Пятеро детей и Оно - Эдит Несбит

– Совершенно бессмысленное занятие, – скептически бросил Роберт. – Зря только… Эй!

Сирил вдруг распрямился. Глаза его сияли победительным огнем, а в зубах он сжимал кусок хлеба.

– Ого! – пронесся по трапезной изумленно-восторженный вопль остальных.

Правда, стоило Сирилу откусить, оставшаяся часть хлеба исчезла. Но это уже не имело особенного значения. Он ведь знал, что держит ее в руке. И хоть рука его ничего не чувствовала, вновь поднес ее ко рту и снова куснул, и хлеб в его зубах опять стал самым что ни на есть настоящим.

Остальные последовали примеру старшего брата, водя лицами по столу и кусая воздух. Роберту посчастливилось даже стать счастливым обладателем куска сочной баранины, на чем я, пожалуй, и опущу занавес, оградив ваши благовоспитанные взоры от этого душераздирающего зрелища.

Марта, пришедшая убирать посуду, всплеснула руками и проворчала:

– Это ж только представить себе, чтобы кто-нибудь учинил на столе столь свинское безобразие.

Пудинг, к счастью, оказался самый простой – хлебные крошки, изюм, мука да специи, а от патоки, сахара или джема, которыми его полагалось присыпать и поливать, дети решительно отказались.

– Без ничего, пожалуйста, – заявили они ошалевшей Марте.

– Ну, прямо не знаешь, чего и когда от них еще ждать, – проговорила она в ответ, удаляясь на кухню, после чего в трапезной развернулась еще одна душераздирающая сцена, на которой я останавливаться не стану, ибо считаю непривлекательным и неэстетичным зрелище поглощения пудинга по-собачьи – ртами, зубами и языками. Впрочем, главной-то цели дети достигли. Обед им достался, и, покончив с ним, они набрались достаточной храбрости перед битвой, которая весьма скоро им предстояла.

Роберт, пользуясь положением главнокомандующего, настоял, чтобы все поднялись на одну из башен с целью разведки. Оттуда и впрямь открывались как на ладони окрестности замка. Картина складывалась весьма устрашающая. Все пространство за рвом, насколько хватало глаз, было заполнено войсками противника. В лагере осаждающих начищали оружие, подтягивали тетиву на огромных луках и полировали до блеска щиты. Группа солдат шествовала вдоль рва, погоняя лошадь, тащившую огромный ствол дерева. Сирил немедленно понял, что это таран и они собираются с его помощью выбить ворота.

У детей побежали по коже мурашки.

– Как все-таки хорошо, что у нас есть ров, – ободряюще произнес Сирил. – А еще лучше, что мост над ним уже поднят. Если бы он был опущен, боюсь, я бы не сообразил, чем он там поднимается.

– Естественно, в осажденном замке мост должен быть поднят, – без тени сомнения заявила Джейн.

– Кто-то ведь его здесь поднял, а значит, в замке должны быть солдаты, – сделал вывод Роберт.

– Нам же неизвестно, сколько времени его уже осаждают, – покачал головой Роберт и мрачно добавил: – Возможно, большинство его мужественных защитников уже успели пасть смертью храбрых. А до этого съели всю провизию. И теперь здесь осталось лишь несколько выживших храбрецов, то есть мы с вами, на которых возложен священный долг защищать этот замок до последней капли крови.

– И что надо делать? С чего начинают, когда защищаются до последней капли крови? – поинтересовалась Антея.

– Мощно вооружиться и встретить их градом стрел, как только они пойдут в атаку, – объяснил Роберт.

– Раньше на осаждавших, если они подбирались чересчур близко, еще лили сверху раскаленный свинец. В Бодиамском замке для этого даже есть специальные отверстия. Мне папа показывал, – вспомнила Антея. – Наверное, здесь есть такие же в башне, которая над воротами.

– А я, кажется, очень рада, что это всего лишь игра. Правда ведь, это только игра? – спросила очень бледная Джейн.

Но ей никто не ответил.

Оружия в замке они нашли очень много, и оно было достаточно мощным и грозным с одним только «но». Ни одному из четырех мужественных защитников оказалось не под силу управиться с ним. Все эти копья, мечи и арбалеты не мог удержать в руках даже достаточно взрослый Сирил. Что же касается луков, то тетива их сопротивлялась даже совместным усилиям всей компании. С кинжалами обстояло несколько лучше, но Джейн очень надеялась, что враг к ним не подойдет так близко, чтобы они понадобились.

– Даже если не подойдет, – бодро откликнулся Сирил, – мы станем метать в них кинжалы издали или бросать с высоты. Кстати, на другой стороне двора полно камней. Давайте-ка принесем их сюда и угостим ими как следует осаждающих, как только они попытаются переплыть через ров.

Вскоре в комнате над воротами образовалась кучка камней, а рядом с ней – кучка блестящих и острых ножей и кинжалов.

Антею, бежавшую через двор за очередной порцией каменных боеприпасов, вдруг осенила весьма продуктивная идея, и она, приблизившись к Марте, попросила:

– А можно, ты дашь нам к пятичасовому чаю только печенье? Понимаешь, нам хочется поиграть в осажденный замок, и печенье будет как будто провизией для гарнизона. Только у меня сейчас очень грязные руки, поэтому положи, пожалуйста, мою порцию мне в карман. А остальные сейчас подойдут к тебе сами.

Так они вскоре и сделали. Печенье, попав из воздуха в их карманы, моментально материализовалось, и мужественные защитники замка оказались вполне обеспечены пропитанием до самого захода солнца.

Справившись благодаря находчивой Антее с этой задачей, они притащили в сторожевое помещение над воротами металлические котлы с холодной водой, чтобы лить ее на головы осаждающих вместо расплавленного свинца, которого в замке почему-то не оказалось.

Вторая половина дня пролетела с ошеломительной скоростью. Все четверо пребывали в раже подготовительных действий, хотя никто, кроме Роберта, не осознавал нависшей над ними смертельной опасности. Остальные ведь видели лагерь противника лишь очень издали, и он представлялся им чем-то средним между выдуманной игрой и хоть и захватывающим, но малоправдоподобным сном, который, конечно же, просто не может всерьез грозить им опасностью. И даже Роберту иногда начинало казаться так же, но очень изредка.

В пять часов пополудни они съели печенье, запивая его водой из колодца во дворе, которую налили в огромный рог. Восемь печений по настоянию Сирила были отложены про запас, на случай, если кому-нибудь станет дурно во время битвы. Он как раз прятал этот запас в маленький каменный шкафчик без дверцы, когда рука его дрогнула от внезапного резкого звука, и три печенья упали на пол. Это был яростный хрип боевой трубы.

– Ну, я же вам говорил, – голос Роберта сел от волнения. – Все совершенно по-настоящему. И это сигнал к атаке.

Они бросились к узким стрельчатым окнам.

– Да, – кивнул Роберт. – Они выходят из палаток и копошатся, как муравьи. Вон, видите, тот, кто прыгает на противоположной стороне рва, и есть Иокин, который тащил меня за ухо.

– Э-э-э, – показал он ему язык. – Вот жалко, что он не видит.

Остальные пребывали в слишком большом потрясении и смятении от увиденного, чтобы показывать кому-то язык, и пораженно взирали на отважного Роберта.

– Какой же ты смелый! – вырвалось у Антеи.

– Чушь, – бросил Сирил, лицо которого вдруг из бледного стало ярко-багровым. – Бобс просто весь день готовился к храбрости, а я – нет, вот и все дела. Да мне ничего не стоит через минуту стать вдвое храбрее, чем он.

– Ох, да какое это имеет значение, кто из вас более храбрый! – воскликнула Джейн. – И зачем только Сирил вообще пожелал этот замок! Это была ужасная глупость. И я больше в это играть не хочу.

– Это совсем не… – сурово воззрился на нее Роберт, собираясь сказать, что это совсем не игра, но Антея его перебила:

– Нет, дорогая, это как раз замечательная игра, и ты, конечно же, вместе с нами еще поиграешь в нее. Они наверняка не смогут попасть в наш замок. А если даже и попадут, то сама ведь знаешь: цивилизованные армии не причиняют вреда детям и женщинам.

– А ты совершенно уверена, что это цивилизованная армия? – тяжело дышала Джейн.

– Разумеется, – подтвердила Антея, указывая на узкое стрельчатое окно. – Погляди, какие флажки на их кольях. Красивые, яркие! И предводитель такой эффектный. Вот, видишь его? Роберт, это ведь он верхом на сером коне?

Роберт кивнул, а Джейн посмотрела в окно, и представшее ей было слишком прекрасно, чтобы пугать. Ярко-зеленая трава. Белоснежные новенькие шатры. Мелькание ярких флажков на копьях. Блеск рыцарских доспехов. Туники и шарфы ярких цветов. Все это складывалось в замечательную картину. Окрестности оглашали сигналы боевых труб, когда же звук труб смолкал, до детей доносились бряцанье доспехов и гул множества голосов.

Сигнальщик подошел к краю рва, который вдруг показался детям совсем не таким широким, как прежде, и протрубил самый длинный и громкий сигнал из всех, которые они до этого слышали. Но вот последний отзвук его трубы унесло далекое эхо, сигнальщик отнял ее ото рта, а воин, стоявший с ним рядом, зычным голосом гаркнул: