Поединщик - Роман Владимирович Савенков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Следующим утром отец с выгодой продал все товары, потому что добыча с гор ценится намного больше, чем такие же шкуры и меха с равнины. На вырученные деньги он купил матери несколько отрезов материи, а детям – букварь и учебники для зимней школы, которая открывалась в Вейнринге, едва оканчивалась осенняя страда.
Когда телега везла их обратно, в сторону Тиверийского хребта, Риордан и Стогнар постоянно спрашивали друг друга:
– Правда было здорово, да?
– Эх, скорей бы пробежал год до следующей ярмарки!
– Я уже жду не дождусь.
Но через три месяца на склоне горы Унгорн на их отца из засады бросился синий барс. Зверь забрал здоровье знаменитого охотника, а заодно прихватил с собой все счастье, что было накоплено в их семье. Риордан судорожно сглотнул. Беззаботное прошлое заволокло туманом проблем и лишений. «Как там Стогнар?» – подумал он. Ему представилось, как брат в одиночку пытается играть их деревянными мечами, и стало совсем грустно. «Никто не хочет дружить с детьми бедняков, – вздохнул Риордан. – Они думают, что бедность – это такая заразная болезнь». Но потом он вспомнил о деньгах, которые родители получили за шкуру и его контракт. Столько у них не было никогда, даже в годы процветания. Воспоминания об отце и матери почему-то не отозвались в его груди теплотой, как мысли о младшем брате.
Чтобы отвлечься, а может быть потому, что ему так хотелось, Риордан в который раз за утро подумал об Эльге. Ее стройная фигурка вновь предстала перед его глазами. Что она в нем нашла? И нашла ли? А может, и нашла, но только новую игрушку, забавного смешного зверька, за которым интересно наблюдать, подталкивая палочкой? Он настолько привык считать себя уродом, что это мнение и неуверенность невозможно было перечеркнуть одним днем триумфа. Риордан знал, что у него низкий лоб, маленькие глаза, упрятанные под арками надбровных дуг, и тонкогубый, всегда упрямо сжатый рот. Прирожденный меченосец, так она сказала? Он не мог себе признаться, что опасается этой девушки. Не как противника, конечно. Он боялся ее ласковой улыбки, игривой зелени глаз, внимательного, испытующего взгляда. Риордан боялся поверить, что может кому-то понравиться, а тем более такой, как Эльга. Поверить и раскрыться в ответ. А потом, если он обманулся, будут насмешки, хлесткие, как пощечины. Или он не обманулся? Тогда зачем оттолкнул ее от себя? Мысли об Эльге были, как домашний кисель, настоянный на надежде, с привкусом вины и ароматом тревоги.
По дороге навстречу им проехало несколько телег, груженных товарами из Зомердага. Город ремесленников, мастеровых людей снабжал королевство почти всем инструментом – от ножей для плуга землепашца до ножниц цирюльника. А еще во весь опор проскакали два королевских курьера на рослых лошадях с оскаленными мордами. На курьерах были желтые плащи, что означало: государственный человек торопится по важному делу и докучать ему, а тем более заступать дорогу не следует.
Сразу после полудня остановились на привал, и Скиндар скомандовал доставать узелки с провизией. Капрал с удивлением отметил, что новобранцы после его распоряжения одновременно посмотрели на Риордана, словно ожидая от того подтверждения или опровержения. Что-то произошло между ними, что-то важное, раз они безоговорочно признали лидерство самого низкорослого своего земляка. Капрал еще больше удивился, когда рекруты развязали узелки и свалили продукты в общую кучу. Первым так поступил Риордан, остальные моментально последовали его примеру. «Если они так держатся друг за друга, это хорошо. Надо будет свести их в одну команду, как гроендагцев. Если выдержат школьную муштру, конечно, – думал капрал. – Но каков малыш Риордан, а? Откуда в нем взялась эта властность и желание верховодить?»
Действительно, в поведении молодого охотника произошла разительная перемена. Если вчера это был одиночка, чуждающийся остальных, то сегодня он превратился в вожака группы. Говорят, что настоящий лидер не учреждает свою власть, его призывают. Вот и сейчас Риордан не задавал тон, не руководил всеми действиями, а лишь краткими фразами отдавал распоряжения, которые без промедления выполнялись. Он не являлся фигурой, которая приковывала к себе внимание, но словно постоянно был центре, даже когда шагал сбоку, а его взгляд стал повелительным настолько, что сам Скиндар почувствовал на себе его жесткость. «Да, товар штучный, – с удивлением подумал капрал. – Парень далеко пойдет, если не сломают. Вождь никогда не стремится в центр, центр формируется вокруг вождя. Нужно будет отметить его перед Мастером войны. Хотя Биккарт, эта старая опытная жаба, сам разберется. Глазастый!»
После обеда сразу тронулись в путь. Около часу они проходили мимо королевского стада кормовых ящеров. Рептилий по осени выгоняют на отдаленные пастбища, потому что за лето они начисто сводят траву на полях в окрестностях Овергора. Пастухи пасли ящеров верхом на бойцовых приземистых лошадях. Эти хищные твари не переносили общества себе подобных, поэтому между ними всегда сохраняли приличную дистанцию. Зато бойцовая лошадь обладает бесстрашным нравом и в одиночку способна выйти против равнинной пумы. Пастухи признали Виннигара и капрала и проводили маленькую процессию долгими приветственными возгласами.
Дневные переходы и ночевки обошлись без происшествий. Разве что немного похолодало. Хоракт давал Риордану запасную нательную рубаху на ночь – обматывать щеку, чтобы не застудить рану. Спали по очереди, кто-то поддерживал костер, остальные дремали, привалившись друг к другу. На ночлег останавливались загодя, потому что на равнине всегда тяжело обеспечить себя дровами. В ход шли ветви кустарников и даже сухие лепешки сарганьего навоза. Более всего от отсутствия комфорта страдал капрал. Каждое утро Скиндар ворчал, что походная жизнь не по нему, и клялся, что в последний раз дал себя уговорить на сбор рекрутской команды. Но потом выглядывало солнце, на костре закипала похлебка из сала пополам с мукой и тертыми лесными орехами, и, закусив, а также отхлебнув немного из фляжки, капрал смягчался.
На марше он и вовсе приходил в прекрасное расположение духа. Все-таки с каждым шагом он приближались к столице, где его ждали комфорт, теплая постель и заботливо натопленный слугами камин. Во время переходов капрал на время отбрасывал свой высокий статус и непринужденно шутил с новобранцами, травил им столичные анекдоты и просвещал на предмет обычаев и нравов вельмож.
Виннигар же, напротив, казалось, мрачнел с каждой минутой. Его зверская физиономия будто поникла и осунулась, воинственный взгляд поблек, уголки рта горестно опустились. Какой-то тяжкий камень лежал на сердце героя Меркийской войны и перекрывал тому дыхание. Виннигар слегка подотстал от группы и теперь шагал в одиночестве, кидая по сторонам
