Вне подозрений - Джеймс Гриппандо

Трудно поверить, но прошло всего три года с того дня, когда Джеку позвонил отец и сообщил, что к нему во Флориду, в Международный аэропорт Майами, прилетает бабушка. Джек едва телефон не уронил. Он никак не ожидал, что абуэла – это в ее-то возрасте! – решится прилететь в Майами по гуманитарной визе, чтобы навестить своего умирающего брата. Сам он несколько раз собирался на Кубу, и хотя многие американцы навещали там своих родственников, Джеку в визе отказали. Наверное, сыграл свою роль тот факт что отец Джека, будучи членом законодательной палаты штата, затем и губернатором, часто произносил антикастровские речи. Бабушка приехала по временной визе, но точно знала, что назад ни за что не вернется и будет добиваться американского гражданства. Первая их встреча вызвала бурю эмоций. Впервые за всю жизнь Джек почувствовал, что его мама – не некое бесплотное существо. Она перестала быть лишь безмолвным изображением на старом снимке, лицом. Ана Мария жила, существовала. У нее была мать, которая очень любила свою девочку. И которая теперь самозабвенно любила Джека, то и дело обнимала его, закармливала разной вкуснятиной – до тех пор, пока он не начинал чувствовать, что вот-вот лопнет, – а потом подавала десерт.

– Я приготовить пирог с ягодами, – с торжественной улыбкой заявила она.

– А, новое изобретение.

– Я его только улучшать. Не изобретать.

Оба они рассмеялись. На секунду Джеку показалось, что он тонет в ее больших и добрых карих глазах. Всю жизнь ему твердили, что он похож на отца, и не потому, что никогда не видели его мать. Абуэла не разделяла этого мнения и всякий раз, глядя на внука, улавливала в нем сходство с другим, дорогим ее сердцу образом. То были редкие в жизни Джека минуты, когда он чувствовал себя кубинцем.

Она положила ему на тарелку огромный кусок десерта, по цвету напоминающего горчицу, щедро полила сверху карамельным соусом. Затем уселась напротив внука.

– Я сегодня опять по радио выступала, – сказала она.

Джек, чувствуя, как тает во рту пирог, покачал головой, потом заметил:

– Мы же с тобой вроде бы договорились: никакого радио. Никаких баек об изобретении рецепта «Трес лечес».

Она тут же перешла на испанский. Для нее это был единственный способ придать истории правдивость. С самым честным выражением лица абуэла принялась рассказывать о том, как за несколько лет до кубинской революции действительно изобрела этот десерт, как поделилась рецептом со своей лучшей подругой Марицей, которая в середине шестидесятых улизнула в Майами. И будто бы потом эта самая лучшая подруга продала рецепт хозяину маленького ресторанчика в городе Хайалиа. Всего за двадцать пять долларов и право бесплатно получать на протяжении месяца свиные отбивные.

Абуэла была, пожалуй, единственным на свете двуязычным человеком, который мог столь терпеливо сносить его высокопарный испанский. А ответил Джек ей вот что:

– Я люблю тебя, абуэла. Но неужели ты не понимаешь, что люди просто смеются, когда ты рассказываешь эту сказку по радио?

– Сегодня я это не говорить. Я говорить про тебя.

– По испанскому радио?

– В новостях люди говорят ужасный вещь. Должен же кто-то сказать правду.

– Тебе не следовало этого делать.

– Да все о'кей! Теперь они хотят показать меня в шоу. Не вижу ничего страшного, если они немного мучить старую сумасшедшую старуху, который говорит, что изобрела «Трес лечес». Зато я смогу замолвить словечко за внука.

– Знаю, ты хочешь мне только хорошего, но умоляю, не надо этого делать. Я серьезно.

– Почему это я не могу заявить весь мир, что мой внук – никакой не убийца?

– Стоит начать говорить публично об этом деле, и люди тут же станут задавать вопросы. Причем не только репортеры, но и полиция, и прокуратура.

– Ничего, я с ними справлюсь.

– Нет, не справишься. – Он не сердился на нее, но говорил серьезно и строго, и она это почувствовала.

– Bueno,[9] – сказала она и тут же снова перешла на английский. – Никому ничего не сказать.

– Вот так-то лучше. Любой контакт со средствами массовой информации следует прежде обсудить со мной и моим адвокатом. Даже если речь идет об испанском радио.

В глазах ее светилась тревога. Джек сжал ее руку и сказал:

– Спасибо за то, что пыталась помочь.

Она по-прежнему смотрела обеспокоенно. А потом вдруг спросила:

– Как у тебя с Синди?

– Э-э… нормально.

– Ты говорить ей, что любить ее?

– Конечно.

– Когда?

– Все время.

– Когда последний раз говорить?

– Сегодня, – ответил он и подумал: Прямо перед тем, как она выгнала меня из дома.

– Это хорошо. Это muy importante,[10] когда муж говорить жена, что любить ее.

– Вот я и сказал.

Она сжала его руку, нежно потрепала по щеке.

– Может быть, стоит говорить еще раз?

Джек пришел к абуэле в надежде, что в этом доме не будет разговоров о его проблемах с Синди. И уж тем более не собирался посвящать бабушку в свои отношения с женой. Просто удивительно, как она догадалась, что между ним и Синди что-то не так.

– Скажу.

Он поднялся, хотел помочь убрать посуду. Но она не позволила.

– Ступай к жене. К своей красавице жене.

Он поцеловал ее в лоб, поблагодарил за обед и вышел из дома через заднюю дверь.

Огибая дом бабушки, чтобы выйти к тому месту, где оставил машину, Джек почувствовал прилив энергии. Надежда вновь проснулась в нем. С Синди можно и нужно помириться, это определенно. Все же приятно хоть на миг забыть об окружающем тебя мире цинизма и подлости и поверить в то, во что всегда свято верила его бабушка: любовь побеждает все.

Машина была припаркована через два дома от пристанища абуэлы. Он шел к ней кружным путем, по тропинке среди деревьев. Порыв ветра – и над головой зашелестели крупные восковые листья фикуса. Джек начал рыться в кармане в поисках ключей, потом вдруг замер и обернулся. Показалось, что слышит за спиной чьи-то шаги, но нет, никого не было. Впереди, сквозь стволы больших деревьев, просвечивал тротуар. Старые перекрученные корни заставили асфальт вздыбиться, покрыться трещинами. Внезапно потемнело – свет просачивался мелкими пятнами сквозь низко нависшие ветви, напоминающие тесно сплетенные руки.

И снова послышались шаги. Джек заторопился – каблуки за его спиной застучали быстрее. Он сошел с тротуара – теперь под ногами была трава. Звук шагов за спиной тоже стих. Теперь преследователь, если он и был, крался за ним бесшумно. Джек вернулся на тротуар, он уже почти дошел до машины. Каблуки его стучали по асфальту, и через несколько секунд сзади послышался точно такой же стук.

За ним точно кто-то шел.

Джек резко остановился и обернулся. В темноте, в тени деревьев, он никого не видел, только чувствовал: преследователь рядом.

– Абуэла? Ты, что ли? – Он знал, что не она, но это предположение казалось наименее безумным из всех. – Кто там?

Ответа не последовало.

Джек выждал несколько секунд. Потом полез в карман за мобильником. И не успел нажать на кнопку, как сокрушительный удар в спину сбил его с ног. Он рухнул на тротуар лицом вниз – лежал и судорожно ловил воздух ртом. Затем попытался подняться, встать на одно колено. Второй столь же сокрушительный удар в спину вырубил его секунд на восемь. Он больно ударился подбородком о тротуар. Немного придя в себя, почувствовал во рту солоноватый вкус крови.

По-прежнему лежа на животе, Джек слегка повернул голову и увидел рядом две пары ног. Или в глазах у него двоилось?

– Что… вы… – Он не находил нужных слов.

Невыносимая боль пронзила руку – тяжелый ботинок со стальными набойками припечатал его пальцы к асфальту. Он пытался разглядеть своих обидчиков, но бесполезно. Глаза застилал туман. Лица видно не было, вырисовывался лишь смутный силуэт.

– Считай, что тебя предупредили, Свайтек.

Голос его удивил. Вроде бы женский. Неужели на меня напала женщина?

Он лежал неподвижно, прикинулся мертвым. Вот ботинок снова придвинулся к нему, снова пнул, на сей раз под ребра и не слишком сильно, проверяя, в сознании ли он. Джек нашел в себе силы, резко ухватил ногу в ботинке за щиколотку, рванул на себя, выкручивая. Обидчица рухнула на асфальт, Джек навалился на нее сверху. Пытался ухватить за другую ногу, но не рассчитал сил – женщина оказалась на удивление проворной и сильной. Они несколько раз перекатились по земле, ударились о ствол дерева. Джек застонал, напавшая на него женщина вырвалась и вскочила. Он бросился на нее, но она налетела с новой силой, принялась пинать тяжелыми ботинками – ноги так и мелькали в воздухе, как у профессионала кикбоксера. Попала в висок – и Джек потерял сознание.

Он лежал, распластавшись на животе, и тут чья-то рука ухватила его сзади за волосы и заставила приподнять голову.