Девочка с персиками - Владимир Яременко-Толстой

– Приходите в гости, мы вас ждем!

– Кого ждете? Кто мы?

– Ждем тебя и твоего друга. Мы – это я и Элизабет.

– Ха-ха! – раздраженно сказал я. – Не смешно!

– Нет, правда, Элизабет хочет, чтобы он пришел. Я дам ей сейчас трубку.

– Привет, Владимир, – сказала Элизабет. – Бери своего друга и приходи к нам.

– Но он уехал! Он сегодня уехал! Ты же его вчера оттолкнула!

– Как уехал? Куда? В Россию?

– Нет, в Мюнхен.

– А он еще вернется?

– Да, его вещи остались здесь.

– Когда?

– Не знаю.

– Как только он вернется, позвони мне, я хочу его видеть.

– Хорошо, позвоню. А-а, ты не шутишь?

– Нет, это очень серьезно.

– Ладно, дай мне еще Бланку!

– Але, до нее что, только дошло?

– Похоже, что да.

– Я хуею с этих блядей!

– А когда ты приедешь в гости ко мне?

– Предлагаю подождать Будилова! Беру тайм-аут!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Свиноматка. Диана Выдра. Овчаров-Венский.

Литературно-художественная жизнь в Вене никогда не была спокойной и безоблачной, не давая шанса до конца расслабиться и вздохнуть полной грудью. Из-под глыб культуры зачастую на сцену богемных тусовок лезли страшные монстры, требуя для себя возможности сыграть свои чудовищные фантасмагорические роли.

И они эту возможность, как правило, получали, поскольку с ними никто не боролся, ведь они сами могли побороть кого угодно. Как, например, небезызвестная Таня Свиноматка.

Жуткие, холодящие душу слухи о ее появлении стали расползаться по городу еще весной 1999-го года, но судьба меня с ней какое-то время не сталкивала. Господь хранил меня, но недолго. Таня Свиноматка обладала колоссальным увесистым торсом и неуемным животным любопытством. Она охотилась за русскими, причем за русскими знаменитостями. Я автоматически попадал в круг ее жертв. Но мне это было неведомо. Я безмятежно ходил по выставкам, тусовал, пил вино, в то время, когда ко мне неотвратимо подбирался пиздец.

– Привет, – сказал я, завидев на каком-то вернисаже Леночку

Целлофанову.

И в тот же момент огромная туша приперла меня к стене, мои ребра хрустнули, дыхание перехватило. Я попробовал пошевелить конечностями, но не смог.

– Вы русский? – смачно дохнуло мне в фейс отрыжкой недавно съеденной дешевой колбасы заплывшее жиром свиное рыло. – Вы чем занимаетесь?

– Это Таня, – объяснила мне подоспевшая Гейгерша. – Она всегда хочет все о всех сразу узнать.

– Тусуюсь я, – дрожащим голосом промямлил я.

– А я – бывшая балерина. Из Львова.

– Оно и видно, – сказал я. – Кстати, я почему-то никогда ничего не слышал о львовском балете.

– У нас там есть детская балетная школа. Я ее успешно закончила.

Мечтала выступать в Большом театре. Стать примой.

– Понятно, Большой театр для больших людей!

– Вот именно. Но жизнь распорядилась иначе…

– Боже мой, какой ужас!

– Я вышла замуж по Интернету и оказалась здесь.

– Я вам сочувствую.

– Так чем же вы все-таки занимаетесь? Вы откуда? Работаете? На какие средства живете? С кем общаетесь? Сколько вам лет? Женаты?

Дети есть? Сколько?

Прижатый к стене огромными нечеловеческими сиськами, я не мог уклониться от навязчивых вопросов, уйти от неприятных ответов.

– Таня, вон там кто-то еще говорит по-русски, – дала ей наводку

Леночка.

– Где? – жадно хрюкнула Свиноматка и устремилась на новую жертву.

– Лена, я вижу, ты нашла себе в Вене друзей!

– Да, Таня теперь моя лучшая подруга!

Свиноматка была местечковой еврейской женщиной из Жмеринки и оказалась весьма смешным персонажем. Со временем я даже ее где-то в душе полюбил. Ее, словно цепную собаку, можно было травить на людей.

Ее австрийский муж от нее скрывался. У нее был ебарь-грузин, с которым я так и не познакомился, поскольку каждый раз, когда мы заходили к нему в его квартиру на Вэбгассе, он отсутствовал. Таня жаловалась, что он часто не является ночевать, и подозревала его в изменах, хотя, как мне кажется, причина его отсутствия была иной. Он ее явно боялся.

Она открывала квартиру своим ключом, мы пили его вино и ели его продукты. Затем у него поселилась Леночка. Когда она поссорилась с

Гейгером. В итоге грузин совсем перестал появляться дома.

Свиноматка страдала, она было по-своему несчастной из-за того, что от нее все убегали как от чумы, никто не желал с ней общаться.

Она не понимала, что в этом она виновата сама. Она была чем-то похожа на Карин Франк, такая же припезденная, на всю голову ебнутая.

Я же никогда не чурался ебанатиков. Как художник я люблю собирать персонажей, за ними наблюдать, с ними коммуницировать.

Свиноматка просила меня ввести ее в круги эмигрантов. Я согласился, хорошо понимая, что такую заслугу надо присвоить себе, что если ее не введу я, то ее не введет никто, и тогда этот живой перформанс может увянуть, свернуться, ретироваться в квартиру грузина-ебаря, в угрюмом одиночестве пожирая там дешевую колбасу.

В Вене было достаточно персонажей, достойных подобного знакомства, таких же ебанутых и одиноких. Поэтому я решил познакомить Свиноматку с Выдрой.

Диана Выдра жила одна в большой четырехкомнатной квартире с верандой в ебенях на окраине Вены. У Выдры было два автомобиля, квартира в Москве и много свободного времени, которое она не знала куда деть. Она развелась со своим мужиком – австрийцем-бизнесменом, отсудив у него уйму денег, и теперь пописывала статейки для "Нового

Венского Журнала" и рисовала кошек. Картинками с кошечками и с котиками были увешаны все ее стены.

Надо отдать ей должное, она была весьма хлебосольной хозяйкой, любила принимать гостей, хорошо готовила. Был у нее свой маленький комплекс, свою фамилию, доставшуюся ей от австрийского мужа, она по-русски писала через "и" как Видра, стесняясь быть выдрой. Данная транслитерация мало что меняла, ее все равно все называли Выдрой.

Фамилия же была явно славянского происхождения и обозначала то же самое. Одним словом, я решил свести Свиноматку с Выдрой. И я оказался прав.

Когда мы пришли в гости к Диане Выдре, у нее уже сидели другие гости – старичок Овчаров-Венский со своей молодой женой – моей студенткой Наташей. Это был прикол. С сыном Овчарова-Венского я учился в Академии Художеств. Своего папачеса Овчаров-Венский Младший люто ненавидел. За то, что тот бросил его маму, бывшую и без того моложе папика на двадцать лет, и женился еще на более молодой, которая была моложе его на сорок лет, причем на однокласснице

Младшего Венского, в которую Венский Младший был влюблен еще с пеленок. Ебливый старикашка отбил девушку у сына, растлил и женился.

Я много слышал об Овчарове-Венском Старшем, но еще ни разу его не встречал.

Но начнем со студентки Наташи. Ее папа был каким-то крутым московским деловаром, вполне резонно опасавшимся за безопасность дочери в беспокойной российской столице начала 90-ых, и отправившим ее, в конце концов, в Австрию вместе со своей сестрой, взявшейся присматривать за девочкой. Но девочка выросла, и уследить за ней стало уже невозможно.

Узнав о желании своей юной дочери выйти замуж за старичка

Венского, ее папочка был в шоке, поскольку Венский был не только старше самого папы, но и старше папы папы – Наташиного деда. После долгих уговоров, переговоров и обильных крокодиловых слез, московский деловар наконец смирился и благословил непокорную дочь.

Отныне ему приходилось содержать еще ее мужа. А, собственно говоря, какая ему разница? Ведь денег у него предостаточно.

Теперь проблема денег, всю жизнь остро волновавшая Венского

Старшего, совершенно перестала его волновать, но начала волновать

Венского Младшего, только вступающего во взрослую жизнь. Венскому

Младшему нужны были деньги на девочек, на выпивку, на еду. А папа ему денег не давал. Поэтому мама Венского Младшего подала в суд на своего бывшего супруга Венского Старшего, требуя, чтобы он содержал сына до окончания учебы. Об этих бесконечных судах я был наслышан.

Моя студентка Наташа была симпатичной девушкой с соблазнительными формами. Я прекрасно понимал Венского Младшего, влюбившегося в нее на школьной скамье, а также Венского Старшего, совратившего ее на старости лет. Разборки между двумя Овчаровыми-Венскими обрастали бесконечными сплетнями, за которыми я уже потом не следил.

Когда мы со Свиноматкой и Гейгершей пришли в гости к Выдре, у нее уже сидел Овчаров-Венский Старший со своей молодой женой, и он немедленно был подвергнут самому пристрастному допросу.

Свиноматка не могла скрыть своего возмущения тем фактом, что старый хуй женат на молодой письке, а Венский Старший был возмущен беспардонностью ее суждений и вопросов, а Выдра была возмущена отсутствием интереса к ней, поскольку весь необузданный интерес

Свиноматки целиком достался дедушке.

Это была полная катавасия! Я думал, что они все передерутся между собой, но этого не случилось. Овчаров-Венский оказался неплохим дипломатом. Он сумел кое-как выкрутиться из непростой ситуации и перевел стрелки на свои картины, похвалив предварительно кошачью живопись Выдры. Он начал рисовать в 45 лет. Довольно поздно. Но при этом как раз вовремя. Просто вдруг решил стать художником. И стал.