Джинн из прошлого - Василий Головачев

– «Мао»! – сцепил челюсти Бондарь.

– Он появился в воздухе на сотую долю секунды, опознать сложно даже спутниковым инкам, ушёл в невидимость, включив режим «инкогнито»… и разнёс в пыль центральный ствол «Хроночума». Защита, разумеется, не выдержала, удар был нанесён из глюка. Никому не пришло в голову накрыть территорию лаборатории зеркалом.

Кирилл проглотил ком в горле.

Смехов имел в виду «абсолютное вакуумное зеркало» – создаваемый специальным генератором слой поляризованного вакуума, отражающий все виды излучений и физических воздействий.

– И всё?

– Уцелевшие видеокамеры сняли полупрозрачное облако, накрывшее шахту. Защита хроноинвертора, располагавшегося в боковом штреке на глубине ста пятидесяти метров, не сработала.

– Нанитная атака!

– Облако спустилось вниз… и, собственно, это всё, что увидели видеокамеры. Инвертор исчез. От бункера, в котором он находился, как и от ствола шахты, остались изъеденные порами дырки и полости. Вся операция от момента угона фрегата до атаки на Юршор длилась девять минут.

– Чёрт!

– Это значит, – тихо сказал Антон, – что операция была тщательно спланирована заранее.

Над столом Смехова всплыл «бутончик» видеосообщения, он прислушался к голосу абонента, кивнул:

– Буду. – Поднялся из-за стола. – Я в Воркуту.

Мужчины дружно встали.

– Я с тобой, – сказал Ромашин.

– И я! – выговорил Бондарь ставшими каменными губами.

– Можно и мне с вами? – спросил Антон.

– Поехали, – коротко ответил директор ФСБ.

Домой Бондарь возвращался после обеда.

Картина разрушенной лаборатории Института нестандартных физических проблем произвела на него гнетущее впечатление.

По сути, хронолаборатория перестала существовать. Погибло сто шестнадцать сотрудников. Котлован на месте центрального ствола бывшей шахты по добыче каменного угля больше напоминал кратер вулкана, стены которого изъела странная эрозия: они стали похожи на полурастаявший кусок сахара.

После всех разбирательств и оценки случившегося экспертами ФСБ стало окончательно ясно, что задумал неизвестный угонщик фрегата и похититель хроноинвертора. В сводках по Управлению его продолжали называть «неизвестным», так как ни одна видеокамера не зафиксировала Ульриха Хорста. Хотя по всем косвенным намёкам это мог быть только он.

Понятной стала и роль инспектора ГУИН США Евы Рутберг. Она помогала похитителю, а возможно, и руководила им, наводя на цель. Антон Грин-Калаев сделал именно такое предположение.

Парень Бондарю понравился.

Он вёл себя сдержанно, деликатно и вместе с тем независимо, выводы делал абсолютно правильные и мыслил раскованно. У Бондаря вообще создалось впечатление, что эфаналитик российского Центра стратегического планирования знает и чувствует больше, чем обычный человек, но спросить у Артёма Ромашина, так ли это на самом деле и не интрасенс ли правнук Калаева, Кирилл не успел. В суматохе обследования Юршора пути этик-юриста УВР и его собственные разошлись.

В метро Калининграда, ближайшего к жилмассиву «Балтийский», где жил полковник, ему показалось, что за ним следят. Он даже сделал манёвр: вошёл и сразу вышел обратно из пилона стартовой зоны метро, зорко оглядывая потоки пассажиров, стекающиеся к стартовым кабинам. Однако ничего подозрительного даже его тренированное внимание не отметило. Если кто и бросал на него взгляд, то совершенно случайно, без любопытства. Пропало и ощущение взгляда в спину.

Помрачение, подумал Кирилл с досадой. Хотя, с другой стороны, лучше перебдеть, чем недобдеть, голова целее будет.

Но домой он в этот день не попал. Уже перед посадкой, буквально в метре от транспортной площадки такси возле дома, позвонил начальник Управления внутренних расследований:

– Кирилл, вы мне нужны.

Ёкнуло сердце.

– Что случилось? – Бондарь задержался перед открытой дверцей пинасса с шашечками на борту.

– Ничего не случилось, нужен ваш совет.

– Где вы?

– В Москве, в Центре международной торговли на Краснопресненской набережной. Выйдете из метро, поднимайтесь на второй этаж второго корпуса, я буду ждать вас в холле переговорной зоны ЕС.

Тон Хоука был, как всегда, сух и ровен, никакого волнения в нём не ощущалось, и Бондарь суеверно сплюнул через левое плечо. После всех треволнений дня не хотелось выслушивать ещё какие-то неприятные известия.

– Буду через двадцать минут.

Изображение начальника УВР над браслетом инкома пропало.

– К метро, – скомандовал полковник кибу такси, гадая, для какого совета он понадобился Хоуку, формально подчинённому директору ФСБ, но имеющему гораздо больше прав и полномочий.

Центр международной торговли появился в столице России в конце двадцатого века и за четыре сотни лет с момента постройки четырежды перестраивался. В настоящее время он представлял собой комплекс из трёх стеклянных и прозрачных на вид башен, центральная из которых поднималась на высоту шестисот метров. В одной из башен находилась гостиница «Евройял» класса «люкс» на две тысячи номеров, в двух других – офисы торговых союзов, организаций большинства стран мира, конференц-залы, холлы, шоп-зоны, концертные залы, кинотеатры и рестораны.

Бондарь не был в Центре ни разу, поэтому воспользовался услугами фантом-гида. Милая девушка в короткой белой юбочке и серебристом костюмчике, с причёской «пугачёвский шалаш», провела гостя по первому этажу с кучей магазинчиков и баров, поднялась с ним по эскалатору на второй этаж и оставила у холла с тающими под потолком буквами «Евросоюз-2» – по-русски, по-английски и по-китайски.

Бондарь поблагодарил гида, испарившегося в долю секунды, оглядел зал с двумя десятками переговорных модулей, имевших «отдельные» диванчики и журнальные столики.

Зал был почти пуст. Лишь в двух модулях сидели компании переговорщиков: японцы в строгих чёрных костюмах и белых рубашках и смуглые жители Месоамерики, не то мексиканцы, правда, без сомбреро, не то перуанцы, подчёркнуто одетые в яркие национальные бурнусы.

Опасностью ни от той, ни от другой компании не пахло.

Хоука видно не было.

Бондарь глянул на колонну универсальных часов посреди зала, изображавших четырёхглавого орла. Он уложился ровно в двадцать минут. Начальник УВР не мог его не дождаться.

Подумав, Кирилл сел подальше от входа на свободный диванчик, напротив панорамного, во всю стену, окна, задержал взгляд на почти безлюдной набережной Москвы-реки.

Переговорную зону обслуживала инвизибл-автоматика, и можно было заказать любой напиток, но он не стал этого делать, надеясь на краткость встречи. Переключился на созерцание пейзажа.