Поединщик - Роман Владимирович Савенков

в Овергоре, поэтому их ошеломила его респектабельность. В родной деревушке ни один дом не имел даже двух этажей, а тут они не могли найти ни одного строения менее чем в три этажа. У дверей домов стояли кадки с цветами, тротуары были подняты над мостовой на два камня, под черепичными крышами домов виднелись водостоки из настоящего железа, а не из древесной коры. Когда они вслед за Скиндаром поднимались вверх по улице, люди приникали к окнам, махали им руками, а несколько девушек бросили с балконов цветочные букетики. Тиллиер ловко поймал один из них и помахал в ответ барышне, что его кинула. Та улыбнулась ярко, призывно и послала новобранцу воздушный поцелуй.

Из ближайшей подворотни к ухажеру тут же метнулся какой-то человек, невысокого роста с копной черных волос, среди которых блестело немало седины.

– Интересуетесь приятным обществом, юный воин? – быстро и слегка картавя, проговорил он. – Моя дочь прекрасна и до сих пор не знала мужчины. Она будет счастлива принять вас в любое время. Наш дом пятый по счету в Конюшем проезде. Видели бы вы мою Биссу! Это нежный бутон, полный неги и любви.

Тиллиер подмигнул товарищам.

– А что, я бы как та бабочка опылил бы твой цветочек, папаша. Где ты живешь, разъясни толком?

– Брысь отсюда, прощелыга! – рявкнул на горожанина Скиндар. – Да еще и глупец к тому же! Ты что, не видишь – это новобранцы? Они пока не принесли присяги Вертрону, так что добродетель твой дочурки, если ты не врешь, конечно, пропадет впустую.

– Я готов рискнуть, – жадно облизнувшись, ответил незнакомец.

– Сказано отваливай! – повысив голос, повторил Скиндар, и проходимец метнулся обратно в подворотню, откуда выскочил.

В ответ на недоуменные взгляды рекрутов капрал счел нужным разъяснить произошедший инцидент:

– Видали, облюбовал место около Серебряных ворот? И никакой дочки у него, скорее всего, нет, обычный сводня, посредник. Городская беднота торгует прелестями своих дочерей почем зря. Это вполне законный бизнес. Имейте в виду, что если будет ребенок, то половину его содержания возьмет на себя корона, а вторая половина пойдет из вашего жалованья. Не слишком обременительная рента, но у нас бывали такие ухари, что проматывали на алименты все доходы и даже проценты с контрибуции. Хотя одного ребенка прижить вполне можно, это будет помощью местной голытьбе. Девушка, переспавшая с солдатом, не лишается чести, все об этом знают. Выйдет замуж, как положено, и ребенок от героя Овергора будет любим и обласкан заботой. Но знакомиться с ними нужно честь по чести, в сквере Свиданий, а не через таких грязных оборванцев, околачивающихся у ворот. Только этот закон касается солдат, то есть тех, кто окончил Школу и присягнул королю, на вас же, несмысленыши, он пока не распространяется. Ха, а этот негодник сказал, что готов рискнуть. Забавно.

– Подари мне чего-нибудь на счастье, герой, – крикнул Риордану вполне прилично одетый человек из открытой двери одного из домов.

– Чего? – смутился тот.

– Да что угодно! На удачу.

– У меня ничего нет, – еще больше смутился Риордан.

– Вот тебе башмак, дядя, – воскликнул Дертин, запуская здоровенную ладонь в дорожный мешок. – Лови, он счастливый. Его родной брат с одного удара зашиб бесноватую молнию.

– Как тебя зовут, щедрый господин? Кого мне поминать в молитвах?

– Поминай клан Прочного круга, – помедлив, ответил Дертин.

Скиндар, который слышал весь разговор, удовлетворенно хмыкнул.

– Вот, наш здоровяк приобрел себе персонального поклонника. Он будет теперь следить за твоим каждым вздохом, парень. Потому что если ты прославишься, он сможет загнать твой сувенир за большие деньги.

– Насколько большие, господин капрал? – уточнил Дертин.

– Приличные.

– Больше никому не подарю ни нитки, – запальчиво произнес новобранец. – Этот жулик, считайте, только что меня облапошил на моих же шмотках.

Они поднимались по улице в гору, а позади ширился и нарастал народный гул. Новость о пополнении Воинской школы перелетала из одного дома в другой, она словно птица порхала по балконам, словно степное поветрие врывалась в темноту подъездов и выволакивала оттуда зевак. Люди на ходу дожевывали свой вечерний хлеб, набрасывали на плечи кафтаны, плащи, пелерины и спешили к площади школы, чтобы не пропустить знаменательного для всего Овергора события. Рекруты под взглядами густеющей толпы приосанились, расправили плечи, но внутри каждого плескались волнение и тревога. Улица вывела их на перекресток. Дома, которые от самых ворот казались для них вершиной зодчества, стали еще роскошней. Теперь новобранцы стояли в окружении настоящих дворцов с бельведерами вместо шпилей. Их фасады были украшены капителями и резными гирляндами из лазурного порфира, все балконы превратились в просторные балюстрады для вечерних прогулок.

– Это Цветочная улица, обиталище знати, – пояснил Скиндар. – Когда мы побеждаем в войне, тут все по колено завалено букетиками степных ирисов в честь наших фиолетовых штандартов. А если поединщики не справились, то вы увидите здесь россыпь траурных черных маргариток. На цветах тоже можно сделать состояние во время кампании. Или разориться. Если шагать по Цветочной улице налево, то выйдете прямиком к Глейпину, королевскому дворцу. По сравнению с ним здания, что вы видите вокруг – просто сараи. Но у меня нет времени устраивать для вас экскурсию. Нам нужно успеть в школу, пока весь город не высыпал на Центральную площадь. Дорога вперед ведет к зданию школы, направо – к Золотым воротам, но туда вам пока рано. Прибавим шагу!

Через десять минут быстрой ходьбы они наконец добрались до конечной цели своего путешествия. Их взорам открылось то место, о котором каждый был наслышан с детства. Тут писалась история Овергора. Здесь взлетали вверх карьеры и обрывались судьбы, здесь из мужества прорастал героизм, а злодейское веретено интриги смешивало в одну кучу безумные надежды и тонкий расчет. Они вышли на Центральную площадь города, на которой располагался их новый дом – Воинская школа. Когда-то она именовалась Королевской Солдатской школой, но папаша Вертрона Гедрик Мудрый, с прозорливостью истинного монарха устранил из названия первое слово и поменял второе.

Забор, который ее окружал, поразил Риордана до глубины души. Он состоял из сотен, а может быть даже тысяч единиц оружия, которое, видимо, вставлялось в него по мере выхода из строя. Риордан видел затупленные копья, зазубренные лезвия алебард, погнутые и расколотые клинки. Эта изгородь была грозным монументом опасному ремеслу поединщика и одновременно – историческим памятником всех войн Овергора, потому что местами забор украшали чеканные надписи с датами: «Меркийская война, 1615, победа», «Кампания против Фоллса», «Крайонский епископат, 1608, победа».

Вокруг устрашающей ограды по всему контуру школы, кроме входа, были обустроены деревянные зрительские трибуны. Высокий настил поднимал их таким образом, чтобы было удобно обозревать пространство двора, плац с флагштоком и десятки тренировочных площадок. Несмотря на поздний час, на трибунах там и сям сидели зрители. Особенно