Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ) - Константин Башкатов

— Где красные? — рыкнул он, оскалив клыки. — Почему их лидеры не прибыли?

— Алые заявили, что будут бороться сами, — голос Дагор-Молагарага был подобен лавине камней и раскату грома. — Они не желают поддерживать людей, и я, Скаррестинуор, разделяю их мнение!

— Как ты смеешь, червь?! — хрипло рявкнул Скаррестинуор, оглушительно хлопнув пастью и оскалив клыки.

— Я тоже поддерживаю его, — раздался пронзительный голос второго дракона. Высокий и стройный, словно клинок, с длинной шеей и гладкой чешуёй, покрытой белыми рунами и письменами. Его глаза были подобны пылающему серебру, а хвост свистел в воздухе, словно хлыст. Вытянутая пасть еле заметно оскалилась. Стало ясно, что это самка. Драконица-колдунья, одна из сильнейших и самых коварных среди чёрных драконов.

— И ты туда же, Сараадра, — зло фыркнул Скаррестинуор, усмиряя свой гнев. Злым взглядом он окинул остальных собравшихся. — Кто ещё?

Но никто более не пожелал встать против своего вожака. Дагор и Сараадра держались вместе, они сидели, будто спина к спине, готовые тут же принять удар с любой стороны. Но Скаррестинуор не желал кровопролития прямо сейчас.

— Хорошо. Убирайтесь.

В оглушительном молчании две пары крыльев взмахнули, поднимая потоки воздуха, и два бунтаря поднялись в воздух. В тишине, прерываемой лишь шумом дождя, десять драконов смотрели вслед двоим сильнейшим, после вожака, своим сородичам. Солнце где-то далеко на горизонте не спешило покидать свой пост и играло лучами в крупных каплях дождя, бросая отблески на мокрую чешую гордых существ.

— Что ж, мы избавились от балласта, — хмуро прорычал Скаррестинуор, складывая огромные крылья за спиной. — Теперь я расскажу вам, зачем звал вас. Всем вам известно, что брат Создателя вот-вот вырвется на свободу, и все мы отлично понимаем, что он нам не союзник, несмотря на мнение смертных. Хотя и Талания нам не друг, а их вероломство до сих пор в нашей памяти, мы должны прийти им на помощь. Жалкие люди стали первым и последним рубежом на пути Дартазаэля к власти над миром. Если падут они, то Сиралион, зажатый меж двух огней, тоже падёт. Я призываю вас собрать всех ваших собратьев и явиться к Алану Таланийскому. Он будет нас ждать.

— А как быть с остальными драконами? Алыми, синими… — спросил кто-то, но Скаррестинуор лишь недовольно фыркнул.

— Мы сильнейший род среди всех! Глупцы, что присоединятся к Низвергнутому потерпят поражение, — слова вожака вызвали одобрение среди сородичей. Но тут же с другой стороны пришёл ещё один вопрос:

— Белые тоже явятся на помощь людям и эльфам.

— Пусть приходят! Хотя, я уверен, они помнят былые поражения и не посмеют сунуться к нам. Мы ведь всегда готовы показать белым псам, кто здесь хозяин, верно?! — что ж, вожак знал, как раззадорить своих сородичей, и тут же под победный рёв взмыли вверх драконы. Они разлетались во все стороны света, неся с собой весть — драконы вернулись! Лгут сказания и легенды, ибо возвращение началось не с триумфального явления светлых, оно началось с заговора и раскола в мёртвых пустошах и с грядущей войны. А явление тёмных драконов принесёт в мир ещё больше паники.

Практически сразу после свержения узурпатора в Сиралионе случился раскол. Пусть откололся совсем маленький кусок, он всё же сильно ударил по стране. Морн-Тир, верные Ашамаэлю офицеры и солдаты не посмели поднять мятеж, но практически сразу покинули Амаралан-Анорд. Среди них был и Минатрир. С ними ушли некоторые мирные жители, десятки эльфов покидали другие города страны и присоединялись к тёмному походу. Вместе с последователями Ашамаэля ушёл и Рейкар с оставшимися минотаврами. Морн-Тир во главе с Даанритом двинулись на север, и никто не решился остановить их. Куда они шли? Никому не было ведомо. Эльфы говорили между собой, что безумцы сгинут, или вернутся, прогнанные со своих земель Империей.

Прошло какое-то время, для кого-то этого даже слишком много, и начали забываться ужасы отгремевших событий. Затихло пламя войны, буквально повсюду воцарялся мир, и казалось, что зловещие предречения магов — лишь ложь. Даже маги Длани залегли на дно.

Но для Сиралиона прошло лишь десять лет — жалкая крупица в омуте времени. Белые шпили на границах были достроены почти сразу после свержения Ашамаэля, но Кайириан Сиралионский, взошедший следом на свой законный престол, запретил запускать башни, назвав мысль о резервации абсурдной и самоубийственной. Но сносить башни никто не собирался, ибо магистры вложили в них слишком много труда. К тому же, Сиралион проигнорировал все просьбы о помощи со стороны Империи, в которой, очевидно, события только начинали свой оборот, хотя и не было конкретных новостей.

Армия эльфийской страны была почти уничтожена, к тому же многие воины были отпущены домой, к семьям. Ко всему прочему, Кайириан приказал распустить гвардию Антан-Тир, понимая, что она не оправдала его надежд. Но вместо светлой гвардии тут же было создано другое формирование — Гвардия Феникса. Сам король лично отбирал туда воинов из числа бывших Антан и рыцарей Сиралиона, что остались верны своей стране. Фениксы подчинялись исключительно королю и никому более, были обязаны хранить своего сюзерена не только на поле боя и в пути, но и в политике — многие Фениксы не держали мечей в руках открыто, но следили за немногочисленным дворянским сословием. Таким образом Гвардия стала стражей, ушами и глазами правителя.

Но дождался он другого. Проклятие тёмного мага, пленённого во дворце, не было простой страшилкой или шуткой, эльфийского монарха всюду преследовали неудачи, к тому же несчастный правитель по-прежнему скорбел по погибшей жене, хотя та и умерла десять лет назад, и по эльфийскому обычаю её тело было предано священному пламени. Но и королю не суждено было долго благоденствовать. Случай был крайне прозаичен — правитель решил посетить одну из приграничных крепостей, на которых велись восстановительные работы, чтобы встретиться с простым народом, работающим на самых рубежах. На самом деле Кайириан пытался развеять тоску, ибо понимал, что в таком состоянии он не поднимет страну с колен.

Монарх со своей свитой въехал под своды белых врат крепости. Рядом с ним на белоснежных скакунах гордо восседали Фениксы, облачённые в серебряную сталь и алую ткань. Их высокие шлемы венчали стальные крылья, сверкающие в лучах восходящего солнца. Кайириан был погружён в мрачные думы, ему казалось, что тьма всё сгущается вокруг него, и шёпот теней с каждым днём был всё громче, сводил с ума. Бешеным псом изнутри его грызла тоска. Король безразлично смотрел прямо перед собой, и в голове его крутилась одна и та же сцена, перед тем, как увели Ашамаэля.