Пыль под ветром - Александр Рубан

— Заходите, я жду, — отозвался спокойный уверенный голос.

Действительно, дверь оказалась открытой. Илья откатил её и вошёл. Анаша, предостерегающе и грозно рыча, протиснулся справа и выставил перед собой дуло «калашника». Вожак стоял возле окна, спиной к вошедшим, скрестив руки на груди и неудобно скособочившись из-за мешавшего ему столика.

— Говорите, — предложил он, не оборачиваясь.

— Я привык смотреть в глаза собеседнику, — сказал Илья.

— Ложь! — немедленно возразил вожак.

— Что? — растерялся Илья.

— Извините, — сказал вожак, всё также глядя в окно и не опуская скрещёных на груди рук. — Я выразился неточно. Разумеется, это не ложь, а военная хитрость. Не так ли? — Он чуть повернул ухо к Илье, ожидая ответа.

— Я же вам говорил… — отчаянно прошипел за спиной Антоша. — Пустите лучше меня! — и он стал ужом ввинчиваться между Ильёй и глухо взрыкивающим Анашой. Илья ухватил Антошу за волосы и толкнул назад и вниз. — Очки!.. пискнул тот, забарахтавшись внизу, но очки всё же упали и сразу хрустнули у кого-то под каблуком.

Илье было не до того, потому что вожак наконец поворачивался к нему, опуская руки и поднимая глаза, — вот уже повернулся, уже смотрит… Ну!

Их взгляды скрестились на долю мгновения, высекая в пространство холодные серые искры. Это было почти физическое ощущение: взгляд Ильи был отбит, как клинком отбивают клинок, а новый, моментально сделанный им выпад ушёл в пустоту. Вожак смотрел уже не на него, а рядом. Краем глаза Илья увидел холодное свечение справа от себя, но не успел до конца понять, что оно означает.

Лязгнул, выпав из рук Анаши, автомат.

— Задуши его, — услышал Илья спокойный голос вожака (таким голосом говорят: «Закрой дверь» или: «Задуй свечу»), и пальцы Анаши сомкнулись на его горле.

11

Илья проснулся, ощутив, что висеть стало удобнее.

Плоский путепровод вибрировал и прогибался, превращаясь в округлый жёлоб. Винтовка мелкими рывками сползала к его середине, а поднявшийся край давил на подмышки. Зловоние усилилось, обнаруживая новые компоненты, и Илья закашлялся.

Вдруг всё это нелепое сооружение плавно пошло вниз.

Слева, совсем близко, раздался отчаянный женский вопль, но, скосив глаза, Илья увидел лишь горб гигантской синусоиды. Скорость падения достигла максимума и стала замедляться, после чего Илью опять потащило вверх, давя на подмышки. Это было как на волне прибоя, и волна эта шла вдоль вогнутой жёлобом металлической полосы с востока. Из бездны.

Оказавшись на гребне волны, Илья увидел слева, во впадине, того, кто кричал. Это была Рогхана. Она сидела на полосе, у самого края. Одной рукой цепляясь за уже высоко поднявшийся борт жёлоба и сопротивляясь стаскивавшей её назад, к обрыву, волне, она отчаянно махала другой рукой. Не то привлекая внимание Ильи, не то указывая ему куда-то вперёд.

Илья посмотрел направо. Ничего там не было, справа, кроме длинной серии таких же округлых горбов, стремительно приближавшихся. Когда он снова оглянулся на Рогхану, их уже разделил очередной гребень волны.

Он увидел её, опять оказавшись внизу. Едва горб синусоиды прошёл под ней дальше к обрыву, она отпустила край жёлоба и заскользила к Илье широким слаломным зигзагом. Преодолев этим рискованным способом более половины пути, уцепилась за край, переждала новый гребень и повторила маневр. На склоне следующей волны их разделяла уже только ширина жёлоба — Илья висел на его южной кромке, а Рогхана сидела, цепляясь за северную.

— Какого чёрта! — крикнул Илья, когда их опять вознесло над гулом и вонью бездны. — Что ты здесь делаешь?

— Там! — непонятно крикнула она, махнув рукой на восток, отпустила край жёлоба и заскользила мимо. Но в последний миг сумела ухватиться за винтовку, подтянулась, ухватилась за ремень, потом за руку Ильи. Платье её было изодрано в клочья, локти и колени исцарапаны, большая продольная ссадина украшала заголившееся бедро, а глаза были пустые и бешеные от непонятного возбуждения. Или страха.

Она отдышалась, подтянулась ещё ближе и ухватила Илью за шею. Он подумал, что она собирается вытаскивать его на полосу, и приготовился помочь. Но Рогхана мимоходом чмокнула его в небритую щеку, отпустила и вдруг полезла к нему через край полосы.

— С ума сошла! — крикнул он. — Зачем? Тебе-то зачем? — Но это была уже нижняя точка волны, и голос Ильи утонул в голосе бездны.

Остановить Рогхану он не мог — он мог лишь, повиснув на одной только правой руке и подбородке, левой рукой обхватить её щуплую спину и прижать к себе, а своим подбородком подпереть её правый локоть. Пародия на страховку. Новый взмах амплитуды потащил их наверх, висящих рядом в почти одинаковых позах. И оглянувшись направо с этого нового гребня, Илья понял: зачем ей это. Рогхана либо увидела их с обрыва, либо заранее знала об их приближении.

Оттуда, с востока, во впадинах волнового пакета, бегущего вдоль полосы, тяжело катились на запад, к земле над обрывом, знакомые полутораобхватные свинцовые чушки. Илья увидел две: ту, что вот сейчас прокатится мимо, и следующую. Но их наверняка было больше.

Он не успел убрать винтовку, и первый же саркофаг раздробил в щепки приклад, лишь слегка покачнувшись. Второй, почти не заметив препятствия, со скрипом растёр щепки в древесную пыль. Третий, а за ним и четвёртый прокатились как по ровному месту, даже без скрипа. Следующая впадина оказалась пустой, но потом прокатился последний, пятый цилиндр, зевнув на Илью семёркой круглых чёрных гнёзд, расположенных цветочком. Такие цветочки рисуют дети.

То есть, рисовали когда-то.

Или где-то…

Илье только сейчас почему-то пришло в голову, что в городах над обрывом он не встречал детей. Равно как и цветочков. Это была ещё одна странность в перечень странностей привычного мира — и, надо полагать, последняя, если им с Рогханой не удастся выбраться на полосу. Амплитуда волны уже заметно уменьшилась, и, взлетая на гребень, Илья видел на востоке, совсем близко, ровное неподвижное полотно. Плоское. Если выбираться — то сейчас, пока оно ещё выгнуто жёлобом, и за его приподнятые края легче цепляться.

Опустив локоть поглубже внутрь жёлоба, Илья упёрся правой ладонью в край, подёргался: прочно ли? — остался доволен, похлопал девушку по спине и, когда она обернулась к нему, мотнул головой: давай, мол! Левой рукой понадёжнее ухватил её пониже спины и приготовился подтолкнуть наверх, едва синусоида замрёт в верхней точке и снова начнёт падение, облегчая маневр.

Маневр удался не вполне: они не успели согласовать усилия, и в последний миг руки Рогханы соскользнули. Илья успел подхватить её на левое предплечье, застонав от боли в подмышке: край полосы немилосердно давил на сухожилия, и давление усиливалось по мере того, как чёртовы качели несли их вниз. Сидя на его руке, Рогхана сумела наконец прочно ухватиться за край. Илья несколько видоизменил маневр: поймал её левую ногу чуть выше колена и, когда их опять качнуло вверх, невероятным усилием перебросил через край жёлоба. Порядок…