Марафон нежеланий - Катерина Ханжина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даже нам было страшно дышать, не знаю, как Настя не упала там. Спустя какое-то время его рука скользнула по плечу Насти, он взял ее за предплечье и повел в пещеру. Но через несколько шагов Настя остановилась:
– Ты серьезно? Я не буду там спать.
– Ты ведь сказала, что сомневаешься в правдивости всего. Я доказываю тебе, что говорил правду. Тот, кто нарушает режим, спит в пещере.
– Я не пойду туда.
– Тогда ты сама опровергнешь свои слова о том, что все здесь неправда.
К ним подошел Миша.
– Вы же не потащите меня туда силой?
– А ты бы хотела этого? – Адам так беззаботно рассмеялся, улыбнувшись самой юной улыбкой.
– У тебя упала резинка с косички, я просто хотел вернуть. – Миша тоже рассмеялся.
А вместе с ним и мы. Сначала легко и неуверенно, а потом все хохотали до слез, переглядывались, вытирали уголки глаз, вдыхали побольше воздуха и снова заливались.
– Придурки. – Настя развернулась и побежала с пляжа в домик.
За ней быстро засеменила Маша. Она единственная не смеялась с нами.
Следующие дни Настя ни с кем не разговаривала, хотя и посещала все занятия.
Адам сказал, что она сама выбрала себе наказание – обет молчания, лучшее, которое только могло быть.
– Все в порядке, они просто уехали. – С левой стороны возвращались Рита, Лев и Сава.
– Вы ходили… туда? Я думала, что все на пляже… – Мне вдруг стало так стыдно, что я даже не подумала о том, что можно подойти и спросить. Что я меланхолично качалась на волнах памяти, пока ребята искренне интересовались судьбой девочек.
– Мы не смогли просто так лежать, не узнав, что с ними, – с нотками гордости и тоном героя произнес Лев.
А я даже не заметила, как он покинул свой пост у туалета.
– И что?
– Сейчас Адам придет и все расскажет.
Он пришел через пятнадцать минут в сопровождении всей команды. Молча, жестом, он пригласил нас пройти в домик, где жили подруги. Он сел на один матрас, его команда на другой, мы неровно тоже стали опускаться на пол – своим выжидающим взглядом он дал понять, что, пока последний не сядет в удобную позу, он не начнет. Поэтому все долго возились, сталкивались локтями и коленками, отодвигались друг от друга.
– Выглядит так, как будто вы ждете интересную историю.
– Мы догадываемся, почему они уехали. Но хотелось бы услышать полную версию, – сказал Антон, потому что остальные молчали.
Сейчас вдруг стало понятно: все, что мы навыдумывали утром, в отходняке, – глупые фантазии, навязанные слухами о «Джунглях», об исчезновении той девушки. Саша был прав в том, что имидж Адама очень хорошо работает на привлечение людей. Конечно, мы сами все знаем.
– Журналист, – хмыкнул Адам, – расскажи мне, почему они уехали. Все вы расскажите.
Мы переглянулись.
– Вы думаете, я их выгнал? Я просто подвел итог. Вы выгнали их!
Практически все вздрогнули. Слышать его низкий приглушенный голос на повышенных тонах всегда неожиданно.
– Я не первый раз слышу критику в свой адрес, встречаю недоверие и откровенные насмешки. Я бы с легкостью вынес их до конца. Мне их жаль. Я всегда до конца верю, что такие, как они, смогут вынести хотя бы процент из того, что я им даю. Мне их правда жаль. Но вы не такие. Вы жестокие. Расскажите мне, как вы уговаривали меня убрать их.
Адам встал.
– Кто первый?
Мы удивленно переглядывались, ища среди нас того, кто лишил девочек шанса провести эти три месяца здесь.
– Лина? Если мне не изменяет моя феноменальная память, ты в один из первых дней сказала мне, что Настя с Машей тайком едят шоколад?
Поэтесса медленно заправила несуществующие прядки волос за уши и нервно сглотнула.
– Я… я просто хотела уточнить… Я тогда не совсем разобралась в системе питания. Я не поняла, можем ли мы есть что-то у себя или это нарушение.
– Наверное, поэтому ты, Лера, рассказала мне это же пару дней спустя?
– Я просто хотела быть хорошей девочкой. – Лера надула свои алые губки. – Ты ведь говорил, что мы должны сообщать обо всех нарушениях.
– Ты считаешь это достаточным нарушением? Считаешь, что это могло изменить ваше отношение ко мне? К правилам?
– Не знаю… Поэтому и сказала.
– Хорошо. Больше никто ничего не припоминает?
– Кажется, я что-то припоминаю, – попытался пошутить Макс. – Не знаю, посчитал ли ты это за мое желание избавиться от девочек… Я просил тебя разделить все домики поровну, по три человека. Нам вчетвером очень тесно.
– Кажется, я тоже что-то припоминаю. Ты сказал: «Если эта высокомерная сука не выселится из нашего домика, то я трахну ее так, что она сама попросит меня переехать к ним».
– Я тоже высказывался за то, чтобы мы переехали в их домик, – безразлично сказал Антон. – Не так резко, правда.
– Да, ты предложил «переселить Настю в пещеру на постоянной основе».
– Это было при нас, он просто пошутил, – Лера попыталась заступиться за Антона.
– И вы все согласились.
– Я не понимаю, в чем проблема. Им здесь не нравилось – они уехали. Вам стало проще давать нам знания, нам – легче заниматься, – сказал Антон.
– Они не уехали, вы убрали их отсюда. Всю неделю я слушал ваше недовольство ими, видел раздраженность, желание убрать их. Вчера вечером мы провели голосование. И вы единогласно решили, что Насте с Машей здесь не место. Они не хотели уезжать. Настя попросила дать им шанс, Маша рыдала. Лина, ты первая пошла в их дом и «помогла» собрать вещи. Макс, напомнить, что ты предложил взамен твоего голоса в их пользу?
Когда Адам рассказывал, мне показалось, что я начала вспоминать вчерашний вечер. Вот мы сидим у костра и высказываемся, почти никто не смотрит в глаза – на огонь, на песок под ступнями, на браслеты на руках, на чернильное небо. Но первый из нас, наверное это была Лина, высказался очень смело и прямо, поэтому мы поддерживаем ее.
Настя выслушивает все очень стойко, а вот глаза Маши начинают блестеть. После голосования, к которому Настя относится несерьезно, она с иронией просит прощения и с насмешкой говорит, что попробует «поймать нужную волну» или «поковырять свои раны».
Адам строго отвечает ей, что все это не игра.
Она отвечает:
– Ну, хорошо, давайте, я переночую в этой пещере.
И мы тоже
