Водитель трамвая - Сергей Бушуев

— Пусть не часто, но бывает!

— У меня лично — не часто!

— Но ведь — бывает!

— Ну и что? Притормозишь. Хрен с ней с этой стрелкой. Вышел — перевёл вручную. И всего делов.

— Вот ещё! Выходить! На кой это сдалось? Я же говорю — КТМ это уродство нашей промышленности.

— Никакое не уродство. А выходить полезно. Жирок растрясать. А то вы на своих «Татрах» там совсем избаловались. Изнежились. Стрелку им тяжело выйти перевести! Буржуи какие! Белоручки!

Ненадолго воцарялось короткое сильно дышащее молчание, после чего водитель КТМа с новой силой переходил в атаку:

— Да ваши разваленные старушки — «Татры» вообще нельзя эксплуатировать! Они же опасны для жизни!

— А ваши не опасны что ли?

— Наши не так! Ваши «Татры» ведь лёгкие как не знамо что! Её же юзом подхватывает при первом осеннем ветре! И несёт — не остановишь.

— А надо учиться, песочницей пользоваться. Да и водить надо уметь.

— Знаю я вашу песочницу. Вечно с ней что-то не так. Зимой вообще замёрзшая, сколько не дёргай рычаг песок не сыпется. А рычаг прости Господи!

— Что рычаг? — хмуро спрашивал любитель «Татр».

— Рычаг — то на ней какой? Как у экскаватора! Не меньше.

— Ну это ты преувеличиваешь!

— Где же это я преувеличиваю? Что бы его привести в исполнение приходиться задавать такую амплитуду рукой, что иногда даже не видишь куда едешь! Так приходиться наклоняться к пульту. А как зимой по салону в ваших вагонах вода хлюпает? Входить противно…

Данные диалоги можно продолжать до бесконечности. Они никогда не иссякали. Я неоднократно становился их свидетелем. При этом, как и полагается, соперники углублялись в такие дебри, которые не снились и старику-Дарвину, умудрившемуся на паре сотен страниц выдвинуть «идеи космического масштаба…» — как говаривал профессор Преображенский.

Но споры спорами, а у мыслителей трамвайного хозяйства головы пухли от иных распирающих их идей. Я не знаю, может им не давали спать лавры какого-нибудь Гегеля, или кого другого «альтернативно одарённого», наподобие Чаадаева (того самого — «Басманного философа» с которым с дуру ввязался в переписку Пушкин), но придуманное ими воплотилось во вполне реальное решение. А конкретно — взять курс на универсализацию, и обучить всех вновь поступающих в трамвайные парки новичков работать на обоих видах имеющейся техники. Дабы подвижной состав оказался освоен представителями всех депо в полном объёме. Зачем это было нужно, я не знаю. А если принять во внимание тот факт что наши чиновники задумывают какие-либо новшества и выделяют под это заложенные суммы только для перевода положенной части отката в оффшоры островных государств, то предположение об их не совсем здоровой психике приходит на ум само собой. Ведь содрать денег тут совершенно не с чего. От нашего блуждания по московским депо особняки выше не станут. И статуи на прудах золотом не покроются. Следовательно, мне ихние постановления кажутся весьма подозрительными. Или может статься, они радеют за безопасность общественного транспорта? Да, без Виноградова тут и не разобраться толком. Голова чиновника — дело туманное. Чем больше живу на свете, тем больше в этом убеждаюсь…

Итак, говоря проще, комбинат выполнял директиву спущенную откуда-то сверху. И отправил тех, кто достоин водить «Татры» изучать на практике КТМы, а тех, кому судьбой предначертано водить КТМы, тестировать седалищем на учебной езде «Татры». Гениально, как вам кажется? По-моему, даже конгениально как выражался Остап Ибрагимович…

При этом аргументировано было сие решение просто бесподобно: мол, а если вдруг когда-нибудь к вам в депо попадут вагоны другой конструкции? На каком тогда месте вы начнёте рвать у себя волосы? Неучи вы неучи… Ну как, умно придумано и разъяснено? Излишне наверно будет с моей стороны заметить: в будущем мне никогда более не доводилось «вдруг» сесть за штурвал КТМа. «Вдруг» бывает, только сами знаете — что. Кто-то может мне возразить, дескать, попробовать трамвай другой конструкции — это же такой замечательный опыт! Мол, чего это ты вздумал возмущаться? Правильное решение! Пусть все пройдут стажировку и узнают что-то новое. На это я отвечу так — в принципе вы правы. И всё бы было прекрасно, и хрусталь не бился так часто, если бы не одно весьма краткое возражение: несвоевременно. Суть заключалась именно в этом. Да, и мне понравился КТМ. И я провёл чудесные две недели в Октябрьском депо (а именно на этот срок нас раскидали по незнакомым паркам в тот раз). И я был бы не против осваивать новую технику и впредь. Наоборот, хоть какое-то новшество после рутинной работы на линии, но… несвоевременно. И вот почему. Вместо того чтобы позволить нам — едва попробовавшим вождение на вкус как следует освоиться и набраться практического опыта, мы вынуждены оказались изучать ненужную нам тогда технику. А следовало готовиться к экзамену по вождению. Вождение все водители сдавали исключительно на вагоне «Татра». И только на нём. Но члены комиссии делали скидку представителям тех парков, где эксплуатировались КТМы. Дескать, им бедненьким трудно — они-то «Татру» почти не знают, и к тому же она им в одно интересное место не упёрлась. Им её не водить. Стало быть, как проедут, так и проедут. А вот к нам — «краснопресненцам» и «апаковцам» предъявлялись претензии по высшему разряду. И не так педаль нажал, и резко тормознул, и на защёлку забыл поставить, когда остановился. Словом, сами понимаете. Между тем, вместо того чтобы дать нам эти две недели на подготовку к предстоящему экзамену в своём депо, так сказать по месту прописки, мы осваивали вахтовым методом совершенно ненужный нам в дальнейшем КТМ. А те, кому как раз и выпало судьбой его в скором времени водить, неплохо подготовились к сдаче на «Татре». Как оно отобразилось на практике? Как и всегда — вышла форменная комедия! Ну, ей-богу, я же не придумываю! И рад бы написать серьёзную книгу, да не выходит. Одна комедия на другой. Я понимаю, читатель уже вероятно устал от бесконечной «веселухи». Наверняка читателю хотелось бы чего-нибудь более солидного и серьёзного. Описания там романтики дороги, или возвеличивания труда водителя, и впрямь не простого. Но… увы. Не могу пока что. Не могу врать. И со сдачей экзаменов вышло также как и со всем прочим. А разве в моих силах было предотвратить это? Нет. Никто мне никакого выбора не предоставлял. А чудес не существует… И если я на сдаче экзамена по вождению устроил гонки на выживание, неужели в этом только моя вина?!

Однако до этого мы пока не добрались. Пока мы только в Октябрьском депо, на улице поздняя осень, роняющая листья и слезинки дождя… простите, снова увлёкся. На дворе осень и точка. Свистит ветер, горожане прячут взъерошенные головы под зонтами, и ёжатся в тёплых куртках. А на учёбу к наставнику Решетову пришли четверо. Двое мужчин и две женщины. Это собственно я, сорокалетний бывший водитель Володя, девушка Наташа и Жанна Васильева. Впереди у них две недели усиленной водительской подготовки. И на этой самой пресловутой подготовке я немного задержу внимание читателя. С его великодушного позволения. Ибо именно здесь я по-настоящему научился ориентироваться на дороге, и худо-бедно разбираться в столь сложном деле.

Глава 4. В Октябрьском депо

В Октябрьское депо мы были вызваны к семи часам утра. Что тут поделаешь? Такие порядки. Приказано — значит выполним. Впоследствии если я выходил на работу в семь утра, то считал себя почти белым человеком. А тогда мы явились в депо вместе с Жанной зевающие и бледные как вампиры из трансильванской глуши. С девушкой мы договорились встретиться на станции метро Щукинская ещё накануне. С тем чтобы вместе отправиться по незнакомому маршруту. Жанна по-прежнему вызывала у меня крайне неоднозначные чувства. С одной стороны она была стройна и привлекательна, с другой чересчур загадочна. Настолько, что иной раз у меня даже пропадало желание с ней вообще общаться. Девушка вечно что-то недоговаривала, мудрила, сбивала с толку, и без конца рассказывала об отношениях с мужем, якобы водителем автобуса. Я говорю якобы лишь в силу одной причины: никогда в жизни её мужа я не видел и сильно сомневаюсь, что вообще хоть кто-нибудь хоть когда-нибудь его видел. Ну да ладно. Не в этом дело.

Итак, мы прибыли в депо и отметившись в каком-то окошечке у диспетчера стали ждать развития событий. Вскоре появились Володя и Наташа. А следом за ними материализовался и наш «главный». Водитель-наставник то бишь. Мы негромко галдели, радуясь пребыванию в тёплом помещении и возможностью отдохнуть от опостылевшей учёбы в комбинате. Однако очень хотелось спать — это основное ощущение, оставшееся у меня от того утра и по сию пору. Впрочем, как только появился Решетов, сон слетел, уступив место интересу. Попробую описать нашего нового знакомого. На вид наставнику октябрьского депо было лет пятьдесят. Небольшого роста, с бородой и в очках он явно происходил из немного другого сословья. Не трамвайного. Как вскоре выяснилось так оно и оказалось. Решетов являлся бывшим инженером. Он всю жизнь просидел в стандартной инженерской конторе (где уж я не знаю), но как сам он рассказывал, занимались они там чем — то связанным с оборонкой и хоть получали не много, но на жизнь вполне хватало, а главное — работа совсем не напрягала. Всё изменилось в горбачёвские злые времена. Решетов потерял работу в конторе, где просиживал штаны, защищая нашу страну от иностранных интервентов, и дабы не впасть в другую крайность, а именно — не устроить голодный русский бунт не бессмысленный, но беспощадный — устроился работать водителем трамвая. Работу эту он ненавидел, наступившие перемены в стране не признавал, ностальгировал по минувшему, и очень любил свою машину — старенькую победу которую купил пару лет назад. Больше всего Решетова восхищало в ней качество железа кузова и дизайн. Одевался он очень просто: брюки тёмного цвета, тёплая куртка, перекликавшаяся с брюками да обычная шапка, по фасону также ничем не отличавшаяся от брюк и куртки. Словом, типичная одежда девяностых для людей, живущих «впритык».