Рунет. Сотворенные кумиры - Юлия Идлис

Первый журнал Линор назывался lori lo. Когда-то это был ее ник в IRC, перекочевавший позже в ЖЖ и благополучно забытый после удаления журнала. Он назывался в честь Попугайчика Лори из «Алисы в стране чудес», который был одним из зверьков, чуть не утонувших в Море Слез, наплаканном Алисой, когда она была ростом в девять футов.

— Это непонятно кто. Такое существо, которое бегало с Алисой вокруг слезного озера. Слезного моря? Слезливого моря? — объясняет Линор.

Про Попугайчика Лори действительно известно мало. В самом начале третьей главы Алиса поспорила с ним о чем-то, после чего Лори надулся и сказал: «Я старше, чем ты, и лучше знаю, что к чему!» Это одна из немногих его реплик в книге, и уж точно одна из самых содержательных; остальные его высказывания сводятся к следующему: «Д-да», «Нет-нет» и «Как жаль, что она не пожелала остаться» (про Мышь, которая ушла, обидевшись на рассказ Алисы о кошке Дине).

Как блогер lori lo был более разговорчивым, хотя, по мнению Линор, ничуть не более содержательным, чем персонаж Кэрролла. Поэтому его было совсем не жалко удалять. В теперешнем основном журнале Линор — snorapp — можно найти пост, который гласит: «Вот почему я перестала писать в лори_ло и почему снорапп весь friends_only». Ссылка, поставленная на «вот», разумеется, уже не работает. Поэтому приходится верить Линор на слово.

— У меня есть жесткая политика: я никогда и никого не удаляю из френдов. Я не могу объяснить почему. Я сама абсолютно равнодушна к удалению меня из френдов кем бы то ни было. Но я видела пару раз людей, который воспринимали это так серьезно и так расстраивались, что я, видимо, побаиваюсь. Я добавляю френдов сравнительно часто, а не удаляю никого никогда. У меня есть группа, на которую я пишу все закрытые записи, а все остальные записи — открытые. Поэтому единственный риск того, что добавишь во френды кого-нибудь, кто тебе не нравится, — что время от времени ты будешь получать комментарии, которые тебе не нравятся. У меня комментарии закрыты для всех, кроме меня и френдов, так что с этим можно жить. A lori lo был удален ровно потому, что в нем было много людей, которых я не хотела по абсолютно разным причинам иметь во френдах. И было уже ясно, что ЖЖ прирастает, и чем кого-нибудь удалять, я решила удалить журнал и завести новый.

— А то, что в нем было, где-то хранится?

— Нет. Тексты выходили как тексты, я использовала ЖЖ просто для того, чтобы выкладывать их раньше, чем они публикуются в каких-нибудь изданиях. Так что никакой мелодрамы здесь нет. А дневниковые записи не то чтобы представляли острый интерес. Там не с чем было мучительно расставаться.

Расставаться нужно было, конечно, не с записями, а с людьми. «Добавить человека в друзья означало получать от него комментарии и чувствовать себя обязанным вступать с ним в дискуссию, — говорит Линор. — По этой причине я и завела snorapp; часть людей из lori lo я оставила во френдах, а часть не оставила, чтобы не попадать в эту сложную ситуацию».

Snorapp (правда, с одним «p») тоже был вымышленным персонажем — на сей раз из фантастического рассказа Гордона Диксона «Странные колонисты». Там фигурируют два героя

— Лат и Снорап, представители древних рас, которых «эволюция приспособила к любым условиям, существующим в космосе и на планетах». Гсть чему позавидовать, особенно учитывая бешеную работоспособность Линор, огромное количество самых разных проектов, которые она ведет одновременно, и вечное отсутствие свободного времени: «Они не нуждались в атмосфере и могли питать свои тела всевозможными химическими соединениями, при разложении выделяющими энергию. В случае нужды они могли даже довольствоваться солнечным излучением, хотя это был не лучший способ питания. Облаченные в плоть, которая была приспособлена к поистине фантастическим нагрузкам, давлениям и температурам, они повсюду чувствовали себя как дома».

Читая рассказ Диксона, невозможно отделаться от ощущения какого-то иронического родства между Снорапом и Линор, даже несмотря на то, что «Снорап походил на очень жирную и сонную ящерицу десяти футов длиной — эдакий безобидный переевший дракон, который предпочитает посапывать в мягком кресле, нежели пожирать юных дев». Лат и Снорап гордо именуются «философоинженерами»; хотя Диксон тактично замечает, что это «занятие, труднообъяснимое в человеческих терминах», довольно скоро понимаешь, что под этим подразумевается праздное междусобойное философствование, так любимое советской кухонной интеллигенцией, российской богемой и обитателями «Живого журнала».

— Это существо, которое по любому вопросу имеет мнение, — объясняет Линор. — Короче, это умно говорящий дурак. Такое разглагольствующее существо, которое не понимает элементарных вещей.

Тут можно добавить, что элементарные вещи, которых не понимает и не видит Снорап, — это, например, семейные узы и любовь между мужчиной и женщиной. Тоже, если вдуматься, похоже на Линор, умеющую быть язвительной и подчеркнуто циничной в обсуждении отношений, секса и всего того, о чем с трепетом пишут в женских романах, журналах и сообществе girls_only.

— Я человек хорошо социализированный, но крайне некоммуникабельный. Для меня ЖЖ

— это не место, где происходит моя социальная жизнь. Я почти никогда не отвечаю на комментарии, даже когда их делают близкие мне люди, если эти комментарии — не вопросы. И сама не пишу комментариев никогда. Можно сделать поиск по комментариям, которые оставила я, — там, может, три комментария в месяц, и то примерно в духе «выздоравливайте».

Тысячники как люди

— Из тысячников я читаю Гвгения Гришковца, юзера drugoi. Не могу вспомнить, кто третий — наверное, кто-то социально близкий.

— Носик?

— Да, Антон Носик, естественно. Большинство людей, которые в рейтинге «Яндекса» занимают первые 50 позиций, — я вообще не знаю, кто это такие. Ну, то есть, впервые вижу их ники. Я фильтрую сильно: у меня и те, кто добавлен в друзья, не факт, что добавлены в группу, которую я читаю. Так что у меня какой-то совсем другой, «параллельный ЖЖ», как говорит Толик Воробей. Вот, кстати, Толика Воробья я читаю, который юзер avva.

— У вас были какие-то сильные эмоции от вашей жизни в ЖЖ?

— Только на очень ранних этапах, потому что тогда его читало мало людей, и никто не мог предсказать, что его будут читать многие. Если мне хочется поделиться чем-нибудь сильно личным — у меня есть группа, потом еще более узкая группа, потом совсем узкая группа человек из четырех, наверное. Да, у меня есть другой ЖЖ, в который вы добавлены, естественно, и который служил для совсем личных переживаний. Но я просто поняла, что технически это бессмысленно. И он сейчас — просто группа внутри snorapp. Но и там я пишу или тогда, когда меня совсем все достало и хочется кому-нибудь поплакаться, или когда у меня есть вопрос, который я готова задать этим пяти людям и больше никому.

— Как вы думаете, подзамочные записи у всех устроены так же?

— Знаете, это из области вопросов про секс. Одна из самых больших проблем в сексологии — тот факт, что мы никогда не наблюдаем изучаемый предмет в действии. Мы знаем свой опыт, насколько можем. Мы знаем опыт своих знакомых, насколько они рассказывают. Мы знаем опыт добровольцев, которые участвуют в исследованиях, и это требует поправки на присутствие наблюдателя. А вообще о предмете нашего изучения мы не знаем ничего. Мы в худшей позиции, чем люди, изучающие редкие виды носорогов: они-то хоть могут добраться до них и посмотреть. Сексологу гораздо тяжелей, а если он идет на жертвы ради науки, то с большой вероятностью окажется в тюрьме, — смеется Линор. — Это касается и подзамочных записей: ни малейшего представления.

«Ни малейшего представления» — ее любимый ответ. Как человек, делающий все возможное, чтобы ненароком не вступить в какую-нибудь дискуссию и не оказаться в ситуации, когда нужно высказывать экспертное, решающее или просто «умное» мнение, Линор изо всех сил притворяется, что ни о чем таком не думает и никаких мнений по предложенным вопросам не имеет. На самом деле — и думает, и имеет; просто, как и все, не хочет отвечать за базар, если можно этого не делать.

— Большинство записей под замок люди делают потому, что они не хотят отвечать за базар перед всем миром. Причины неотвечания за базар могут быть самые разные: это слишком личное, или это вещь, которую мы не готовы обсуждать, даже если она касается предпочтений в литературе. Люди, которых читают многие, иногда делают самые простые записи подзамочными, чтобы их не цитировали, чтобы эти записи не расходились. Иначе говоря, они готовы открыть их 800 людям, зная, что 800 — это предел. Я знаю ситуации, когда люди использовали закрытые записи, чтобы заниматься какими-то интригами между собой, своей подругой и ее любовником — один видит запись, другой не видит… Другими словами, это механизм, который можно применить к чему угодно. Я делаю закрытые записи, или когда они личные, или когда я не готова вступать в публичное обсуждение.