Поединщик - Роман Владимирович Савенков

отрешенные и унылые взгляды. Роканд вновь и вновь мыслями возвращался к своей возлюбленной Вальде и ее детям. Их детям. Каково им будет, когда его прикончат на ближайшей войне? Колея славы отсвечена золотом, но выбраться из нее очень сложно. Герой меркийской кампании примет вызов и выйдет на Парапет Доблести во главе десятки поединщиков, потому что отказ будет сопряжен с уничижительным позором. Виннигар был Зверем, но не был глупцом. Он растерял форму во время пиров и светских раутов, он упивался почетом и благами, которые лились на него через это всеобщее поклонение. Внутри него еще зиждилась надежда на технику и опыт, но поединок с этим сопляком, Риорданом, смел начисто последние иллюзии. Если ему чиркает мечом по горлу новичок, то каковы его шансы с профессиональным бойцом, что поставил на решающий бой месяцы и годы изнурительных тренировок? Когда-то Виннигар сам был таким, поэтому он понимал, как изо дня в день оттачиваются приемы и сколько за этим стоит пота, труда и самоотречения. Он уже не мог противопоставить в ответ ничего. Не мог и отказаться от бремени первого бойца десятки Овергора. А значит, Вальда останется вдовой, а их дети – сиротами.

Отряд перевалил через очередной пологий бугор, после чего Скиндар скомандовал всем остановиться.

– Знаете, что это за место, молокососы? Это Королевский холм. Сам Вертрон любит отсюда любоваться окрестностями и столицей. Смотрите, парни, смотрите хорошенько. Теперь вы видите, почему Овергор называют городом лазурного порфира.

С Королевского холма открывался потрясающий вид на равнину. По ней мягкими волнами ходили высокие травы, а затем дикие луга сменялись очерченными вспаханными полями, на которых колосились всходы. Вдалеке виднелись коричневые крыши Зомердага, города вольных мастеров, а еще дальше равнина плавно поднималась к Овергору, словно желала подобострастно припасть к его ногам. Величественный замок нависал над пологой степью. В его лазурные стены отвесно били солнечные лучи, отражаясь от них тысячами бирюзовых стрел. Овергор царствовал, манил и притягивал. Его стены из порфира парили над человеческой тщетой, утверждая – здесь и только здесь кипит настоящая жизнь. Тут поселилась красота, тут буйствуют страсти и подлинные краски мира. Здесь процветают любовь и блеск, здесь бурлят чувства, здесь властвует интрига, здесь жизнь настолько ярка, что все остальное пространство находится в ее бледной тени. У новобранцев перехватило дыхание.

– Видите ослепительное пятно на стене замка? – спросил Скиндар. – Это Серебряные ворота. Они сияют так, что отсюда не видно ничего, кроме сверкающих бликов. В городе четверо ворот. Медные, самые просторные, для простолюдинов. Через Бронзовые заходит торговое и купеческое сословие. Серебряные, более узкие, предназначены для служивых людей. Мы войдем прямо через них.

– Осмелюсь побеспокоить, господин капрал, – спросил Хоракт. – Стало быть, есть и Золотые?

– Золотые ворота ведут на Парапет Доблести, – хмуро бросил подошедший Виннигар. – Через них мы, поединщики, перешагиваем в вечность.

Скиндар с недовольной миной посмотрел на роканда, но ничего не сказал, а сделал жест снова трогаться в путь.

Когда через пару часов они подошли к воротам, Риордана поразила их филигранная чеканка. По контуру они были разукрашены различными видами вооружений, а ближе к створкам художник изобразил несколько батальных сцен. В центре, золотом поверх серебра был выгравирован герб Овергора – морда синего барса, яростно сжимающего клыками короткий меч с крестообразной гардой и круглым навершием. Именно герб давал барсу некий символ государственности, в том числе поэтому его мех так ценился вельможами. Несмотря на то, что до полной темноты оставалось несколько часов, ворота были наглухо затворены.

– Налюбовались на красавца? – ухмыльнулся Скиндар. – Вот поэтому противники иногда называют нас хвостатыми. Или ушастыми. Когда хотят оскорбить. Если услышите подобный эпитет, вы должны будете увидеть кровь того, кто посмел это заявить.

С этими словами капрал кашлянул, прочищая глотку, и рявкнул:

– Эй, стража! Почему закрыт Серебряный вход?

С другой стороны послышался шум торопливой возни, забряцало оружие. Через минуту челюсти барса разжались, и меч, который оказался засовом, повернулся из горизонтального положения в вертикальное. Створки ворот медленно, но абсолютно беззвучно растворились. Внутри по обе стороны от входа замер караул из четырех стражников с алебардами и в конических шлемах, а между ними, скрестив руки на груди, стоял еще один стражник с мечом на поясе. Мундиры всех караульных были украшены серебряным шитьем, на начальнике караула была парадная портупея с круглой серебряной бляхой. На некотором отдалении от ворот толпилась стайка ребятни и несколько зевак из числа горожан.

– Отдать честь героям Овергора! – гаркнул стражник с мечом? и остальные звонко стукнули древками алебард по камням мостовой.

Позднее Риордан узнал, что у них на древках имеются специальные резонирующие заклепки именно для подобных случаев.

– Прибыло пополнение из Вейнринга, – солидно отрекомендовался Скиндар.

Из кучки местных раздались возбужденные возгласы:

– Виват Прочному кругу! Слава Овергору!

Новобранцы приосанились, но капрал даже ухом не повел в ответ на крики толпы.

– Почему ворота закрыли до вечернего колокола? – требовательно спросил он.

– Осмелюсь доложить, господин капрал, но сегодня в тренировочном поединке смертельную рану получил Хьогурн. Мастер Биккарт объявил однодневный траур и велел закрыть Серебряные ворота.

– Хьогурн – это нынешняя первая десятка. Лучшая шпага Овергора, – испуганно шепнул Хоракт, наклонившись к Риордану.

Тот коротко кивнул, не спуская глаз со Скиндара. Капрал крякнул и сокрушенно покачал головой:

– Обстоятельства?

– Он отрабатывал защиту против удара топора с последующей репризой. Забыл надеть набедренный протектор. Противник рубанул ему по ноге. Говорят, что брызнуло фонтаном. Отворили главный бедренный сосуд. Сначала пытались перетянуть ногу сами, потом побежали за доктором Пайрамом. Пока того отыскали, пока он пришел, Хьогурн уже истек кровью.

– Кто получил красный колпак?

– Хеймис и Пайрам. Первый на день, второй на месяц.

– Тот, кто признан виновным в гибели боевого товарища, обязан носить красный капюшон, – бросил через плечо Скиндар, обращаясь к рекрутам. – Если вина серьезная, то носят год. Здесь, по большей части, случайность. Да, кстати о капюшонах. Это часть формы. Когда солдат Овергора его набрасывает, к нему запрещено обращаться и вообще как-то отвлекать всем, кроме командиров. За нарушение можно получить пять палок на Дворцовой площади. Но не вздумайте ходить в нем постоянно. Каждый чистильщик сапог с улицы Ткачей знает, сколько дней тот или иной поединщик проходил в капюшоне. Вы – любимцы толпы и тех, кто тяготится своим положением, народ называет «колпачниками».

Пока капрал разъяснял новичкам капюшонные правила, Виннигар снял с плеч вещевой мешок и набросил на голову тот самый капюшон, который оказался у него под торбой. Риордан подумал, что роканд желает наглядно продемонстрировать новобранцам новую часть обмундирования, но тот и не подумал его снимать.

Со смешанными чувствами рекруты ступили на отполированную мостовую столицы. Позади еще раз брякнул церемониальный салют караула Серебряных ворот. Никто из рекрутов Вейнринга до этого момента не был