Навстречу Восходящему солнцу: Как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией - Дэвид Схиммельпеннинк ван дер Ойе

Увы, как и многие периоды бумов, это десятилетие закончилось крахом. К 1900 г. признаки кризиса стали очевидны. 1897 и 1898 годы были неурожайными. Хотя в последующие два года ситуация немного улучшилась, из-за снижения цен на зерно доходы сельского хозяйства продолжали падать. Трудности в деревне усугублялись непрерывным обеднением поместного дворянства и огромными налогами, которыми Витте обложил крестьян для финансирования своих промышленных проектов. Тем временем западная экономика, с которой, благодаря усилиям Витте, Россия становилась все более тесно связанной, снова переживала спад. Этот глобальный спад обострялся сокращением спроса на продукцию российской тяжелой промышленности, по мере того как работа на Транссибирской железной дороге близилась к завершению{349}. Такое же неблагоприятное сочетание неурожайных лет в стране и застоя в мировой экономике оборвало министерскую карьеру предшественника Витте Ивана Вышнеградского.

Газета «Гражданин» князя Мещерского, которая в целом симпатизировала министру финансов, охарактеризовала 1901 год как самый трудный год для экономики России{350}, Цены на акции на Петербургской бирже стремительно падали, побуждая Государственный банк вмешаться, чтобы поддержать рынок{351}. Все более угрожающе выглядело недовольство, которое выражалось по всей империи все более широко и открыто. Студенческие беспорядки охватили университеты уже с 1899 г. Весной 1902 г. разъяренные крестьяне разграбили десятки поместий в Харьковской и Полтавской губерниях{352}. В следующем году всеобщая забастовка привела к полному бездействию Одесского порта. Все чаще под ударом оказывалась и сама власть: с 1901 по 1904 г. только социалисты-революционеры покушались на жизнь трех царских министров{353}.

В 1902 г. провал экономической политики Сергея Витте становился все более очевидным, и одновременно с этим серьезный урон терпела его политическая репутация. Тщеславный, властный и чрезвычайно высокомерный министр финансов никогда не был особенно популярен в Петербурге. Другим министрам часто приходилось делать выбор — подчиняться своему доминирующему коллеге или участвовать в бесконечных интригах, направленных на подрыв его авторитета. С течением времени уважение чиновничества к талантам Витте уменьшалось, а недовольство росло.

Столичный бомонд с презрением относился к неотесанности провинциала. Светское общество было шокировано, когда он женился на разведенной еврейке, Матильде Ивановне, «женщине с известной дурной репутацией в прошлом», по словам британского дипломата{354}. Императрица Мария Федоровна, супруга Александра III, хотя и разделяла уважение своего мужа к талантливому администратору, отказалась принимать его супругу при дворе.

Молодая царица Александра Федоровна была еще менее снисходительна и открыто ненавидела министра{355}.

Имелись и более глубокие причины для политического остракизма в отношении Витте. На заре XX в. элита императорской России все еще в основном состояла из аристократов. Ее экономической базой оставалось сельское хозяйство. Поэтому планы Сергея Юльевича по индустриализации империи серьезно угрожали их образу жизни. В данный конкретный момент деревня несла на себе финансовое бремя дорогостоящих инициатив Витте, что еще больше ослабляло пошатнувшиеся финансы знати{356}. Такие опасения вряд ли могли сделать министра финансов более привлекательным в глазах правящего класса. Его друг, бывший государственный секретарь А.А. Половцов, писал: «На самого Витте… поднялось гонение»{357}.

До тех пор пока Витте пользовался доверием царя, он мог себе позволить игнорировать такие настроения. Но в начале 1900-х он начал вызывать недовольство и у своего повелителя. Александр III ценил железную волю своего министра финансов, и Николай II в первые годы своего правления действительно благоговел перед этим могущественным государственным деятелем. Но, по мере того как Николай II свыкался с ролью самодержца, он начинал все более ревностно относиться к своим собственным прерогативам. Со временем неуверенный в себе монарх набрался смелости противостоять Витте. Рассказывая об увольнении другого приближенного Александра III, министра императорского двора И.И. Воронцова-Дашкова, Витте как будто описывает динамику собственных взаимоотношений с царем:

Это увольнение… не было неожиданным. Граф Воронцов-Дашков знал молодого императора с его колыбели, он был одним из самых приближенных лиц к его августейшему отцу… а потому, естественно, он должен был производить на молодого императора некоторое гнетущее влияние. Эта психология отношений совершенно понятна, тем более что министры августейшего батюшки молодого императора, вероятно, также не вполне свыклись с новым своим положением…{358}

В августе 1902 г. Витте отпраздновал десятую годовщину своего назначения министром финансов. По случаю юбилея пресса была полна лестных статей, а через несколько месяцев Николай II издал указ с благодарностью министру за десять лет верной службы{359}. И все же Витте понимал, что благосклонность царя шла на убыль. В своем обращении к дворянству в Курске в сентябре 1902 г. царь дал ясно понять, что во внутренней политике приоритет отдается не промышленности, а сельскому хозяйству. Он добавил: «Что же касается поместного землевладения, которое составляет исконный оплот порядка и нравственной силы России, то его укрепление будет моею неустанной заботой»{360}. Николай подчеркивал это свое пристрастие, все больше и больше полагаясь на советы Вячеслава Плеве, нового министра внутренних дел и одного из главных соперников Витте{361}.

В начале 1903 г. министр финансов обнаружил, что его авторитет в вопросах, касающихся Восточной Азии, тоже падает. В феврале он пожаловался генералу Куропаткину, что Николай даже не соизволил ответить на отчет, который он написал о своей поездке на Восток полгода назад{362}. Ближе к концу июля 1903 г. царь назначил адмирала Евгения Алексеева наместником на Дальнем Востоке. Этот шаг делал Алексеева главным лицом империи на Тихом океане, что в глазах всех выглядело как пощечина Витте, который до сих пор играл доминирующую роль в делах империи в этом регионе.

Вскоре после этого, 15 августа 1903 г., министр финансов явился к императору в Царское Село с еженедельным отчетом. Когда аудиенция подошла к концу, Николай запнулся и явно смутился. Вдруг он произнес: «Сергей Юльевич, я вас прошу принять пост председателя Комитета министров, а на пост министра финансов я хочу назначить [Эдуарда Дмитриевича] Плеске»{363}. Формально это было повышением, но очевидно, что Витте просто вышвырнули.

Тем не менее карьера Сергея Юльевича на этом не закончилась. В августе 1905 г. император направил его в Портсмут во главе российской делегации для ведения переговоров об окончании плачевной для России войны с Японией. Дипломатические способности Витте позволили империи выкарабкаться из этой военной неудачи на удивительно благоприятных условиях, за что он получил благодарность Николая, который пожаловал ему титул графа. Три месяца спустя, когда империя была парализована всеобщей революционной забастовкой, Сергей Юльевич убедил царя, что только серьезные политические уступки могут спасти династию. Составленный во многом под влиянием Витте Манифест 17 октября 1905 г. благополучно превратил Россию в конституционную монархию, установив выборную законодательную власть и гарантировав гражданские свободы. Бывший министр финансов был тогда назначен на гораздо более важную должность председателя Совета министров.

Карьера Витте на посту главного министра Николая была короткой и бурной. Через полгода, снова потеряв доверие царя и настроив против себя общественное мнение, он подал в отставку. На этот раз его уход был окончательным. Сергей Юльевич прожил еще девять лет, занимаясь бесполезной полемикой и тщетно пытаясь восстановить свое утраченное положение. Он умер 28 февраля 1915 г.

Для русского чиновника начала XX в. Сергей Витте обладал поразительно прогрессивным взглядом на мир. Согласно его концепции pénétration pacifique, будущая судьба наций в конечном итоге определялась не военной силой, а индустриальным могуществом. Только государства, имеющие самые современные фабрики, наилучшие торговые сети и самые здоровые финансы, могли надеяться выстоять в этой жестокой борьбе за выживание. И нигде это не было столь верно, как в Азии, где решалась судьба Российской империи. Поэтому царь был обязан построить современную экономику. Иначе России самой придется подчиниться воле других держав. Витте изложил свои идеи о реформе, экономической мощи и имперской власти в служебной записке Николаю в начале 1900-х гг.: