Крест и полумесяц - Руслан Ряфатевич Агишев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Правда, под хмельком и с глазу на глаз, местные про другое рассказывали. Мол, место там хорошее, но иногда дела странные творятся. В горах видят людей, что как ангелы парят в облаках. В пещерах, откуда уголь и земляной жир добывают, страшные вододейственные машины стоят и целыми днями работают. Иногда, сказывали станичники, в горах слышались страшные взрывы. Часами что-то грохотало, словно Всевышний гневался на людской род за их грехи. После кто по-смелей ходил в горы и видел, как на месте непроходимых ущелий появялись дороги…
Строить большое нужно с малого…
В родовом селении имама Шамиля намечался большой той. Еще со вчерашнего дня прибывали гости — и пешем, и конным ходом, с подарками и дарами. Селились по родным и кунакам. Кому же места не хватило, то шатры разбивали прямо в долине у селения. Благо шатров было вдоволь. Имам своим гостям, да хранит его Всевышний, даже ладные железные печурки выдал с чудным именем «буржуйка». С такой штукой никакой мороз не страшен. Кинул в нее пару полешек или кизяков, которых в достатке, сразу жарко в шатре становится, как в летний полдень.
С самого раннего утра в центре аула возле мечети шумно и многолюдно. Сколачиваются длинные столы, рядом прилаживают лавки. Женщины мечутся с посудой. Мужчины суетятся возле больших казанов, в которых томится ароматный плов, жирная похлебка из баранины. На стол несут завернутый в чистую серую холстину овечий сыр, душистые караваи хлеба, молок в кувшинах.
Рядом стоят, опершись на посохи и клюки, седобородый аксакалы. Кутаясь в лохматые бурки, довольно окидывают взглядом сельчан, готовящихся к празднеству. Душа радуется от такого зрелища: с радостными криками бегают ребятишки, готовится праздничная еда, ведется неспешная беседа. Что еще нужно старому человеку?
Радовался и Ринат, что в окружении своих телохранителей вышагивал к мечети. Сегодня большой день, будут чествовать первых выпускников его новых мяктебе[1], специальных школ для будущих управленцев. Больше года здесь, в его родовом селении, обучали собранных со всего Кавказа ребятишек, отобранных его наибами за сообразительность, любознательность и не зашоренность. В особую программу входили и традиционные предметы — богословие или основы религии, чтение, письмо и счет, и необычные, о которых здесь раньше и слыхать особо не слыхивали. Это география, основы физики и химии, экономика и немного военного дела, которые большей частью преподавал сам Ринат или специально нанятые им учителя.
Конечно, пока это всего лишь безусые мальчишки с восторженными взглядами (еще бы, они учились у самого имама Шамиля, меча Пророка и заступника мусульман!). Только пройдет еще немного времени, и они станут совсем другими. Наберутся опыта, терпения и знаний. Главное, проникнутся духом единого Кавказа, общего дома для всех, независимо от тейпа, разреза глаз, цвета кожи и даже вероисповедания. Увидят преимущества и блага мирной жизни. После пойдут нести слово об этом по всему Кавказу. Они станут его словом этому миру, словом о новой жизни. Чем Бог не шутит, а может он, в конце концов, даже решиться написать свое Евангелие, как это делали пророки Христа. Будет и у него свое Слово о Боге…
С такими мыслями, от которых захватывал дух и, буквально, вырастали крылья за спиной, Ринат подошел к огромной толпе, собравшейся возле мечети.
— Мусульмане! Люди гор! Братья! — он воздел руки так, словно хотел осенить их благодатью Всевышнего.
Для него эти слова не были пустыми, произнесенными красоты ради. Все было гораздо серьезнее. Созданная им школа, как и почти десяток в других селениях, была предвестником изменений, о которых вряд ли кто-нибудь из присутствующих мог даже подумать. Отобранные по разным селениям мальчишки получили за неполный год настоящий концентрат практических знаний из целого ряда наук — природоведения, физики, химии, экономики, истории и т. д. и со временем должны были стать зачинателями новых направлений в экономике, военном искусстве, промышленности. По крайней мере, Ринат надеялся, что у него хватит времени воспитать этих мальчишек в нужном ключе и подтолкнуть их к чему-то большему, чем к искусству резать друг другу глотки и красть у соседнего рода овец и лошадей.
Уже сейчас некоторые из его учеников подавали большие надежды своими знаниями, любознательностью и смелостью мысли. Взять хотя бы четырнадцатилетнего Али, которому Ринат когда-то показал свой самодельный дельтаплан, точнее уродца из бамбуковых палок и китайского шелка. Этот худой, как палка, пацан уже сейчас мастерил такие «летающие крылья», что поневоле задумаешься о создании своей бомбардировочной или десантной малой авиации. Естественно, с оговорками. Пару дней назад Али сам додумался до новой конструкции хвоста у дельтаплана, что существенно повысило устойчивость всей конструкции в воздухе. Более того у него уже появилось собственное понимание восходящих и нисходящих потоков воздуха, которые позволяли пилоту часами кружить над одной точкой. А вечно чумазый Рассул, что придумал водолазный колокол? Пусть, этой устройство известно еще с античности. Но он-то сам придумал его, чтобы поднимать с озер упавшие туда вещи. Были и другие ученики, которые прекрасно считали в уме, могли запоминать огромный объем информации, обладали чудесным голосом, имели потрясающую склонность к лицедейству и подражательству. Все они были его не ограненными алмазами, достоянием его имамата! Все они были лишь началом больше…
—… Наша сила не количестве дальнобойных ружей и мощных пушках! Наше богатство не в накопленных золотых дирхемах, не в несметных табунах быстрых жеребцов и бесчисленных отарах овец! — сотни людей, вытягивая шеи вперед, ловили каждое слово своего имама. — Наша сила и богатство в них, братья! — указательными пальцами обеих рук Ринат ткнул в сторону стоявших у стен мечети учеников. Притихшие, смущенные и даже немного испуганные таким скоплением людей, те напоминали каменных статуй своей неподвижностью. А когда имам в их сторону показал, то они, вообще, в ступор впали. — В детях!
Ринат медленно шел перед людьми, завороженно следившими за каждым его движением. Ведь сейчас он не просто разговаривал с ними, а проповедовал, то есть нес слово Божье, слово от Бога. Отсюда были и раскрытые рты, и каменные позы, и остекленевшие глаза.
— Наши дети сменят нас, когда наши члены ослабеют от старческой немощи. Возьмут ружье и шашку, пойдут защищать родное селение от врага. Подадут чашку с водой, когда мы сляжем от ран. Прочитают над нами Джаназу в тот миг, когда Всевышний призовет нас к себе.
Он не убеждал их, что дети великая ценность. Нет, тысячу раз нет. Отношение к детям здесь и без того было особым. Ребенок на Кавказе никогда не считался обузой или тяжестью. Даже в самые страшные периоды свой истории в этом крае с радостью встречали каждый детский крик новорожденного малыша, считая его знаком Господа.
Ринан только лишь напоминал им об этом. Каждый из собравшихся должен вновь проникнуться с тем, что дети нового мира — их будущее, опора и полноценные помощники.
Правда, он не говорил о другой стороне медали. Зачем было смущать людей своими планами, в которых детям отводилась роль его первых помощников, проводников воли и прогресса. Пройдет каких-то несколько лет, а может и меньше, как эти молодые волчата тринадцати — восемнадцати лет наберутся опыта, знаний, проникнуться его идеями и станут его последователями с потрохами. Они уже сейчас отличались от своих же сверстников тем, что были менее зашорены, обладали большим кругозором и невиданными здесь знаниями. Может это и звучало утопией, но советский опыт говорил ему совсем о другом. Именно Советам в его прошлом удалось с помощью мощнейшей системы образования и воспитания подготовить такую молодежь, что за пару десятков лет вытащила страну из вонючего средневековья прямо в технологический капитализм, с вариациями правда.
— Эти школы только начало. Скоро новые мяктебя появятся в каждом ауле, в каждом горном кишлаке, где все наши малыши найдут
