Рунет. Сотворенные кумиры - Юлия Идлис

Когда спрашиваешь Линор, зачем все это ей нужно и как она все успевает, откуда так много проектов, дел и идей, как она справляется с каждой из своих многочисленных ипостасей — писателя, художника, менеджера, драматурга, блогера, журналиста, — она смотрит на тебя в упор и говорит очень медленно и четко: «Просто я трудоголик. Я очень. Много. Работаю».

— Вот мы с вами сидим здесь, — легко улыбается она секунду спустя, оглядывая кирпичный зал московского клуба ArteFAQ. — Что я делаю в данный момент из того, о чем можно упоминать? Есть сравнительно большая фирма, находящаяся в стадии становления, которую я консультирую как специалист по развитию бизнеса. Есть другая большая фирма в стадии становления, которую я веду как управляющий. Я являюсь одним из двух координаторов проекта «Эшколь»[50]. Я делаю еще один коммерческий проект, про который не могу пока говорить. И это мы обсудили только то, что связано с бизнесом.

Если говорить о текстах, то есть журналистике, есть колонка в «Ведомостях», там же я рецензирую книги о моде и еде. Есть колонка про детскую литературу на OpenSpace. Есть тексты, которые выходят книжками, или выкладываются в ЖЖ, или живут еще какой-нибудь жизнью. Ну просто «нет такой хуйни, на которую художник не может потратить кучу сил и времени», — смеется в конце концов Линор, махнув рукой на перечисление. — Я ровно этот художник, я все время занимаюсь какой-нибудь байдой. Сейчас еще мы с близкой подругой будем открывать галерею.

— Зачем?

— Потому что я невротик. Потому что я испытываю сильное чувство тревоги, когда ничего не делаю. Потому что я очень люблю мои игрушки, — смущенно улыбается она. — Потому что это отвлекает меня от головной боли. Потому что историю с головной болью я лучше переношу, когда чем-нибудь занята, чем когда я остаюсь с ней наедине. Я всегда работала очень много, но не так много, как в эти пять уже лет, — это Линор говорит уже вполне серьезно, потому что за годы ее жизни с трансформированной мигренью, на которую слабо действуют обезболивающие, «про голову» уже пошучено все, что можно было про нее пошутить, и даже кое-что сверх того. — Так что вчера, через два часа после приезда «Скорой», лучшее, что я смогла для себя сделать, — это встать и поехать работать. И сегодня тоже, — добавляет она после паузы. — Потому что, когда ты остаешься с этим наедине, тебе еще противней. То есть для меня работа — это терапия в самых разных смыслах. Кроме того, это так интересно.

«Заяц Пц», украшения из искусственных волос и битых фарфоровых чашек, романы о будущем порнографии и о прошлом своего поколения, стихи, короткая проза, очень короткая проза, исследования по теории моды, бизнес и развитие бизнеса — «все так вкусно», говоря фразой из анекдота. В апреле 2007 года Линор писала: «Яуже поняла, кажется, как работает машинка… В те периоды, когда “не могу писать тексты”, оно просто переключается на визуальное. В те периоды, когда “не могу делать руками”, оно просто переключается на текстовое. Это вариатив. А чтобы это увидеть, мне надо было признать, что “руками ” — это мне тоже важно. Перестать так уж этого бояться. А как не бояться, если совершенно непонятно, что это такое. В смысле результата. Вот это, что ты тут наговнякал, — это что? Это куда годится?»

Личное и публичное

Вот еще о чем думаю я, коллеги, когда думаю о роли ЖЖ в развитии литературы: не очень хорошо, что есть у нас этот легкий механизм публичного проговаривания. Взял, написал пост. Красиво оформил. Полегчало. А не написал бы пост, — так, может, стишок бы написал или рассказик. Да, может, и не написал бы. Но ведь может бы и написал?

<.>

Или давайте, как Митя Кузьмин давно предлагал, а Митя Волчек давно делает, считать ЖЖ литературой — хотя бы в некоторых его проявлениях. И поступать с ним, как с литературой. Как поступают с литературой?

<.>

Я воспринимаю, например, многие свои посты как тексты. То есть редактирую, пытаюсь соблюдать какую-то внутреннюю ритмику, стилистику, то-се. Понятно, что у литературоцентричных маниаков вроде нас это почти автоматический эффект, но и те, кто не пишет сутки напролет, думаю, часто видят свой пост как текст.

Еще можно через lori lo поспрашивать широкие массы, кто считает свои

посты текстами (или уже: кто подвергает их «литературной обработке»), а кто нет.

Что плавно подводит нас к еще одной теме: о популярности «хорошо пишущих» пользователей, о важности хорошописания и т. п. Можно опрос сделать.

Из журнала snorapp, 29 июля 2002

Этот пост появился примерно через полтора года после рождения русскоязычного ЖЖ. Тогда серьезное отношение к блогам — как к литературе, социальной среде или источнику информации о мире — было причудой эксцентриков и «литературоцентричных маниаков». Сейчас серьезное отношение к блогам — тоже причуда, но другого характера. Летом 2008 года Линор была уверена, что мы так и не поняли, что такое блоги, несмотря на всю дискуссионную, общественную и даже законодательную возню вокруг них:

— ЖЖ легитимировал в культурном контексте персональное мнение. Масштаба этого явления мы еще просто не поняли; я думаю, что нам пахать и пахать эту землю, прежде чем у нас возникнет какое-то мнение о том, как социум изменился в результате права на фиксированное частное высказывание. Фиксированное частное высказывание не требует большой ответственности. Это принципиально другой подход к тексту: он перестает быть предметом как труда, так и пристального внимания. Это возможность поделиться сиюминутным, и иногда это сиюминутное оказывается высокохудожественным.

Надо помнить, что все пишут дневник для разных аудиторий. Когда человек пишет на Liveinternet, он пишет для семи-десяти одноклассников или приятелей. Когда Антон Носик пишет в ЖЖ, он пишет как частное лицо, если запись подзамочная, или как частное лицо, делающее публичное высказывание (например, в открытых постах, когда у него родился сын), или как официальное лицо, как человек, который работает тем, кем он работает. Ну и я, видимо, так же. Я все-таки стараюсь писать больше как частное лицо. Но и это тоже не посты, про которые я знаю, что их прочтет десять человек, хотя с этим свыкнуться мне было довольно трудно.

— Почему?

— Я не хотела этого, меня раздражало, когда мои открытые посты получали какой-то масштабный отклик. Я не рассчитывала на этот отклик, я рассчитывала на то, что мой журнал читают 100 человек, хотя уже в тот момент на него было подписано гораздо больше. Сейчас я просто сделалась осторожнее, но ощущения, что меня читает много людей, по-прежнему не возникло. Возникло рациональное знание, что этот пост может привлечь больше внимания, чем я от него ожидаю, и что надо вести себя соответственно.

Линор с удивительным упорством открещивается от всех «обязанностей» мультитысячника — начинать большие дискуссии, высказываться по важным для общества и интернет-сообщества вопросам, делать так называемые рейтинговые высказывания, которые в дневниках других тысячников собирают сотни комментариев. Впрочем, «права» тысячника ее точно так же не привлекают: она всячески избегает не только публичности, но и того, что дает публичность, а именно — ощущения, что один твой пост способен что-то изменить если не в мире, то уж как минимум в Рунете.

— Я невротик, а не психотик. Я не меняю мир. Я частное лицо, для меня это очень важно. У меня есть глубокая внутренняя убежденность, что перед каждым человеком поставлены две невыносимо сложные задачи. Он не должен быть ни умным, ни ответственным, ни знаменитым — это все какие-то надстройки. А должен он потратить свою жизнь на то, чтобы пытаться быть а) счастливым, б) хорошим. Решение этих двух задач непротиворечивыми методами — честное слово, выше крыши для любого смертного. Для меня сделать эти две вещи — такая сложная задача, что я еле управляюсь. И не думаю, что я способна на большее. Я частное лицо, которое с большим трудом справляется со своими частными задачами.

Специфика существования Линор в интернете и в пространстве современной культуры такова, что ее частные задачи довольно быстро становятся рейтинговыми проектами. Одним из таких проектов стала «Нейротика: эротика и порнография в современной культуре» — еженедельная колонка-обозрение новостей, посвященных эротике и порнографии, которую Линор четыре года вела на сайте Грани. ру.

«Журнал Stuff провел опрос, в ходе которого выяснилось, что 84 процента женщин думают о сексе во времяработы. Очень радовался.

Дорогой журнал Stuff! Рассказала бы я тебе, сколько и что именно думают о сексе женщины, чья работа заключается в просмотре, обозревании и написании порнографии. Ты бы такрадовался… Ты бы кончил, я думаю».