Зацепить 13-го - Уолш Хлоя

Я и не догадывался, что Гибси потащится следом за мною, пока не услышал его оглушительное присвистывание и слова:

— Чудесно выглядишь, медвежонок Клэр!

Я с любопытством посмотрел туда, куда и он, и рядом с корпусом, где у нас проходили уроки по естественным наукам, увидел двух знакомого вида светловолосых девиц.

Одна из них хмуро посмотрела на нас и показала моему лучшему другу средний палец.

— Опять смотрела, как я тренируюсь? — через двор крикнул ей Гибси. — Ты ведь знаешь, как я люблю, когда ты это делаешь.

Вскоре я узнал в длинноногой блондинке младшую сестру Хьюи Биггса.

— Что-что? — крикнула Клэр, поднося руку к уху. — Я тебя не слышу.

— Давай куда-нибудь сходим!

— Проваливай, Джерард!

— Ты ведь знаешь, что тебе этого хочется, — засмеялся Джерард, помахивая пальцами в знак приветствия. — Моя маленькая кареглазая девочка.

— Прекрати, Джерард! — Лицо Клэр густо покраснело. — Не смей петь эту…

Гибс оборвал ее слова, пропев строчку из песни Вана Моррисона[20].

— Я тебя ненавижу, Джерард Гибсон! — прошипела Клэр, когда он закончил свою серенаду, больше похожую на карканье свихнутой вороны.

— Я тоже тебя люблю, — засмеялся он, после чего повернулся ко мне. — Боже мой, — простонал он так, чтобы слышал только я, — ей-богу, эта девчонка сведет меня с ума.

— Ты и так без ума, — напомнил я другу. — Помощь тут не нужна.

— Ты только посмотри на нее, Джонни, — простонал он, не обращая внимания на мою колкость. — Посмотри, какая она красивая. Черт, может, все дело в солнечном цвете волос, но клянусь тебе, она светится.

— И думать забудь, — охладил его я.

— Забуду… на время, — ответил Гибс, и его глаза озорно сверкнули. — Но у меня такое чувство, что я на ней женюсь.

От такого признания я застыл на месте:

— Что-о?

Это было до чертиков странно.

Даже для него.

— Конечно, если мы с нею оба переживем подростковую пору, случайно не наделав детишек, — задумчиво добавил он. — И естественно, если ее братец раньше не отрежет мне член.

— Клэр только третьегодка, — сухо напомнил я. — И она сестра твоего товарища по команде. Что за приколы, Гибс?

— Разве я говорил, что женюсь на ней сегодня? — возразил Гибси. — Ничего подобного, козлина, я не говорил, прочисти ушки. Я имел в виду, когда стану старым хрычом и вкушу все запретные плоды.

— Старым хрычом? — повторил я, уставившись на него. — Вкусишь все запретные плоды?

— Угу, — пожал плечами он. — Где-то годам к тридцати или позже.

Я закатил глаза:

— Гибс, прими дружеский совет. Вкушай запретные плоды, пока они тебе попадаются. Только не вздумай разделить их с девчонками вроде этой.

— Слушай, нечего пялиться на меня, как ходячая совесть, — взвился Гибси. — Я не щенок, который гадит где попало. И нет ничего плохого в том, что она мне нравится. Это у тебя, парень, страх перед ровесницами, а не у меня.

Градус нашей перепалки повышался, но вести такие разговоры посреди школьного двора… Я оглянулся по сторонам, не подслушивает ли кто.

Гибси звезд с неба не хватает, но мне будет сильно его недоставать, если Хьюи услышит такие разговоры о своей младшей сестре и прибьет его.

И в этот момент мой взгляд упал на миниатюрную шатенку, нагруженную книгами, которая вышла из здания, спустилась по ступенькам крыльца и поспешила к светловолосым девчонкам.

У меня в груди вспыхнуло и разлилось непонятное чувство, когда в шатенке я узнал Шаннон.

Черт бы ее побрал, что ж она так выглядит-то?

И почему меня так выносит от всего, что связано с этой пигалицей?

Это было нечестно.

Вообще-то, хер бы с честностью, это было предельно жестоко.

Ну что такого я в ней нашел?

Она была совершенно не похожа на девчонок, с которыми я обычно спал.

Мне нравились округлости.

Мне нравилась грудь.

Я перся от больших задниц.

У нее ничего этого не было.

Но у нее были ноги.

И волосы.

И улыбка.

И проклятые полуночно-синие глаза, хотя мне казалось, это недостаточно подходящее слово для описания этого цвета.

Их нужно было бы назвать душевно-синими за их охрененную глубину, куда человека прямо затягивало…

А потом она уронила книги.

Они рассыпались по земле, и Шаннон нагнулась за ними, отчего ее юбка задралась пугающе высоко.

Я увидел две гладкие белые ляжки, и у меня в мозгу замелькали сигналы опасности, а все тело обдало жаркой волной.

«Да твою ж…» — выдохнул я, застигнутый врасплох как этим видом, так и взрывной реакцией тела на этот вид.

Я опустил глаза, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, изо всех сил стараясь вернуть контроль над своим проблемным членом.

— Что случилось? — спросил Гибси, оглядываясь в поисках источника моего дискомфорта.

— Ничего, — отбрыкался я, раздраженно проведя рукой по волосам. — Идем.

Гибси заметил причину, выпирающую из-под шортов, а от моей реакции на случившееся запрокинул голову и взвыл от смеха.

— Так у тебя… срань господня, работает! — давился хохотом он. — И ты краснеешь! — Он хлопнул меня по плечу и громко фыркнул. — Дружище, мне это нравится.

— Я тут ни при чем, — огрызнулся я и поспешил в сторону раздевалки походкой долбаного ковбоя в стразах[21]. — Он живет своей жизнью, — добавил я, имея в виду член.

Очутившись в раздевалке, я скинул одежду и сразу же отправился под душ, надеясь горячей водой разом убрать из тела боль и дискомфорт.

Не помогло.

Тело по-прежнему сводило от боли, а член гордо торчал в боевом положении.

Опустив голову, я смотрел на нижнюю часть тела и соображал, как быть.

Никак.

Я не мог даже дотронуться до члена, чтоб его!

Я опасался последствий.

Яркие воспоминания о той жуткой поездке в больницу накануне Рождества и ужасные предупреждения врачей официально свернули мне мозги.

Боже, какой же отстой.

Я уткнулся лбом в кафельную стену. Обжигающе горячая вода хлестала по моему телу. Я ждал целую вечность, когда проблема решится сама собой, и кусал костяшки пальцев, чтобы не стонать от боли.

Если до сих пор я не понимал требований держаться от нее подальше, сейчас я это понял.

Я должен обходить стороной эту девчонку.

Боже…

— Тебе получше? — с усмешкой спросил Гибси, когда я вернулся из душа, обвязав полотенце вокруг талии.

Хвала Небесам, в раздевалке мы по-прежнему были одни. Остальные игроки домучивали свои тридцать кругов.

Игнорируя его сарказм, я повернулся к нему спиной и развязал полотенце.

До операции я мог спокойно расхаживать перед кем угодно, покачивая яйцами.

После — уже не так.

Помимо необходимости скрывать свой дефект у меня появилась застенчивость.

Новое и нежелательное чувство.

Я всегда гордился своим телом. Я был одарен природной мускулатурой и физической силой, и я заплатил за каждый кубик на животе изнурительным тренировочным режимом.

Ради поддержания безупречной физической формы я выкладывался по полной, и мне вовсе не хотелось, чтобы кто-то видел мои яйца пурпурного цвета, распухшую мошонку и все еще кровоточащий шрам.

Я и сам не хотел на это смотреть.

Поэтому чистые трусы я надевал не глядя.

В моем нынешнем состоянии отчаянной паники отрицание было настоящим спасением. Если я и дальше продолжу работать, это принесет результат, потому что других вариантов у меня не было.

Сдаться — не выход.

Побольше отдыхать — не выход.

Пропустить летние сборы в U20 — не выход.

Потерять из-за слабости место в стартовом составе — ни хера не выход.

Играть и сражаться — моя единственная возможность, я не хотел в неполные восемнадцать стать сбитым летчиком.

— Джонни, ты в порядке? — спросил Гибси, нарушив затянувшуюся тишину.