Пять баксов для доктора Брауна. Книга вторая - М. Маллоу

— Да не клялся я! — закричал Дюк. — Она сама все выдумала! — Хочешь, чтобы она услышала — так пойди и скажи сам! — пожал плечами Д.Э. М.Р. ойкнул и заткнулся, а романс продолжался:

— Я ж смеялась в отве-е-ет:«Ты не ми-и-ил мне!»

История продолжалась: Но увы, я погибну в пучине Прегрешений своих сладострастных Не твое ли, обманщик прекрасный Назову перед смертью я имя И в слезах прошепчу-у-у…

Голос мисс Буддл дрожал от плача,

…Как ты ми-и-ил мне!

— Седая осока? — хмыкнул Д.Э. — Ого, какую на тебя охоту открыли. — С полчаса слушаю, — откликнулся Дюк. — Ничего, промажут. Бери наши бумажки, работать будем. Но не успела Джулия Дей взъерошить карандашом волосы надо лбом, в дверь постучали. — Молодой человек! — прокричала с той стороны бабуля Буддл. — Вы отменяете урок уже в четвертый раз! Так продолжаться не может! — Мы заняты! — хором отозвались компаньоны из-за двери.

— Чем это вы заняты?

— Слушай, — спросил Джейк, — а она вообще-то знает, что мы Джулия?

— Она знает, что мы работаем в «Ежедневном компаньоне», — меланхолично откликнулся Дюк. — Ей Агнессс газеты читает.

Дюк распахнул дверь.

— Миссис Буддл, — сказал он, — мне очень жаль. Я не смогу больше давать уроки вашей внучке.

— Редактор ест живьем, — добавил Джейк. — Мы занимаемся приемом рекламных объявлений.

Дюк расправил плечи и поднял усталое лицо.

— Знаете, сколько сейчас рекламы? — добавил он.

— Смертельное количество! — уверил Джейк.

Бабуля съежила губы.

— Пятьдесят на четырнадцать… — пробормотала она.

— На шестнадцать, — поправил Д.Э.

— На двенадцать, — отрезала миссис Буддл. — За неудобства. Это будет семь пятьдесят. Получите в конце месяца.

Она уже почти ушла, как вдруг спохватилась.

— Агнессс говорит, вы обещали ее познакомить. С той дамой из газеты.

— Э-э-э… — протянули компаньоны, глядя друг другу в глаза.

— Мисс… миссис Дей — очень занятая особа, — объяснил Джейк бабуле. — Ее теперь в редакцию в автомобиле возят. Никак не встретиться.

— Но вы, пожалуйста, передайте мисс Буддл, — вступил Дюк, — как только — так моментально.

Дверь за бабулей закрылась и компаньоны смогли продолжить беседу.

— Почему это я размазня? — обиделся М.Р. Маллоу.

На ужин не пошли оба, сослались на занятость. Джейк делал вид, что пишет статью, хотя было отлично видно, что ничего он не пишет, а рисует в блокноте черных кошек, дирижабли и дамские бюсты. Дюк, сидевший с книгой на кровати, по-турецки, как всегда любил, сложил колени и расположился немного боком, как обычно сидят девушки, не желающие помять юбки. Посидел так немного. Перевернулся в другую сторону — к стене. Встал и долго, скрестив ноги, стоял у окна. Небо было ясным, вечер — не слишком жарким, по Бентон-стрит прогуливались горожане, приветливо кивая друг другу и останавливаясь побеседовать. М.Р. повернул задумчивое лицо и принялся созерцать ящик с геранями, выставленный бабулей Буддл на террасу, под солнышко.

— Сэр, — Д.Э. положил карандаш. — Давай на ихнюю клумбу, так им и надо. И объясняться не понадобиться!

Дюк вздохнул.

— Не могу. Не могу я.

Он подумал еще минутку.

— Нет, не могу. Но слушай, а это идея!

— Что именно?

— Сделать что-нибудь такое, чтобы Агнесс сама…

— Чего проще, — буркнул Джейк. — Возьми да и скажи ей про сифилис. И про меня не забудь. А то твоя барышня мне плакать повадилась, никаких сил не осталось.

— Это чтобы весь город на нас пальцем показывал? — ехидно спросил Дюк. — Да Гейзериха об этом узнает через минуту! Побежит к аптекарше чаи распивать — и… дальше рассказывать?

В пятницу, четвертого июля, Джейк вышел из комнаты, увидел мисс Буддл, которая с готовностью выскочила навстречу, изобразил легкий поклон и прошмыгнул мимо так рассеянно, как только мог.

Осыпается шиповник,Соловей умолк в саду,И не осень тут виновник,А тебя давно я жду, —

с выражением прочел Джейк, вернувшись из ванной.

— Ты что, — хмыкнул М.Р., поднимая глаза, — на солнышке перегрелся? Совсем шиповник осыпается?

— Это не я, — покаялся Д.Э. — Это твоя барышня скукожилась. Ты бы сделал что-нибудь, чтобы шиповник уже окончательно осыпался! У меня и так нервы!

— У всех нервы, — ответствовал мистер Маллоу. — Где записка-то?

— Да я как-то не думал, — мистер Саммерс смущенно извлек из кармана бумажный шарик, — что она тебе так уж нужна. Но я зато все помню! Раза три успел прочитать! Там дальше было так…

— Не надо, — мрачно оборвал Дюк и швырнул шарик в грязную чашку от кофе. — Черт, что же теперь делать-то, а? Как бы так…

Он повертел пальцами.

— Да прекрати ты барабанить!

У Д.Э. Саммерса была дурацкая привычка в задумчивости барабанить по столу, подлокотнику или по чему попадется под руку.

(Она и сейчас при нем, но это к делу не относится).

— Отстань! — обиделся Джейк. — Как я думать буду?

Спустя полчаса н сказал:

— Кураж, сэр. Как там было? Чтобы лошадь приложила все уси… Почему это я идиот?

Глава восемнадцатая,

в которой двое джентльменов вспоминают о слоне со свинячьим хвостиком

Утро пятницы началось с того, что миссис Гейзер с компаньонами не разговаривала. Вообще игнорировала, одновременно всем своим видом показывая, что допустила их к общему столу исключительно в силу вопиющего недоразумения.

— Племянник аптекаря, — сообщила она бабуле Буддл, — разорвал помолвку с мисс Фик.

— Мистер Орас, — сказала бабуля, — вчера сделал предложение Агнесс и я сказала ей, или ты выходишь за него и становишься хорошей женой, или можешь не показываться мне на глаза. Я сказала: Агнесс, тебе двадцать пять лет. Если не выйти замуж сейчас, твоя песенка спета. Ревет вторые сутки. Бакалейщик ей, видите ли, не пара!

— Ничего, — сказала миссис Гейзер. — Перебесится. Давно пора.

— А почему молодой Робинсон разорвал помолвку? — бабуля с достоинством жевала кусочек коричневого хлеба. — Неизвестно?

— Не говорят, — хозяйка по-индюшачьи повертела головой. — Скандал! Позор! Я всегда говорила, что легкое поведение до добра не доведет!

На словах «легкое поведение» миссис Гейзер сделала особое ударение, глядя на бабулю.

— Это вы на что намекаете? — взвилась та.

— Я намекаю?

— Ну не я же!

— С чего же вы так решили, интересно?

Компаньоны спешно покинули поле боя.

— Не надо было тебя слушать, — бормотал Дюк. — «Здравый смысл, здравый смысл!» Хорош здравый смысл!

— Ты сам просил! — отбивался Джейк. — Ну не знаю я другого способа отвадить твою барышню так, чтобы тебе самому не пришлось с ней объясняться!

Но не успели они обсудить обстановку, притащилась жена председателя городского совета, миссис Макферсон. Этакая бодро скачущая дама с бодро скачущей прической. Дама эта приходила уже в третий раз. Она во что бы то ни стало хотела узнать, как дела у ее родных во Фриско, и каждый раз выходила на фотографиях то в кондитерской, то на улице, за руку с девочкой лет трех (дочь Макферсонов как раз недавно вышла замуж), то, вот сегодня, — прогуливающейся с двумя таксами. Каждый раз приходилось пожимать плечами и оправдываться, что, мол, материя тонкая, непредсказуемая, и, мол, мало ли, что мировой универсум выдать может. Джейк, выставленный в коридор, увидел, как М.Р. долго и задумчиво слушал, потом помотал головой. Говорил он тихо. Джейк тоже потряс головой — авось станет лучше слышно. Дама настаивала. Дюк что-то ответил, самым безнадежным образом глядя в стол. Дама заботливо что-то предложила. Потом, похоже, еще что-то. Выслушала М.Р. и — уже раздраженно — задала какой-то вопрос. Дюк поднял страдающие очи потолку, но не высокомерно, а так, не от меня, мол, зависит.

Дальше Джейк не увидел ничего, потому что его резко взяли за плечо и отвернули от двери.

— Замышляем очередное вранье, да? — хозяйка уткнула руки в бока. — Ну как же, мы же здесь идиотки! Старые курицы! Вешай лапшу, сколько хочешь! Вот так, да?

— Мэм, — спросил Джейк, — что случилось?

— Случилось! Он еще спрашивает! Случилось, а!

Джейк попятился, но отступать было некуда. Наоборот, надо было правдами и неправдами увести квартирную хозяйку от двери, чтобы не вышло скандала двойного.

— Мэм, — осторожно сказал искатель приключений, — может быть, вы расскажете мне все внизу? Он там занят…

— Ах, он еще и занят? — голос миссис Гейзер предвещал бурю самым недвусмысленным образом. — Ну, сейчас он увидит на небе звезды! Эй, вы, бабуля!