Водитель трамвая - Сергей Бушуев

Так что всё было просто на самом деле. И освоить эту систему мне не составило труда. Также как и остальным. В тот день я впервые проехался на КТМе. Правда перед моим дебютом снова произошла сцена безумия. Стоило Решетову скомандовать: в Бристоль друзья! — как на рельсы прямо перед нами выскочила подозрительно кричащая толстая тётка в оранжевой безрукавке поверх куртки. Решетов поперхнулся, проглотив язык, и бешено рванул на себя контроллер, буквально осадив вагон. Тётка неистово махала руками у меня перед стеклом и орала что-то вроде:

— Куда вы вперёд меня? Затянете, ироды… стойте, пока я не проеду!..

— Вот дура! — воскликнул наш главнокомандующий с досадой. — Как же все эти идиотки боятся учебных вагонов.

— А она что, водитель? — спросил подсевший ближе к кабине Володя.

— Ну конечно, — с невыразимой печалью в голосе объяснил Решетов. — Линейный. По расписанию двигает. Боится, что мы её тащить будем. Хотя мы-то как можем её затянуть? Мы ведь без пассажиров едем и без остановок. А ей ещё и талоны надо продавать. Мы в любом случае от неё оторвались бы. Истеричка… Хорошо успели затормозить. Иначе задавили бы… О чём она думала?

Я не стану вам долго и скучно описывать весь этот день. Да и вообще не собираюсь надолго застревать на данном периоде нашего обучения, так как впереди ещё много чего куда более интересного. Хочу только отметить: после нескольких дней езды под руководством Решетова я стал чувствовать себя в водительском кресле по-настоящему уверенно. Наш наставник оказался действительно толковым специалистом. А потому я и помню его до сих пор, и до сих пор благодарен ему за многое. И это главная причина, по которой я пишу сейчас о нём. Решетов не просто объяснял нам азы трамвайного мастерства, он учил не доверять на дороге ничему и никому. Он учил разговаривать с дорогой. Прямо так и учил: едете и разговаривайте. Куда кто повернуть может. Откуда кто вырулить. Остерегаться каждого столба и каждой палатки, из-за которой может внезапно появиться бабушка или загулявший калдырь. А они — это я уже прекрасно уяснил из собственного опыта — далеко не всегда смотрят по сторонам. Словом, если говорить кратко, именно Решетову стоит сказать спасибо, что за те годы, проведённые мною в кабине трамвая, я не сбил ни одного пешехода. Решетов и Лена Сёмина, о которой ещё речь впереди — вот те люди, благодарность которым я выражаю этой своей книгой спустя более чем десять лет с той поры. Авось кто-нибудь да прочитает сей скромный труд, не претендующий ни на что кроме как на лёгкое развлечение, да небольшое расширение кругозора. И пусть уж читающие узнают реальные имена честных и порядочных людей отдавших свой труд и здоровье транспорту Москвы, о коих вряд ли кто напишет кроме меня грешного. Не только ведь знать народу тошнотворных политиков с воротилами, да мерзейших «звезд» безобразной русской медиа индустрии.

Таким образом, под чутким руководством Решетова я настолько наблатыкался в управлении КТМом, что где-то спустя неделю принялся лихо разъезжать на нём, переводя ручку контроллера с маневрового положения сразу в Х3. Вагон резво рвал с места и нёсся с жутким грохотом по уютным маленьким улицам или широким проспектам. Наш наставник любил выбираться в центр Москвы, кататься по удалённым от Октябрьского депо местам. И я там частенько устраивал настоящие ралли. Решетов только диву давался.

— Вы посмотрите, как Серёга ездить научился! — восклицал он. — То еле-еле душа в теле. Всё боялся, дрожал. А теперь мы просто взлетаем!

При этом он негромко так по-доброму хохотал. Скорость он как я осознал и сам любил, примерно также как безопасность. А потому убедившись в моей адекватности и предусмотрительности, разрешал мне немного повеселиться. Хотя и придерживал вагон, снижая скорость там, где подобное представляло необходимость. Например, в местах со скверно проложенными рельсами. А их в Москве пруд пруди. И больше всего появлялось обычно там, где заменяли старые рельсы на новые. Я обычно знал заранее: проложили накануне ночью новые рельсы, значит, точно будет морская волна. Знаете это как? Когда едешь себе, едешь, ну качает, конечно, Россия это ведь не Европа, а потом бац — заезжаешь на вновь проложенные пути и начинается! Как наутро после пьянки. Или как на лодке после пронёсшегося рядом катера, если кому-то так понятней. Ещё я понял одну вещь: медленная скорость весьма иллюзорная гарантия безопасности. Скорее наоборот — быстрее попадёшь в аварию, если станешь тащиться как каракатица. Но о том речь впереди.

Однако не все из нас ездили к концу второй недели также как я. Жанна к слову, как и прежде сильно трусила. И это видели все. Часто после того как она покидала водительское кресло на ручке контроллера оставались капельки пота. Решетов как-то однажды даже очень сильно расстроился из-за этого.

— А почему у тебя ладошки потеют? — осторожно спросил он Жанну. — Так быть не должно. Нервы это нормальное явление, но настолько… Ты давай соберись, бояться тут совершенно нечего. Это обычная работа, как и все остальные…

Вместе с тем, он и не думал скрывать от нас, по какой причине сам не работает на линии. На всём протяжении нашей совместной езды Решетов не уставал жаловаться на тяжёлые условия труда водителя трамвая и на мрачные будни.

— Вот, — обращался к нам бывший инженер, — посмотрите…

Мы бросили взгляды в ту сторону, куда показывала рука наставника. В тот момент мы находились возле трамвайной остановки неподалёку от метро. Среди толпы собравшейся там, в ожидании транспорта стоял молодой человек, и, ёжась, попивал водку из железной банки. На вид он был стопроцентный бухарь, бедный, смурной, никакой одним словом. Я не понял, зачем Решетов нам на него указал. Таких «красавцев» у нас как говориться в ассортименте. Хошь с сизыми носами, хошь с серо-зелёными, хошь в крапинку.

— Видите? — продолжал тем временем наш главный свою мысль. — С утра уже заправляется. Счастливый человек. А нам нельзя. Мы как каторжане…

Я повернул голову и внимательно посмотрел на Решетова. Вид у него в ту минуту оказался мечтательным, разочарованным и довольно-таки завистливым.

«Он чего, завидует алкашу?!» — пронеслась вихрем мысль у меня в голове.

Да, признаться, тогда я не понял, о чём говорил он нам. Вернее о чём хотел сказать. Много позже я всё же дотумкал. Наш тогдашний наставник вовсе не имел в виду пьянство, он глаголил о совершенно ином. И был прав. Потому что работа на трамвае это не работа. Это образ жизни. Довольно — таки паршивый я вам сообщу. Подобно прочим работам этого толка.

Уже почти перед тем, как нам предстояло расстаться, Решетов объяснил, почему он не работает на линии, а вынужден заниматься наставнической деятельностью. Между прочим, самой неблагодарной из всех и самой нервной. В дальнейшем я встречал немало других наставников и все они выражали своё неудовольствие тем, что их заставило начальство стажировать очередного ученика.

— К концу дня, — откровенничал Решетов, — очень болит вот тут…

Он потянулся рукой к спине и, морщась в довершение к озвученному, начал потирать себе шею.

— Сидим — то без движения. Наклонённые. Только этим контроллером щёлкаем. Дворником и то работать лучше. На свежем воздухе. В движении. Ответственности никакой. А что вы думаете? Если бы я мог работать на линии, неужели я бы взялся за наставничество? Но я упал с кресла… водительского… и сильно повредил себе спину. С тех пор она у меня болит, и работать целую смену стало для меня пыткой.

Что из себя представляют водительские кресла я подробно опишу вам чуть позже. Это сказка. Как и многое другое на трамвае. А пока продолжу повествование.

Таким образом, я думаю вы уже нарисовали приблизительную картину того как происходило наше обучение трамвайному ремеслу в Октябрьском депо города Москвы. Написать об этом я мог бы ещё целый том. Особенно о разговорах Решетова о заговорах и о том, как всё плохо в нашем «рефесере». Но делать этого не стану. Во-первых, я уважаю читателей (пусть у меня их и немного), и берегу их время и нервы. И хочу лишь заострить внимание на самых важных с моей точки зрения вещах. Иначе классики русской литературы ещё долго будут ворочаться в своих гробах завидуя объёму моей писанины. А поскольку никаких писательских амбиций у меня нет, это будет совершенно неправильно. Кстати о гробах. В будущем мне довелось увидеть несколько случаев наезда на пешехода трамваем и столкновения с автомобилями, но первую аварию с участием электрического транспорта я увидел именно на учебной езде в Октябрьском депо. Дело выглядело весьма прозаически. На одном из перекрёстков трамвай столкнулся с «Волгой». Водитель «Волги» был в крови, но живёхонек, сволочь. А чуть дальше кто-то сбил женщину. Вот по этому поводу Решетов сильно расстроился.

— Следить надо за дорогой, следить… — повторял он вздыхая. — Я понимаю что все мы торопимся, работаем по расписанию… но ведь этой бедной женщине от этого не легче…