Пышечка - Джули Мёрфи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом кадр сменяется заставкой – фиолетовый экран с названием, стилизованным под штамп об отказе: «ПРЕОБРАЗИ МЕНЯ: НАДОЕЛО БЫТЬ ТОЛСТОЙ».
Я бросаю взгляд на маму, но она поглощена реквизитом. С одной стороны, мне хочется пойти запереться в комнате, с другой – узнать о дальнейшей судьбе Присциллы Убогой, поэтому я все-таки остаюсь. Если выяснится, что Присцилле приходится еще сложнее, то я по крайней мере уйду с чувством, что мне повезло больше бедняжки.
Нам с мамой это не в новинку: она сажала меня на бесчисленные модные диеты, когда мне еще не было и одиннадцати. Они с Люси из-за этого вечно ссорились. Я подслушивала их долгие споры, доносившиеся с первого этажа, которые то затихали, то разгорались снова (предполагалось, что я давно уже сплю).
– Она еще ребенок! – восклицала Люси.
– Я переживаю за ее здоровье, – парировала мама. – Ты ведь понимаешь, о чем я, Люс? Я не хочу, чтобы она выросла…
– Такой, как я? Говори уж прямо, Рози! Ты не хочешь, чтобы она выросла огромной, как твоя сестренка! Господи помилуй, да она видит меня каждый день; думаю, одно мое существование уже служит ей красноречивым предупреждением.
– Вспомни, как нам доставалось, когда мы были маленькими. Ты ведь не забыла?
Мама никогда не говорит о детстве, точно ее воспоминания начинаются со старших классов. Но она была большой. Как я. И стыдилась этого. Однако летом перед девятым классом она сбросила детский жирок, как змеи сбрасывают кожу. Люси в то время была уже в одиннадцатом, но ей удача не улыбнулась.
Когда я перешла в среднюю школу, мамины диеты постепенно сошли на нет. Не знаю, каким чудом, но без вмешательства Люси тут явно не обошлось.
На экране на Присциллу, пришедшую в школу, из-за угла наскакивает какая-то агрессивная крошечная женщина (как выясняется, ее личная тренерша). Несмотря на то что Присцилла сама подписалась на участие в шоу, она впадает в истерику, запирается в туалете и рыдает до икоты. Наконец тренерше удается войти, и мы видим «доброго полицейского»: она произносит прекрасную мотивирующую речь. Нет, серьезно, я сама испытываю душевный подъем – правда, не понимаю, с чего вдруг.
На маму мне смотреть не нужно, я и так знаю, что у нее глаза на мокром месте. В подобных шоу она больше всего любит моменты в духе «ЭТО ТВОЯ ЖИЗНЬ! ВОЗЬМИ СЕБЯ В РУКИ И ДАЙ СЕБЕ ПОХУДЕТЬ!».
Погрузившись в свои мысли, я вполглаза слежу за экраном, но, когда показывают утреннюю тренировку на школьной беговой дорожке, оторваться невозможно. Тренерша так загоняла девушку по стадиону, что ту начинает тошнить прямо на трибуны – и, естественно, ровно тогда, когда на стадион выходит мужская футбольная команда в полном составе.
После этого тренерша переносит занятия в местный спортзал, но Присцилла отказывается заходить в здание. Тренерша теряет самообладание и кроет ее на чем свет стоит.
– Я чувствую себя изгоем, – всхлипывает Присцилла. – Вы хоть раз бывали в таких местах, где буквально каждый квадратный сантиметр воспевает и славит все то, чем вы НЕ являетесь? Я хочу быть здоровой, но еще я хочу быть счастливой.
В конце концов Присцилла сбрасывает пять килограммов. Тренерша аплодирует ей на финальном взвешивании, но в глазах у Присциллы сквозит разочарование. Бегут титры, и нам сообщают, что спустя шесть месяцев Присцилла по-прежнему правильно питается и тренируется, а еще примирилась с тем фактом, что ей придется бороться со своим весом всю оставшуюся жизнь.
Если бы здесь была Эл, мы бы обсудили, насколько дико и нелепо считать подобные шоу развлекательными.
– Ну что ж, – говорит мама. – Это было вдохновляюще.
Ответить на это мне нечего – по крайней мере из того, что хотела бы услышать мама.
– Пойду наверх. Ты закончила?
Она берет пульт и переключает на вечерние новости:
– Нет-нет. У меня уйма дел к завтрашнему заседанию конкурсного совета.
– Я спать.
– Спокойной ночи, Пышечка.
Наверху я дольше обычного задерживаюсь у двери Люси, а потом захожу к себе. Я снимаю телефон с зарядки и обнаруживаю ноль сообщений от Бо. Потом падаю на кровать, сжимая в обеих руках подаренный им шар судьбы. У меня слишком много вопросов, но приходится ограничиться одним-единственным. Я трижды встряхиваю шар и жду ответа: Перспективы неутешительные.
Жужжит телефон.
ЭЛЛЕН: Только вышла с работы. Все ок? Ты как-то странно себя вела после ТЦ
Я решаю солгать, потому что врала уже столько раз, что сейчас останавливаться поздно.
Я: Все норм. Просто дом захвачен конкурсом красоты. Сиськи вперед, жопу назад! Бесит.
ЭЛЛЕН: Вот отстой. Хочешь, заеду?
Я: Я бы поспала
ЭЛЛЕН: Ну хорошо. Тим купил массажное масло – это пошло?
Я на секунду задумываюсь.
Я: Главное, чтобы оно не пахло сладкой ватой. Ну и мерзкие же вы! Споки.
Шестнадцать
Гнев, бурливший во мне вчера, сегодня превратился в печаль и апатию.
С какой стати я решила, будто Бо вообще мне что-то должен? Поцелуи возле мусорного бака и
