Эмигрант - Алла Щедрина

– С Роджером и Лонгом все нормально. Они сейчас живут у Атаны и Тойди, присматривают за детьми.

Арика насторожилась. Что‑то не так…

– А почему Родж не с Жоротом? Из‑за новой жены?

Фест очень неохотно ответил:

– Отец на каторге. Уже семь лет. И еще девять осталось. Ты действительно не знала?

Арика какое‑то время осознавала новость и наконец тихо сказала:

– Откуда? Атана мне ничего не говорила…

– Отец просил ее молчать, – кивнул мужчина. – Но я думал, она все же…

– Нет. А больше у меня контактов с Кланом нет… Куда он опять вляпался? – устало спросила женщина.

– Отказался выполнять распоряжение Совета, потому что считал его ошибочным, снял с себя все полномочия. А в Клане как раз была полувоенная ситуация и его – по военным законам – осудили. Потом оказалось, что он прав, и мы долго исправляли ошибки…

– Тогда почему не отменили приговор? – возмущенно подалась вперед Арика.

– Отца не любят, да ты это сама знаешь. Мы подавали апелляции, бесполезно. Уперлись на какой‑то формальности и… Единственное, пообещали, после окончания заключения сразу восстановить ему все права.

– В смысле?

– Обычно бывшие заключенные очень не скоро получают гражданские права, только когда «докажут», что достойны этого. Считай, еще несколько лет, а то и десятков, унижений.

Арика устало потерла лоб. Можно подумать, сейчас его не унижают. А он наверняка еще и нарывается – со своей дурной головой…

– Не представляю его на каторге… Как он там вообще выживает?

– Думаю, хреново. Свидания разрешены раз в полгода, но он сразу передал просьбу, чтобы мы к нему не приезжали. Очень… настойчивую.

– То есть ты его не видел?

Фест криво усмехнулся:

– Заключенных можно видеть так, что они об этом не знают. Видел, конечно. И Рони, и Атана ездят каждый раз. Роджа мы не берем.

– А жена?

Фест поморщился. Похоже, очередная пара отца не вызывала у него особых симпатий.

– Они разошлись за несколько месяцев до скандала.

– Так… – Арика помассировала виски. Может, Жорот еще и поэтому сорвался. Она бы не удивилась. Достаточно вспомнить, как он переживал их разрыв – выглядел разве не ожившим покойником. Из‑за этого, собственно, Арика и прервала всякие контакты со знакомыми в Клане – чем меньше они встречались, тем лучше. Даже с дочерью, которую оставила на попечение Роджера (девчонке разумней было получать образование в школе Клана) женщина виделась достаточно редко. Тогда и произошло охлаждение их с Атой отношений. Впрочем, до полного разрыва не дошло.

Она встряхнулась и спросила – прямо и в лоб:

– А теперь быстро говори, что можно сделать. Только не надо рассказывать, что наша встреча случайна, хорошо?

Мужчина вскинул бровь, совсем как отец.

– Его можно выкупить, как раба. Но никому из Клана его не продадут. Закон такой, чтоб заключенный не попал ни к друзьям, ни к врагам. Тебе – тоже нет. Тебя слишком хорошо помнят. Нужно, чтоб это был человек, не связанный с тобой – хотя бы формально. Твой муж не подойдет. А вот любой посредник может перепродать его тебе… Но не в Клан – если каторжника выкупит клановец, то сам угодит на каторгу.

– Так. Найти посредника не проблема. Вопрос в другом, – Арика, прищурившись, уставилась на Феста. – Почему ты пришел только сейчас? Через семь лет? Почему не сразу?

– Как будто ты не знаешь отца, – поморщился мужчина. – Он, когда поймет, что к чему, неизвестно что вытворит…

– Ничего не понимаю, – она невольно повторила его гримасу. – Если он настолько меня ненавидит, то смысл?

– Он не ненавидит… Но… Сейчас это не имеет значения. Видишь ли, недавно на полях сменился начальник. И когда я последний раз видел отца, то… в общем, не знаю, что там произошло, но ему осталось совсем немного. Над ним, похоже, регулярно издеваются. Я туда втихую Ларса привел, он сказал, что больше пары месяцев отец не протянет. Если не меньше.

– Так. Идем, – женщина стремительно вылетела в зал. К ней тут же подошел муж:

– Куда ты… Что стряслось, Арика?

– Серж, это Фест, один из близнецов, помнишь, я тебе говорила? Фест, это мой муж.

– Мужчины обменялись рукопожатиями и приветствиями.

– Фест, что именно за поля и где они расположены?

Мужчина протянул два амулета:

– Круг – портал туда. Второй – обратно.

– На сколько человек рассчитаны?

– Без ограничения.

– Отлично. Серж, Фест погостит у нас. Займись им, я сейчас занята.

Стараясь не бежать, чтоб не привлекать внимания, Арика покинула бальный зал. И прямо из коридорчика шагнула через Зону в особняк одного из своих знакомых. Точнее, на ступеньки перед особняком – она не была уверена, что Солг дома, а дворецкий наверняка знал, где он. Нажала на изукрашенную кнопку звонка и терпеливо замерла, зная, что ее сейчас разглядывают в камеру.

Торн – дворецкий, кстати, довольно молодой – ему было едва под тридцать – открыл дверь, и тут же посторонился, пропуская Арику в дом.

– Здравствуй. Солг дома?

– Да, леди.

– Спроси, может ли он меня принять.

– Хорошо, леди.

Как Арика и рассчитывала, минуту спустя Торн проводил ее в одну из гостиных. Ее приветствовал Солг – сорокалетний мужчина, подтянутый, выглядящий едва на двадцать пять, один из богатейших людей это планеты. Они познакомились, когда Солг был мальчишкой, разнузданным наследником богатых родителей. С тех пор утекло много воды, мужчина остепенился, и, вопреки прогнозам, не только не промотал состояние предков, но и приумножил его. И считал, что так хорошо все для него сложилось в жизни не в последнюю очередь благодаря Арике, которая, в свое время, вправила ему мозги – просто походя, так получилось. Женщина не особенно ставила себе это в заслугу, но, тем не менее, их дружеско‑приятельские отношения она не прервала.

К тому же, по совету Арики, Солг уже раз омолаживал в Клане, и себя и жену, и собирался делать это и впредь. Возможность продлевать жизнь ему очень пришлась по вкусу. В общем, несмотря на значительную разницу в положении – Арику со скрипом воспринимали в высшем свете – они оставались друзьями на протяжении двух с лишним десятков лет. Поэтому она могла рассчитывать, что Солг выполнит ее просьбу. Они обнялись, обменявшись приветствиями.

– Я смотрю, у тебя ко мне дело? – проницательно заметил мужчина, указывая на кресло.

Женщина кивнула, но садиться отказалась – для того, чтобы усидеть спокойно, пришлось бы применять слишком много усилий.

– У тебя рабы есть? Ты вообще с их покупкой‑продажей сталкивался?

Солг подошел к столу, достал из резной шкатулки сигарету, прикурил. В присутствии Арики он разрешения не спрашивал – она сама не курила, а к дыму относилось индифферентно. Зато крайне отрицательно к любым условностям, так что они договорились, ко всеобщему удовлетворению, не портить формальностями друг другу нервы.

– Да, у меня есть рабы, – затянувшись, кивнул мужчина. – Тебя интересует что‑то конкретное?

– Мне нужно, чтобы ты или кто‑то из твоих знакомых выкупил каторжника как раба. Для меня.

Она заметила, что нервно вертит в пальцах прозрачный осколок какого‑то минерала – Солг держал на столе приглянувшиеся ему экспонаты своей коллекции, периодически их меняя. Арика досадливо поморщилась и положила вещицу на место.

– Конкретного каторжника?

Женщина кивнула. И добавила:

– Как можно быстрей. Он может не дожить.

– Подожди немного.

Солг вышел в другую комнату. Вернулся довольно скоро, сообщил:

– У меня есть агент, занимающийся поставкой рабов. Он работает не только со мной, клиентов у него достаточно. И ситуации, подобные твоей, тоже случались, я думаю. Сейчас парень появится, побеседуешь. Кто тебе твой каторжник?

Арика мрачно отозвалась:

– Старый знакомый. Я его не видела… очень давно. И только сегодня узнала, что…

– Он маг?

Арика кивнула. При этом у нее было такое мрачно‑расстроенное выражение лица, что Солг перестал расспрашивать, переведя разговор на другое.

Скоро появился высокий атлет, еще и со смазливой физиономией. Арика сначала даже не восприняла его, как перекупщика. Скользнула равнодушным взглядом, и только после того, как Солг его представил – атлета звали Левс, – и сказал, что это именно тот, кого они ждут, женщина сосредоточила на нем внимание.

Обменявшись рукопожатием, Арика коротко сформулировала цель:

– Мне нужен конкретный каторжник, его можно выкупить как раба. Проблема в том, что мне его не продадут. И в том, что времени осталось всего ничего – он в очень плохом состоянии.

– Плохо, – задумчиво заметил атлет. Он явно был в кабинете не впервые – уверенно расположился в одном из кресел, подтянув его к столу. И постукивал пальцами по подлокотнику, глядя на стоящую женщину снизу вверх. Хотя, учитывая разницу в росте, не слишком‑то и снизу…

– Мне надо как‑то аргументировать, зачем он мне.