Факт или вымысел? Антология: эссе, дневники, письма, воспоминания, афоризмы английских писателей - Александр Ливергант

Я уже давно учуял наживку в вашем последнем письме: сначала я подумал, что это дохлая селедка, но потом решил, что живая килька. Я имею в виду «Пернатого змея» и «героя». В целом, я думаю, вы правы. «Герой» устарел, и понятие «вождя» изжило само себя. В конце концов, «герой» призван выражать некий «боевой образец»: но как «боевой образец», так и «образцовый боец» в равной степени теперь не стоят и выеденного яйца. Мы так устали от милитаризма и милитантизма, что Miles теперь уже не может быть мужским именем. Так что в целом я с вами согласен: тема отношений «вождь-ведомый» — это вчерашний день. В новом типе отношений будет присутствовать чуткость и мягкость, как между мужчинами и мужчинами, так и между женщинами и мужчинами, а не «вы — ниже, я — выше», «вы вождь — я ведомый», в стиле «ich dein» [275]. Как видите, я теперь совсем невинный агнец и на меня даже невозможно обижаться.

Все же в определенном смысле, человек должен продолжать борьбу, но не стремясь к славе. Мне кажется, что человек должен бороться за так называемую «фаллическую реальность» против торжества «контрфаллических нерельностей». Я полагаю, что «фаллическое сознание» — неотъемлемая часть того цельного человеческого сознания, к которому вы стремитесь. Для меня это жизненно важная составляющая.

Поэтому я написал роман, который хотел бы назвать «Джон Томас и Леди Джейн». Но мне придется вынести это название в подзаголовок, и пока назвать роман «Любовник леди Чаттерлей». Здесь, во Флоренции я печатаю полную версию этого трепетного «фаллического» романа — он слишком хорош для общественности. Сокращенная версия выйдет осенью. Но этот прекрасный раскрывшийся цветок будет готов к 15 мая — всего около тысячи экземпляров, из них 500 для Америки, по десять долларов каждый. Я отправлю вам несколько бланков заказа — пожалуйста, перешлите их нужным людям. У вас много связей в университетах. Книгу я вышлю вам прямо из Флоренции, как только она будет готова: это действительно хорошая книга. Почему у красного цветка отрезают пестик, прежде чем он появится на свет? В общем, я на вас надеюсь.

В этом доме мы проживем до 6 мая, куда дальше — не знаю. Я хотел бы поехать в Нью-Мексико — может, мне удастся заработать немного денег для поездки.

Tante belle cose! [276]

Д.Г. Лоуренс.

О. Хаксли

Вилла Миренда

27 марта 1928 г.

Дорогой Олдос,

… вчера получил два экземпляра «Критических статей» — книгу с моим эссе о Голсуорси. Некоторые из них весьма удачные: но Эдвин Мьюир {785}, типичный шотландишка, просто сражен «золотой цепочкой для часов» Беннетта. Может, мне написать статью о Беннетте и его «упитанном благополучии»?

Ваша идея о великих «извратителях» просто замечательная. Можно начать с кого-нибудь из римлян, потом перейти к Св. Франциску — Микеланджело и Леонардо, Гете или Канту, Жан-Жаку Руссо или Людовику XIV. Байрон — Бодлер — Уайльд — Пруст: они все преследовали одну и ту же цель или, по крайней мере, делали попытки сбросить со счетов или же «интеллектуализировать» и тем самым извратить «фаллическое сознание», которое есть по сути основа сознания как такового.

Мне думается, «Вильгельм Майстер» — прекрасный пример аморальности особого рода, порочности «интеллектуализированного» секса и абсолютной неспособности человека к развитию отношений с другой человеческой особью, что звучит очень буржуазно и так похоже на Гете. Гете положил начато миллионам «интимных отношений», но так и не продвинулся дальше стадии «приветствия», замкнувшись в своем в безмерном «эго». Он извратил свое «Я», поставил себя на пьедестал, уподобившись Богу. Обязательно напишите книгу о великих «извратителях» и их учениях. За каждым их них стоит неописуемое тщеславие. <…>

Я еще не получил правку моего романа, но мне сказали, что правка начнет приходить на этой неделе, и процесс займет недели три. «Феникс» напечатан, получилось очень хорошо {786}. Я пошлю Марии один экземпляр. Ориоли полон энтузиазма. У нас уже заказов на две тысячи лир. Ориоли считает, что если эта книга хорошо пойдет, он сможет заняться и другими, а авторы будут платить ему проценты. Неплохая идея. Это может стать ядром «Авторского издательского общества», о котором я говорил…

На днях прочел прочел «Рассуждения» Аретино {787} — временами забавно, но форма до конца не выдержана. Я предпочитаю Боккаччо. Был всего один солнечный денек, но сейчас опять серо и ветрено — не весело; здесь дочь Ф., но она завтра уезжает. Уилксы, сирые души — упаковали старый коврик, сковородку, кастрюлю и последнюю нитку — со святостью настоящих идеалистов, заботящихся о нажитом добре…

Чарльзу Вилсону {788}

Отель Бо Риваж,

Бандол, Вар

28 декабря 1928 г.

Дорогой Чарльз Вилсон,

Большое спасибо за календарь и поздравление. Посылаю вам три отрывка {789} — что-то вроде стихотворений; надеюсь, они выразят мою «идею». Я написал целую книгу таких стихов — это нечто вроде pensées [277] — их я опубликую позже — но вы можете уже начать с этих трех.

Надеюсь, вы получили свой экземпляр «Леди Чаттерлей». Его наконец отправили из Флоренции, так что если он не придет, значит его потеряли по дороге.

Не знаю, когда мы теперь вернемся в Англию. Я с сожалением прочел о благотворительном фонде в пользу шахтеров. Хорошенькое дело заставлять их жить на благотворительность и подачки, когда они добиваются мужской независимости. Вся эта прогнившая система несправедлива, а деньги — болезнь, насланная на человечество. Назрело время для огромной революции — не для того, чтобы учредить «советы», а чтобы возродить жизнь. Что толку индустриальной системе производить этот мусор, если нет жизни? Нужна революция — не во имя денег или рабочих мест или тому подобного, а во имя жизни — и пусть деньги и работа имеют такое же значение для людей, как, скажем, для птиц, пропади оно все пропадом. Настало время изменить до основания порядок вещей. Людям придется это сделать — необходимо уничтожить деньги и эту жажду наживы. Я становлюсь все большим и большим революционером, и всё ради жизни. Мертвый материализм социалистической системы Маркса и «советов» не кажется мне достойной заменой нашему устройству. Нам нужны жизнь и вера, люди должны доверять друг другу, освободиться от власти денег, чтобы не нужно было «зарабатывать на жизнь». Если бы люди верили друг другу, мы бы уже давно жили в новом мире, а этот бы послали к дьяволу.

Есть и другие идеи — возможно, они покажутся вам чересчур смелыми {790}.

Но этот звериный карнавал, эта несправедливость — достаточно посмотреть на богатых англичан здесь, на Ривьере, их тысячи — меня от этого тошнит. Человечество не вынесет несправедливости.

С Новым Годом,

Д.Г. Лоуренс

Дж. М. Марри

Отель Принципе Aльфонсо,

Пальма де Майорка, Испания

20 мая 1929 г.

Дорогой Джек,

… видишь ли, старина, если оставить в стороне все мою нетерпимость и мое безразличие, я прекрасно понимаю, что мы «потерпели неудачу», как ты выражаешься. Я совершенно не понимаю тебя и твоих работ. А ты, в свою очередь, не понимаешь меня. Ты написал в своем отзыве на мои стихотворения: «это не жизнь, жизнь не такая». У тебя такое же мнение и обо мне самом. Жизнь не такая — ergo [278] — нет такого «зверя». Это и послужило причиной моего безразличия. Я устал слышать, что нет такого «зверя» от «зверей», которые просто чем-то отличаются от меня. Если я жираф, а английские джентльмены, которые пишут и обо мне, — милые образцовые собачки, то в этом все и дело: эти животные — разные. И тот я, которого ты, по твоим словам, любишь — не я, а фантом твоего собственного воображения. Поверь мне, ты меня не любишь. Тот «зверь», каким я являюсь, тебе не нравится — также, как он не нравится всем этим линдам, сквайрам, элиотам и гульдам {791} — и все вы говорите в один голос: нет такого «зверя», или даже если есть, то не должно быть. Если я единственный человек в твоей жизни, то не потому, что я это я, а потому, что я послужил пылинкой, из которой ты сформировал свой кристалл воображаемого тобой человека. Мы не знаем друг друга — если бы ты только знал, как мало мы знаем друг о друге! Так что давай не будем притворяться. В прошлом мы немного притворялись, и у нас были хорошие времена. Но мы все вынуждены были немного притворяться — и никто из нас не выдержал испытания временем. Поверь, мы из разных миров, у нас разное сознание, у тебя и у меня, и лучшее, что мы можем сделать, это оставить друг друга в покое, раз и навсегда, Между нами нет гармонии.