах, ей хотелось пристроить куда-нибудь голову и замереть, надеясь, что кровь сама остановиться. Но осколки чашки также сидели в ее щеке, а на руке пульсировал ожог.
Виктор ввалился в дом через незапертую дверь и уложил Котикову на лавочку в коридоре.
— Дмитрий Сергеевич! Дмитрий Сергеевич! — Васнецов чувствовал, что нуждается в помощи. Не только физической, но и психологической.
На лестнице раздались быстрые шаги — и в дверях появился мужчина в пижаме с лягушками с крылышками. Он молча оглядел Лику и достал из верхнего ящика кухни аптечку. Виктор тщательно вымыл руки под краном и упал рядом с лавочкой на колени. Дмитрий Сергеевич протянул ему пинцет и Васнецов начал свою первую в жизни операцию.
Продлилась она всего пятнадцать минут. Осколки были крупные — они больше оцарапали щеку, чем застревали в ней. Лишь несколько стеклышек пришлось извлекать. Больше пострадала рука — уже намечались места волдырей. Виктор осторожно смазал их мазью и замотал бинтом. Лика уже не плакала — лишь молча смотрела на него из-под мокрых ресниц. Младшая Котикова лежала клубочком рядом с ней и перебирала пальцами испачканные волосы сестры.
Дмитрий Сергеевич же шутил. Над тем, что свекровь к ним в гости приезжать не будет, что Лика может правдоподобно играть робота и что у нее, возможно, появится модная татушку на щеке — даже денег отдавать не пришлось. Лика смеялась сквозь слезы — и этот смазанный хохот разрывал сердце Виктора. Котиков также помог перевязать руку Васнецову.
— Болит? — спросил Виктор Лику.
— А ты как думаешь? — съязвила Аня.
— Болит.
— Все хорошо. Хочешь, останься у нас.
Васнецов качнул головой. В его глазах блеснул недобрый огонек.
— Я завтра зайду, — пообещал он и выбежал на улицу.
Лика тяжело вздохнула. Аня положила голову ей на плечо, сонно хлопая глазами.
— Веди меня спать, малышкинс, — Котикова чмокнула ее в нос.
Аня ответственно подошла к задаче и потянула ее за руку вверх по лестнице.
На утро Котиковы узнали, что Виктор ушел из дома.
Глава 8
Виктор молча жевал слипшиеся макароны у них на кухне.
— И где ты собираешься жить? — вздохнула Лика.
— Уже нашел.
— Не скажешь?
— Нет.
Лика еще раз тяжело вздохнула.
— Вик, может, ещё не поздно? Она любит тебя.
— Она запустила в нас с тобой чашку, лишь бы я не ушел! А что будет в следующий раз? Закроет двери? Запрет меня в комнате? К батарее привяжет? А что, если б чашка не упала на стол, а врезалась тебе в голову? — вскрикнул он. — Она любит мою помощь, мое повиновение. Если б она любила меня — то отпустила бы. Она бы на тебя не кричала. Отец вчера поинтересовался, как ты и как я, а она только кричала. Нет. Хватит, — он запихнул себе полную вилку в рот, прервав поток недовольства.
Лика чмокнула его в упрямый лоб и налила чаю.
— Ты прав. Иногда важно вовремя уйти. Но как же ты жить будешь?
— Я уже договорился.
— Расскажешь, с кем?
— С твоим отцом. У вас ещё полно работы в саду и с домом.
— Значит, ты часто будешь у нас бывать. Может, и поживешь у нас?
— Нет. Не беспокойся за меня: сейчас лето, воды полно на улице, еды тоже, а я не безрукий.
Лика вздохнула и отстала.
— У нас на сегодня ещё пятнадцать заданий, помнишь?
— Так не кайф, — потянулся Виктор на лавке.
— Давай, осталась одна маленькая, последняя четверть! Быстренько управимся, напишешь Цветку все и пойдем к ребятам. Сегодня же футбол.
— Я отказался. Мы с твоим отцом пойдем заросли за домом убирать.
— Виктор! Ты пойдешь сегодня со мной, понял?
— Ух, какая ты грозная, — поддел Васнецов ее. — А то что?
Лика молча забрала у него чай и кусок клубничного рулета.
— Эй-эй, сдаюсь… Верни!
Лика бросила чашку в раковину и попыталась убежать с десертом на улицу, но Виктор загреб ее руками,
