Дом восходящего солнца - Чак Хастмайр

Стоянка была забита автомобилями, и Рэй не сразу отыскал среди них нужный. Старый, побитый местами «додж» с детским сиденьем сзади. Личное авто Джимми Лагранжа. Действительно, все выглядело так, как Лагранж и говорил. Детектив только на бумаге, который работает в аналитическом отделе, отсиживает на службе с девяти до пяти и вынужден добираться домой на собственной машине.

Лагранж появился в двадцать минут шестого. Вместе с другими служащими, чей рабочий день заканчивался четко в пять, он вышел из здания через двойную пожарную дверь, расположенную возле гардероба, и поплелся к стоянке. Пискнула сигнализация. Лагранж взялся за ручку двери.

– Припозднился ты, – сказал Рэй за его спиной.

Лагранж вздрогнул и обернулся:

– Мать твою! Какого хрена.

– Я думал, ты из тех, кто выскакивает с работы пораньше. Сижу здесь с шестнадцати сорока пяти.

Лагранж схватился за сердце:

– Господи, у меня чуть сердечный приступ не случился. Чего тебе надо?

– Я оставил тебе собщение на автоответчике.

Лагранж открыл левую дверь и бросил дипломат на переднее сиденье. Потом, не глядя на Рэя, уселся за руль.

– Я не перезвонил, потому что нам не о чем говорить.

Рэй показал на детское автомобильное кресло.

– Кто у тебя, ты говоришь? Мальчик или девочка?

Лагранж вставил ключ в зажигание и завел мотор.

– Девочка.

Рэй стоял так, что Джимми не мог захлопнуть дверь. Одной рукой он держался за стекло, другой за крышу.

– Мне нужно знать, где сейчас живет Сильвестр.

Лагранж потянул дверь на себя, но Рэй стоял, как скала.

– Я больше не могу тебе помогать. Я должен подумать о своей семье. Я же тебе еще в прошлый раз сказал, что все.

– Сколько ей?

– Кому? – не понял Лагранж.

Рэй снова показал головой на детское сиденье.

– Твоей дочке. Сколько ей?

– Три года. – Джимми нахмурился. – А что такое?

Рэй немного помолчал, разглядывая своего бывшего напарника.

– Мне бы очень не хотелось, чтобы она росла без отца.

Лицо Лагранжа окаменело. Он отпустил руль и положил руку на служебный пистолет.

– На что ты намекаешь?

Все, что нужно, – это напомнить человеку о его детях, подумал Рэй. Просто скажи что-нибудь о сопляке с правильной интонацией и в правильную минуту – и люди теряют контроль над собой.

– Мне нужна еще одна услуга, – сказал Рэй. – Потом я оставлю тебя в покое.

– Я задал тебе вопрос, – ледяным тоном произнес Лагранж. Правую руку он по-прежнему держал на кобуре.

– Смотри не нажми случайно на спуск, – предостерег Рэй. – Сомневаюсь, что ты успеешь вытащить эту штуку. А даже если успеешь – что ты собираешься делать? Пристрелить меня?

– Да, если будет нужно.

– За что? У меня нет оружия. Я твой бывший напарник. Мы всего-навсего вспоминаем наше славное прошлое.

– Ты угрожал моей семье.

Рэй покачал головой:

– Ничего подобного. Я просто вспоминаю старые добрые времена. Ты же помнишь старые добрые времена, Джимми? Те самые, когда мы работали во Французском квартале? Мы много чего творили тогда. И против закона шли часто. Но правительство сказало мне, что я искупил свои грехи. А как насчет тебя, Джимми? Ты заплатил за свои грехи?

Лагранж отпустил кобуру и положил руки на руль.

– По всем тем делам уже истек срок давности. Никто не может меня ни в чем обвинить.

Рэй наклонился поближе:

– Не по всем.

Лагранж сглотнул.

– Ты о чем? – хрипло спросил он.

– По убийствам не бывает срока давности.

Лагранж вытер лицо рукавом.

– Я никого не убивал. Никогда.

Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза. Джимми не выдержал первым.

– Мотель «Роуз». Комната пятнадцать, – сказал Рэй.

На Лагранжа было жалко смотреть. Из него словно выпустили воздух, как из проколотой шины.

– Это был несчастный случай.

– Ты задушил ее случайно?

– Я был пьян, – дрожащим голосом сказал Лагранж. Крупные капли пота выступили на его бледном лбу. – Я даже не помню точно, что там случилось.

– Я помню, что там случилось. И помню, где похоронено ее тело.

Лагранж начал слегка задыхаться. Похоже, ему было действительно нехорошо.

– Ты сам помог мне ее закопать.

– Сколько ей было, пятнадцать?

– Она была наркоманка и шлюха! – Лагранж постарался овладеть собой. – Нет никаких доказательств. Только твое слово против моего. А ты имеешь судимость.

Рэй покачал головой:

– Ошибаешься, Джимми. Осталось полно доказательств. Взять хотя бы тело. Там теперь только кости, конечно, но они много чего могут рассказать. Потом еще книга записи постояльцев в мотеле. Я уверен, все старые книги где-нибудь хранятся.

Лагранж обмяк.

– Ты зарегистрировался под чужим именем, верно? – продолжил Рэй издевательским тоном. Ему доставляло некоторое наслаждение видеть, как корчится Лагранж. – Ну да, скорее всего. Только это тебя все равно не спасет. Почерк-то твой. Удивительно, до чего дошла наука, верно? – Рэй щелкнул пальцами, как будто вспомнил что-то еще. – О, слушай-ка, а как насчет телефонных разговоров? Как ты думаешь, телефонные счета еще остались? Потому что она ведь, наверное, и домой тебе звонила, да? – Капля пота скатилась по виску Лагранжа. – Так что следов полно, Джимми. Полно ниточек, за которые можно потянуть.

– Тебе тоже есть что терять. Не меньше, чем мне.

– Опять ошибаешься, Джимми. – Рэй указал пальцем на детское автокресло. – Это тебе есть что терять. А мне терять нечего.

Лагранж схватил свой дипломат и вылез из «доджа».

– Дай мне час.

Прошло целых полтора часа, прежде чем Лагранж выложил на стол перед Рэем простой белый конверт. Они сидели в той же самой кофейне для фриков на Кэнал-бульвар. Рэй открыл конверт. Внутри лежали два сложенных и скрепленных степлером листка. Оказалось, что это сообщение о происшествии – автомобильная кража. Взглянув на него, Рэй спросил было, какое отношение это имеет к делу, но Лагранж протестующе поднял ладони вверх.

– У нас с тобой все.

После этого он просто встал и вышел из кафе.

Рэй закурил и внимательно прочитал все от начала до конца. На сей раз официантка не стала приставать к нему насчет сигареты. Закончив читать, Рэй улыбнулся.

Тони стоял возле телефонного автомата на углу Сент-Питер и Бурбон-стрит и барабанил пальцами по стеклу.

Он взглянул на часы. Было уже восемь.

Тони всегда был нетерпеливым. И ненавидел, когда его заставляли ждать. А эта ситуация была совсем уж невыносимой. Он чувствовал себя так, будто на спине у него была нарисована мишень. Все здесь было как-то не так. Гнилое какое-то дело вообще. А ожидание заставляло его психовать еще больше. Тони посмотрел по сторонам, не следит ли кто за ним.

Час назад, когда он выходил из «Дома», к нему подбежал мальчишка и передал клочок бумаги. Мальчишку Тони знал – ему было лет десять и он был уличным танцором, отбивал чечетку на Бурбон-стрит. Иногда туристы или прохожие бросали ему деньги. Тони сунул парню доллар и велел проваливать.

– Мужчина, который дал мне эту записку, сказал, что вы заплатите десять баксов! – сказал мальчишка, загораживая ему дорогу.

Вот маленький говнюк! Тони нашарил в кармане пять баксов, швырнул их на тротуар и сказал мальчишке, что если он немедленно не свалит, то он, Тони, затащит его на крышу и сбросит вниз. И посмотрит, умеет ли он летать.

Тони развернул записку. На листке, вырванном из записной книжки, было написано: Телефонная будка за «Пэт О'Брайенз». Я позвоню туда.

Когда? Тупой удод даже не сказал, во сколько он собирается позвонить. И зачем, тоже непонятно. С какой стати Тони должен тащиться в телефонную будку? И что это за придурок, который посылает записки без подписи? И какая еще на хрен телефонная будка? Если нужно поговорить, почему нельзя позвонить в «Дом» или на мобильный?

Затем, что мои телефоны могут прослушиваться.

Тони и Рокко прошли через Французский квартал и подошли к телефонному автомату на углу Бурбон и Сент-Питер, недалеко от заведения «Пэт О'Брайенз». Тони все время смотрел по сторонам. Он знал, что пославший записку обязательно будет наблюдать за ним.

Французский квартал, как всегда, кишел людьми. Туристы – некоторые еще трезвые, некоторые уже теплые – и местные слонялись по улицам в поисках развлечений, болтали, хохотали. Из открытых дверей баров, ресторанов и сувенирных лавок на Бурбон-стрит лилась музыка – джаз, блюз, кейджн и рэп, все вперемешку. Звуки Французского квартала нельзя было спутать ни с чем. Так же как и запахи: «фирменная» смесь ароматов красного перца, соуса «хот кристал», креветок, устриц, соуса «табаско», сэндвичей «по-бой», хот-догов, мочи и блевотины.

Тони понял, что еще немного – и он раскроит кому-нибудь башку. Или попросит Рокко сделать это. Именно в этот момент телефон зазвонил. Тони схватил трубку.