Повести - Георгий Шторм

1

Деревянные стены астраханского кремля лоснились от пролетевшей над городом моряны. Ледяной нарост покрывал лубяные лабазы, зимующие на Волге живорыбные садки и надолбы - поставленные стеной у нижних бойниц дубовые бревна.

У Мочаговских ворот городские стрельцы и пришлые казаки затеяли спор.

Казаки в татарских штофных бешметах, шароварах и молодецки искривленных шапках грозились:

- Вы против вашего воеводы не стойте! Што он Шуйскому изменил, то к добру. А станете биться, и мы бить станем. То наша и сказка!

- Да он же, воевода, - пес! - кричали стрельцы. - Жалованье наше проедает! Не мыслим его правым!

- За Димитрия стоит, то и правда! И вы б за него стояли да за царевича Петра. Он-то нынче в Путивле, а скоро пойдет с людьми к атаману Болотникову в прибавку.

- А дьяк Афанасий молвил, што тот Болотников - вор!

- Голову сронит Афанасий!

- С раската кинем!..

Стрельцы умолкали, задумчиво отходили прочь, пытливо и с опаской косились на казаков.

На персидском, бухарском и русском гостиных дворах стоял шум: купцы суетились, прятали товар и торопливо закрывали лавки.

Смуглый, с гривой кольчатых черных волос человек остановился, прислушиваясь к крику. Это был резчик Франческо Ачентини.

Тогда, в жаркую июльскую ночь, он неожиданно для себя изменил путь, круто свернул от Чернигова на север... Тонкий резной месяц висел над полями, над светлой хрупкой тишиной, над черствой от зноя, бездорожной, в рытвинах землею. Итальянец торопил ямщика, и тот гнал лошадей в село, где утром видели они прикованную Грустинку. Зачем - Франческо не знал. Но, прикатив в село и никого не найдя, он велел гнать лошадей вперед.

Спустя два дня он решил повернуть на Киев. Но никто не захотел везти его. Дороги стали опасны. Был только один путь - на Курск.

Он ездил из города в город. В Ливнах его едва не убили. Калужский воевода долго расспрашивал, кто он и откуда едет, не поверил и грозил посадить в тюрьму.

Он пробрался в Астрахань, поселился у земляка Антонио Ферано и жил там, промышляя кропотливым своим делом. Франческо тосковал по родине, но всюду была "смута", и он потерял всякую надежду на отъезд...

Старый хромой купец вышел из лавки и остановился.

- Дивны дела! - сказал он, почти со страхом разглядывая итальянца. А должно, ты знакомый мне человек. Не тебя ли я в Азове за ясырь сторговал?

- Меня... А сына своего нашел? - с улыбкой спросил Франческо.

- Не дай бог, - проговорил купец, - сколько горя было. Совсем проелся тогда в дороге. А все же догнал того Махмет-Сеита, штоб под ним земля горела. Черт!..

- А зачем опять приехал?

- С товаром я. Дом мой теперь в Нижнем. В Москве торговым людям житья не стало. То царя убьют, то, гляди, самого под дым спустят. Лавку мою сожгли; сам чуть жив ушел. А нынче воры под самый город подскакивали. Болотников, человек удалой, беды накурил. А затеял такое, штоб волю взять одним холопам...

- Болотников?.. - Франческо нахмурился, припоминая.

Стрельцы прошли мимо, разом грянул горластый хор:

А браним-то мы, клянем

Воеводу со женой,

Что с женою и со детьми

И со внучатами!..

- Чуешь? - тихо сказал купец. - Таково запели - беда будет...

Заедает вор-собака

Наше жалованье,

Кормовое, годовое

Наше денежное!..

Крик раздался в конце двора.

К оравшим стрельцам подбегали другие.

- Казаки секут!

- За воеводу стали!

- Дьяка Афанасия с раската метнули!..

- Ну, прощай! - заторопился купец. - Дал господь безвременье! И тут немирно!..

Франческо вжал голову в плечи и побежал по Гостиному, перемогая страх.

2

"...И взять с собою губных старост и целовальников и

россыльщиков, да ехати по уездам, да тех дворян и детей дворянских и

холопов их - всех н е т ч и к о в* - по списку собрати и выслати...

на государеву службу в полки... И велети им ехати под Калугу к

нашему стану. А будет которые... учнут бегать и хорониться, и тем от

нас быти в великой опале и тех сажать в тюрьму".

_______________

* Н е т ч и к и - люди, находящиеся "в нетях" - в бегах.

В Москве подле изб стрелецких приказов сидели писцы. Они выкликали по спискам ратных людей, отмечали нетчиков и позванивали зеленоватой медью: каждому в начале похода давали меченый грош; те гроши потом сдавали в приказ - сочли б воеводы, сколько пришло, скольким недостача. На Балчуге, в старом кабаке, гулял подвыпивший стрелецкий кашевар.

- Во! - кричал он. - Посылает меня голова в Калугу кашу варить! А какова та каша будет, знаете? С зе-е-ельем!

- Гляди, посекут тя воры! - хмуро говорили стрельцы.

- Не посекут. Чин добуду немалый, коли Болотникова изведу.

- А в Калуге што станешь есть?

- Эко дело! Кашевар живет сытнее князя!..

В Кремле собирались воеводы, головы, стрельцы. Шел ратный сбор. В хоромах боярин Колычев устало слушал, что ему говорил Шуйский.

- Сидит вор в Калуге, а с ним людей боле десяти тысяч. Мстиславскому его не унять. Пиши, боярин, к мурзам в степь, штоб шли к Калуге, к нашему стану.

- Да мурзы, государь, не все за тебя стоят. Иные мордвины воруют под Нижним и многие пакости городу делают.

- Пиши, боярин! - сказал царь. - Твори што велят! Ну, ступай! Я чаю, нет боле у нас иного дела?

- Да вот еще. Ходил давеча стрелецкий голова Хилков с кашеваром в Аптечный приказ. А как выбирали они зелье, был там немец, твой, государев, новый дохтур. И он, сведав про ту затею, молвил, чтоб посылали и его в Калугу, а он-де вора лучше изведет. И я велел его звать к тебе в терема. Вели его в палату кликнуть.

- Зови дохтура!

Шуйский заходил по палате, растирая о грудь засвербевшую ладонь.

Боярин вышел и тотчас вернулся. За ним, бережно неся в руках колпак, шел седой, длинноносый, похожий на птицу немец.

- Верно ли, - спросил царь, - што можешь ты извести вора и пойдешь на такое дело?

- Верно, государь.

- А не соврешь?

Немец выпрямился и взмахнул маленькой красной рукой.

- Кашевар простой человек есть. Он государю никакой услуги делать не может. Я знаю хорошо самый лучший яд. Я отравлю Ивана Болотникова... А государь должен давать мне сто рублей и поместье.

- Клятву дашь, - сказал Шуйский. - Велите послать за люторским попом!

Немца увели... Думный дьяк с грамотой вошел в палату:

- Государь! При Борисе робят наших посылали в Любку, и нынче немцы из Любки о тех робятах бьют челом.

- То мне памятно, - проговорил Шуйский. - Еще сказывал я, што побегут робята, не станут они ихнюю грамоту учить.

- Читать ли, государь?

Царь склонил голову набок и приставил ладонь к уху.

- "Извещаем ваше царское величество, што мы тех робят учили,

поили и кормили и делали им по нашей возможности все добро; а они

непослушливы и учения не слушали, и нынче двое робят от нас побежали

неведомо за што... Бьем челом, чтоб ваше царское величество написали

об остальных трех робятах: еще ли нам их у себя держать или их к

себе велите прислать".

- Побежали! - радостно крикнул царь и часто, с кашлем и слезами засмеялся. - Эх, Борис! Не по-твоему вышло!.. А робят тех воротить!

В палате было светло. Февральская капель стучала под оконцем. Царь ходил из угла в угол, утирал рукой слезы и покрикивал:

- Побежали! Побежали!..

Боярин Колычев ввел немца и стрелецкого голову Хилкова. За ними медленно шел лютеранский пастор Бэр.

- Ну, - сказал царь, - клянись, дохтур, да поезжай! Погляжу я, кто из вас - ты ли, кашевар ли - проворней будет.

Бояре стояли с хмурыми лицами. Бэр записывал клятву. Немец говорил:

"...Богом клянусь извести ядом недруга царя Василия Ивановича и

всей Руси Ивана Болотникова; если же не сделаю того, а обману моего

милостивейшего государя Шуйского из-за денег, то пусть земля

поглотит меня живого... все земные растения... послужат мне не

пищею, а ядом; пусть я буду принадлежать дьяволу... мучиться и

казниться весь век...".

3

Болотников стоял в Калуге, над Березуйским оврагом, в доме, откуда шел подземный ход на Оку.

За рекою был стан Мстиславского. Рыжая муть костров и глухое кипенье табора застилали поле. По утрам в Калугу на стрелах прилетали грамотки. "Царевич ваш - вор, - писали воеводы, - бездельник Михайло Молчанов, сеченный при Борисе кнутом. И вы б за него не стояли".

Болотников обнес город тыном и рвами.

- У нас один глаз в феврале, другой - в марте, - говорили "воры", поглядим, каково воеводы будут наступать!

На поле под городом бояре сделали мосты на колесах, а за ними поставили туры - деревянные башни для заслону ратников. Сотники и десятники сгоняли с окрестных деревень крестьян, велели им рубить лес и складывать на мостах бревна и хворост. А "воры" днем и ночью копали землю над Березуйским оврагом - ветвили и ширили подземный ход...

На Оке пошел лед. В Калуге было много стругов и лодок с солью. "Воры" попытались уплыть, но воеводы поставили на плотах пушкарей - уйти не дали. А запасов в городе оставалось немного, и посадские люди начали роптать...