Итоги № 39 (2012) - Итоги Итоги

— Раздавались обвинения, что вы, будучи во власти, лоббировали интересы «ЮКОСа», а потом «Альфа-Групп». 

— Глупости какие! Знаете, есть очень простой признак. Лоббирование интересов крупного бизнеса заканчивается для лоббирующих очень хорошим прибытком. Мне будет очень интересно найти, например, тот самый счет на 200 миллионов. Потратил бы с удовольствием. Например, на поддержку фехтования, которым я занимался в молодости. Мне бой лет до 45 снился. 

— Борис Ельцин тоже был любителем схватки?  

— Это не совсем точно. Он был человеком, не чуждым компромисса. И в ситуации, когда требовалась острая схватка, попадал именно из-за того, что, может быть, затягивал поиски компромисса, на мой бойцовский взгляд. Я думаю, он любил состязание, он любил побеждать, но у него не было желания уничтожить противника. Это легко обнаруживается на всех его политических соперниках, на их судьбе. Был бы Руцкой губернатором при другом президенте? Или увольнение Росселя? Тоже мне конфликт! Если бы существовал авторитарный конфликтный Ельцин, то где бы был Россель? Кадры приходилось менять в условиях безысходности, а не по причине «ой, что-то он мне разонравился». Жизнь была такая, такое бурление, такая динамика, такие тяжелые обстоятельства — вынужден был пожертвовать Гайдаром, допустим. Для Ельцина это была трагедия. И он постарался Гайдара вернуть, когда представилась возможность. 

После операции, конечно, он сильно изменился. Энергетика уже была не та. Хотя в 1997-м, когда Ельцин вернулся к активной деятельности, он пытался резко встрепенуться, даже заставил себя прийти в Думу, чтобы продавить реформы из социального пакета, но все-таки энергетика была не та. А потом дефолт, который очень его потряс. Для Ельцина это был переломный момент. Он практически отстранился от участия в руководстве экономикой и поменял представление о возможном преемнике. До этого считал, что нужен новый либеральный рывок, а после решил, что надо сделать паузу и сохранить достигнутое. Тут у Бориса Николаевича ничего личного, не боялся он потерять неприкосновенность. У Ельцина  страха за свою судьбу не было. 

— Что бы вы, посмотрев назад, сохранили из политической системы той эпохи?  

— Отношение к свободе. Это должно быть неприкасаемо.

От осени до осени / Искусство и культура / Кино

От осени до осени

/  Искусство и культура /  Кино

Сергей Новожилов: «В чем беда многих фестивалей? Заявят себя ярко, а через три-четыре года все делают на автопилоте»

В этом году «Амурской осени» исполняется 10 лет. Самое время подводить некоторые итоги. Наш разговор с Сергеем Новожиловым, президентом Открытого Российского фестиваля кино и театра «Амурская осень», секретарем Союза кинематографистов России, мы начали с цифр.

— Сергей, сколько стоит фестиваль на краю света?

— Ну вот так тебе и скажи. В разные годы по-разному. В этом году что-то около 30 миллионов, а начиналось с шести-семи, кажется. Но я тогда к деньгам никакого отношения не имел, потому что инициатива полностью принадлежала тогдашнему мэру Александру Михайловичу Колядину. Считаю, мы очень экономно свой фестиваль проводим, особенно если учесть, что привозим, как правило, с десяток спектаклей, принимаем гостей эдак человек 350 да еще в Китай ездим. А дорога-то до Благовещенска ой не близкая.

— Государство помогает?

— Да, и Москва, и Амурская область. Где-то процентов 20, остальное партнеры-спонсоры. За эти годы у нас со многими сложились по-настоящему прочные дружеские отношения, и я всем им благодарен.

— Спонсоров соблазнять отправлял звездные актерские десанты?

— Очень горжусь, что никогда этого не делал. Решил сам справиться и справился.

— И чем обольщали?

— Дальневосточной идеей.

— Вернемся к цифрам. Сколько чего показали?

— Двести фильмов, больше ста спектаклей. Встречи со зрителями даже подсчитать трудно. Ведь приезжающие на фестиваль артисты объезжают всю Амурскую область, по не очень, прямо скажем, хорошим дорогам. А артистов каждый год бывает человек сто, вот сама и помножь.

— Недаром этот фестиваль называют зрительским.

— Собственно говоря, это и есть наша сверхзадача, специфика нашего проекта. Я очень люблю авторское кино, но для него есть и «Кинотавр», и «Окно в Европу». Мы в каком-то смысле популяризаторы, стремящиеся вернуть публику в кинотеатры, пристрастить к отечественным фильмам. И мне, не скрою, приятно, что многие амурчане откладывают свой отпуск, чтобы не пропустить фестиваль. Я знаю одну учительницу, которая целый год копит деньги и приезжает в сентябре на две недели в Благовещенск. Кстати, на первых фестивалях у нас жюри было зрительским и в него отбирали на конкурсной основе. Мы их всех пригласили на юбилей.

— Цифры, конечно, впечатляющие, но есть еще понятие «репутация». Какое место занимает «Амурская осень» среди российских фестивалей?

— С удивлением узнал из журнала «Кинопроцесс», что по результатам социологического опроса мы оказались на 6-м месте, уступаем только москвичам и питерцам. А фестивалей по стране проходит что-то порядка 120. По десятибалльной системе оценивалась и творческая, и организационная составляющие. 8,6 — неплохой показатель.

— Но у вас есть один показатель, по которому вас и сравнивать не с кем: соревнование антрепризных спектаклей. Откуда у этой идеи ноги растут?

— Если честно, то поначалу были своекорыстные соображения. Ну как заманить в такую даль звезд? Но постепенно этот конкурс стал важной составляющей. Первым председателем жюри был Донатас Банионис, потом Юрий Яковлев, Роман Виктюк, Сергей Шакуров... в этом году Людмила Чурсина. У нас к антрепризе отношение пренебрежительное, и, по-моему, напрасно. В ней работают и талантливые режиссеры, и блистательные артисты. Да и пьесы вовсе не всегда второсортные: на афише этого года Островский, Толстой, Вампилов, Гельман. А в зале всегда переаншлаг.

— Сделать фестиваль кинотеатральным — безусловно, блистательный продюсерский ход. А какими качествами должен обладать продюсер?

— Во-первых, нужно любить все, что касается кино и театра, только тогда сможешь понимать и ценить творческих людей. Он должен быть очень дисциплинированным и иногда жестким. Человеком с характером, умеющим говорить «нет». Мне поначалу как раз этого умения не хватало. Я жалостливый и отказывать учился. А еще очень важно, чтобы тебя не захватила повседневная рутина. В чем беда многих фестивалей? Заявят себя ярко, а через три-четыре года все делают на автопилоте. Нельзя привыкать, надо находить в себе силы, каждый раз искать что-то новое.

— У продюсера бывает свой звездный час?

— Когда в день закрытия пятой «Осени» на сцене стояли Людмила Гурченко, Джина Лоллобриджида, Барбара Брыльска, Нина Ургант, Светлана Крючкова, Ирина Муравьева, Александр Галибин, Владимир Этуш, Александр Домогаров, Юлик Гусман мне шепнул: «Где я? В Москве в один вечер такое собрание звезд первой величины не увидишь». Приятно, что дальневосточники видят всех этих блестящих людей, живущих далеко за пределами Московской кольцевой автодороги. За эти годы я по-настоящему полюбил Благовещенск, вроде ничего особенного в нем нет, но есть какая-то своя аура, энергетика. Может быть, в самом названии города. Я поэтому один из своих фондов назвал «Благая весть». Этот город меня подпитывает. С Дальним Востоком, оказывается, многие кинематографисты связаны, и мы эту связь в какой-то мере крепим. По инициативе фестиваля в 2006 году был открыт памятник нашему великому комедиографу Леониду Гайдаю на его родине. И каждый год мэр Свободного вручает приз его имени «За вклад в комедию». Валерий Приемыхов родом из Белогорска — Гран-при конкурсной программы носит его имя. В этом году отметим 25 лет со дня выхода «Холодного лета пятьдесят третьего». Как выяснилось, со здешними местами связаны и Виталий Мельников, и Олег Стриженов, и замечательный актер «Табакерки» Саша Мохов...

— За столько лет были ведь наверняка и курьезы?

— Мы возвращались с первого фестиваля, я еще неопытным был и недооценил, что народ, дорвавшийся до Китая, скупил там все, что смог увезти. А я сдуру сделал жест доброй воли и оплатил весь перевес. Прямых рейсов тогда еще не было. И вот в Иркутске командир корабля сказал, что не взлетим, если что-то не оставим за бортом. Мы разговаривали на взлетном поле, я поднял голову и увидел в иллюминаторах глаза моих артистов, смотрящие на меня с мольбой и надеждой... Пришлось выгрузить фильмы, которые мы тогда возили в коробках...