Лучшее за год: Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк - Сборник

– Да, – сказал Призрак.

– Что – да? – недоуменно взглянул на него Эш.

– Теперь я доволен, – едва заметно кивнув, сказал Призрак.

Солнце, как всегда, неподвижно висело в искусственном небе. Как обычно, дул ветер. В этом мире было нетрудно поверить в то, что беспощадное время не существует и день будет длиться вечно. Здесь даже самый старый человек, обуреваемый самыми тяжелыми воспоминаниями, порой мог убедить себя в том, что ночь никогда не наступит.

Эш последним вышел из лаборатории.

– Спасибо тебе еще раз, – сказал воззен. – Ты очень мне помог.

– Спасибо вам за щедрое вознаграждение! – Эш убедился в том, что его ждет очередная чашка чаю, и отхлебнул приятной горьковатой жидкости, наблюдая за тем, как Призрак отвязывает от дерева тюк на воздушной подушке. – Ну и куда вы теперь?

– Буду читать лекции. Меня уже ждут, – ответил Хозяин.

– Ну и отлично!

– А еще мне хочется поговорить с новыми пассажирами корабля.

– Ради науки?

– И ради удовольствия!

Чуть раньше Эш пригрозил Призраку, что расскажет все про него воззену, и теперь с удовлетворением заметил, что Призрак незаметно положил между корнями игольчатой сосны маленький приборчик.

Струсил!

Отхлебнув еще чаю, Эш сказал:

– А что вы можете сказать мне о будущем, Хозяин?

– О том, что будет?! Но я же только!.. – начал было воззен.

– Я не встречал еще ни одного историка, который не задумывался бы и о будущем, – перебил его Эш. – Что, по-вашему, станет с людьми через десять или двадцать миллионов лет?

Воззен тут же разразился не слишком длительной, но аргументированной тирадой, объясняя двум своим слушателям разницу между тем, что можно познать, и тем, что навсегда останется неизвестным. При этом он не преминул заметить, что примирить две эти противоположности невозможно.

Впрочем, слушатели вовсе его не слушали.

– Но зачем же ты всюду ходишь за ним и прислуживаешь ему? – шепотом спросил Призрака Эш.

Призрак ухмыльнулся так, как это принято среди абэков, заглянул в разверзшуюся перед ним пропасть и сказал в пустоту:

– Затем, что я очень ему нужен.

– Ему же нужен слуга!

– Вовсе нет! – почти как человек пожав плечами, сказал Призрак. – Ему нужен друг. Надо же ему с кем-то разговаривать. И вообще, как прожить хотя бы час, хотя бы миг, если ты ни чуточки никому не нужен?!

Уильям Шанн.

Чудодейственное средство

На суд читателей выносится жутковатый короткий рассказ о том, что есть люди, которых не испугает, а обрадует появление всадников Апокалипсиса, и о том, что наши тайные страхи могут вечно преследовать нас зловещей тенью…

Уильям Шанн публиковался в таких известных журналах и альманахах, как “The Magazine of Fantasy & Science Fiction Age”, “Realms of Fantasy”, “Vanishing Acts”, “In the Shadow of the Wall”, “Beyond the Last Star” и “Electric Velocipede”. Кроме того, его произведения появлялись в Интернет-издании “Salon”. Уильям Шанн живет в городе Астория, штат Нью-Йорк.

До конца 2037 года оставалось две минуты. Доктор Эммет Фэрберн снял допотопный черный саквояж с полки на стене кабинета в недрах своего дома в Арлингтоне, штат Виргиния185. Стараясь не задеть шахматную доску, доктор Фэрберн поставил саквояж на стол и долго возился с неподатливыми застежками. Наконец он открыл его и извлек оттуда револьвер «Смит-Вессон» 38-го калибра. Взвесив в руке это заслуженное оружие (правда, не столь древнее, как саквояж), Фэрберн стал изучать его с таким же вниманием, какое когда-то уделял больным сердцам своих пациентов. За последние несколько дней он придумал револьверу несколько имен: Последнее Утешение, Глубокий Наркоз, Средство Кеворкяна186, и все-таки ни одно из них не могло выразить того, что имел в виду Фэрберн.

И вот теперь, похоже, должно было свершиться именно то, что задумывал доктор. Завороженно глядя на самодовольно лоснящийся черный ствол револьвера, он прошептал: «Ты – Чудодейственное Средство. Средство от неизлечимых заболеваний…»

Доктор ухмыльнулся. За три десятилетия врачебной практики у него выработались не только твердая рука, страсть к молоденьким медсестрам и вера в свою власть над чужими жизнями, но и черный юмор, без которого невозможно ежедневно погружаться в очередную раскромсанную плоть. И действительно, доктору Фэрберну приходилось гораздо чаще прикасаться к человеческим костям, распростертым перед ним на операционном столе, чем, скажем, к куриным косточкам или свиным ребрышкам за обедом. Он трогал руками намного больше человеческих сердец, чем Папа Римский своими речами. И его скальпель проникал в сердца гораздо глубже, чем самые яркие поэтические строки. Все это было истинной правдой… когда-то давно.

Было и прошло. Теперь место доктора Фэрберна заняла наномедицина187.

Фэрберн разломил пополам Чудодейственное Средство. Гнезда в пустом барабане уставились на него зияющими глазницами черепа. Доктор достал из саквояжа пять патронов, блеснувших тусклой медью, и стал заряжать револьвер, словно вставлял тампоны в неглубокие раны.

«Шелли, Джейн, Раджани, Надин…» – шептал доктор, присваивая имена пулям.

«Эллен», – пробормотал он, вертя в пальцах последний патрон, как костяшку четок.

«Разве тебя позабудешь!» – добавил он с сардонической усмешкой и вогнал пятый патрон в барабан.

В течение всей своей карьеры доктор Фэрберн боролся с последствиями применения огнестрельного оружия. Но порой и злейшие враги становятся лучшими друзьями, когда судьба вдруг поворачивается к тебе спиной, а жизнь давно уже казалась доктору Фэрберну нелепой и бессмысленной.

Защелкнув револьвер, Фэрберн крутанул барабан. Одно из гнезд пустовало, но Фэрберн все так и задумал, начиная игру в изощренную русскую рулетку с пятью возможностями умереть против одной – выжить.

Если доктор Фэрберн еще нужен миру, тот найдет способ подставить под боек револьвера пустое гнездо…

До полуночи оставалась минута.

«Изображение», – проговорил Фэрберн с таким спокойствием, словно руководил ассистентами в операционной.

В углу загорелся голографический экран, осветивший перламутровым светом обшитые дубом стены кабинета.

«Громкость пятого уровня!»

Из скрытых репродукторов раздались оглушительные вопли бесившейся на Таймс-сквер188. Ночью в канун Нового года на площади состоится большой праздник толпы. Фэрберн следил за тем, как собравшиеся на Манхэттене люди, закутанные в пальто, прыгают и машут руками. Снежинки, мелькавшие на экране, напоминали помехи, и доктору казалось, что он смотрит старое кино.