Перст Кассандры - Герт Нюгордсхауг

Если Ашшурбанипал еще стоит там.

От этой мысли его вдруг бросило в жар. По спине от крестца до затылка пробежали мурашки. Где-то внутри тлело неприятное ощущение. Он предпочел не разбираться в нем.

Смеркалось. Фредрик тяжело поднялся и сделал на пробу несколько шагов. Ничего, ноги еще держат… И кое-как идут. А ему и незачем спешить.

Разумеется, особенности любых видов материи подлежат обсуждению. Субъективная истина основана на восприятии действительности органами чувств. Гипотеза Каана де Берга о возникающих в момент смерти образах не так уж бессмысленна. Энергетический коллапс мог вызвать появление некой чувственной субстанции, в данном случае — Ашшурбанипала, если трансформация материи происходила в согласии с реальным миром Халлгрима. И то, что он был убит Матерью-Землей, можно истолковать как ужасающее проявление именно тех сил, против которых он так энергично выступал. А потому Ашшурбанипал вполне мог появиться в гостиной Халлгрима и предстать взорам тех, кто проник в заряженное энергетическое поле, в то время как в Национальной галерее образовалось антиполе.

Такое поведение материи возможно. Во всяком случае теоретически. И если воля человека достаточно сильна. В момент смерти она может обладать чудовищной силой. Способна даже создавать иные миры. Если человек твердо уверовал в царство небесное, он попадет туда после смерти. Элементарная физика.

Фредрик Дрюм отточил эту невообразимую мысль и утвердился в своем рассуждении, стоя в котловине под холмом Экеберг.

Но Халлгрим не был мертв, когда в его доме появился Ашшурбанипал. Он ударил кулаком каменного исполина. Ударил? Скорее всего, да. Как иначе мог он повредить руку?

Фредрик посмотрел на собственное запястье.

Не надо было ему пить красное вино. Надо было пойти к врачу.

Поврежденные руки. Руки против материи. Через несколько минут Халлгрим был мертв. Круг. Водоворот, все вращается, скоро он сам окажется у той точки, где находился Халлгрим. Фрдрк Дрм. Фдр Др. Д-р М.

Д-р М был мрачной тенью Эдгара Аллана По. Д-р М носил маску Красной смерти. Д-р привел в движение Маятник в Колодце. Овальный портрет был делом его рук, и он режиссировал убийства на Улице Морг. Д-р М недрогнувшей рукой низверг По в Мальстрём.

От мысли о тени великого писателя Фредрику не стало легче. Мир По был далеко не уютным. И у Фредрика было такое чувство, будто Д-р М стоял рядом с ним на скале, обозревая Старый город. На деревьях висели сосульки.

Он начал спускаться. Дойдя до тропы, оперся о перила. Предстояло пересечь шоссе и железнодорожную колею.

Осторожно, стараясь не слишком нагружать больную ногу, он описал широкую дугу в районе гавани и вышел к усадьбе Саксегорден примерно там, где должно было находиться отверстие в изгороди.

В двух окнах первого этажа и в трех второго горел свет.

На откосе выше колеи он сделал передышку и осмотрелся. Приглушенный желтый свет фонарей товарного терминала сюда не доходил. Он мог передвигаться, не боясь, что его заметят.

Пониже того места, где он остановился, стояли в тупике пустые товарные вагоны, и он заметил, как чей-то силуэт скрылся за одним вагоном. Железнодорожник?

Фредрик протиснулся через дыру в изгороди и поднялся вплотную к стене усадьбы. Прислушался, но не услышал голосов. Прокрался к одному из освещенных окон и заглянул внутрь.

Кухня. Длинный стол с чашками и тарелками. Большие и малые кастрюли. Такое впечатление, что здесь давно не наводили порядок. И ни души.

Следующее окно. Слабый свет, красноватый, но не из-за гардин. Фредрик без помех мог рассмотреть, что происходит внутри, и увиденное заставило его податься вперед, ближе к стеклу. Лицом к нему сидели полукругом шесть человек. Молодые парни с типичными украшениями и прической хяппи. Перед ними, спиной к окну, сидела женщина в огромном головном уборе, напоминающем пламенный нимб. Словно богиня сидела она на подушке перед парнями, сидела неподвижно, подняв руки на высоту плеч, как будто совершая некий ритуал.

Но больше всего поразило Фредрика то, что находилось у левого бока женщины. Животное. Большой белый лесной кот с черной кисточкой на одном ухе безмятежно лежал, закрыв глаза и поджав передние лапы.

Фредрику не раз доводилось гладить этого кота. Это был Ясер, кот Халлгрима.

Он не сразу пришел в себя от этого открытия, наконец, перенес взгляд на людей.

Рты открывались и закрывались, но он не слышал голоса. Плотные двойные рамы не пропускали звуков. Перед парнями на полу горели семь свечей. Невиданная картина: они горели ярким темно-красным пламенем. Этот свет, вся атмосфера внутри, этот белый кот производили впечатление нереальности, и Фредрику стало не по себе.

Кто-то из этих людей побывал в Луммедалене после смерти Халлгрима. Кто-то из них знал Халлгрима.

Он поморгал, глядя на свечи. Химикалии — конечно, химикалии. Только так можно объяснить такое красное пламя. Интересно, что они там говорят?

Верховная царица. Месса два раза в месяц, говорил Наксиманн. Фредрик не сомневался, что царица сидит спиной к нему. Что это еще за секта, черт возьми? Свет, женщина — носительница света. В голове мелькали обрывки рассказанного Наксиманном. Наивная, квазирелигиозная игра? Оккультисты? Приверженцы сатанизма? Или фанатики из движения типа «Нью Эйдж»?

Возле свечей стояла какая-то чаша. Ее содержимое переливалось разными цветами, как если бы там лежали драгоценные камни. Рядом с чашей лежала книга. Напрягая зрение, Фредрик прочел название. Та самая книга, которую он листал. Написанная Максом. С посвящением Сандре.

Сандра. Кассандра. Дикке. Евридика.

Среди парней он узнал Гессиода, Фаллеса и Плутту. Наксиманн отсутствовал.

У Фредрика защекотало в груди от любопытства. Хотелось быть там, внутри дома. Невидимкой в каком-нибудь уголке, тенью, подобной Д-ру М.

Отступив от окна, он прошел к углу дома, выглянул. Рассмотрел руины церкви, силуэты двух хяппи, охраняющих памятник старины. Судя по могучему телосложению, один из них был Наксиманн. Они сидели так, что видели все подходы к двери в усадьбу. Тут незамеченным не пройти.

Фредрик посмотрел наверх, на окно, из которого выпрыгнул, спасаясь бегством. Туда не добраться. Но почти у самого второго угла росло дерево, чьи ветки протянулись к одному из неосвещенных окон.

Он подошел к дереву, поразмыслил. Достал из кармана перочинный нож. Сумеет без лишнего шума открыть окно? Стоит попробовать.

С великим трудом, выполняя не слишком элегантные движения, он влез на дерево. Стискивал зубы всякий раз, когда приходилось нагружать левую руку. Принуждая организм делать невообразимые усилия, прибегал к помощи длинных цитат из Кьеркегорда вперемешку с квантофизическими парадоксами. Весьма действенное средство. Через пятнадцать минут мучительных упражнений наконец обнял ствол на уровне окна второго этажа. До сих пор все проходило относительно бесшумно.

Он повернул голову, окинул взором участок железной дороги. Вновь приметил фигуру, неподвижно стоящую в тени товарных вагонов. Его обнаружили?

А, черт с ним. Он сосредоточил внимание на окне. Оседлав прочный сук, добрался до самой стены дома. Заглянул в окно, в темной комнате никого не увидел.

Принялся работать перочинным ножом. К счастью, рама была одинарная, к тому же старая, непрочная. Вскоре окно открылось, и на него пахнуло застоявшимся воздухом с легким ароматом кориандра. «Кьянти Классико»?

Комната явно была нежилая, вдоль стен стояли штабели ящиков и коробок, кругом валялись пачки газет. На полу лежал толстый слой пыли. Он с трудом удержался от чиха.

Подойдя к двери, постоял, прислушиваясь. Снизу доносилось глухое бормотание. Осторожно нажал на дверную ручку, увидел темный коридор. Сразу стало отчетливее слышно говор на первом этаже. Выйдя в коридор, он прокрался к лестничной клетке. И замер, прижимаясь к стене. Невидимка. Он не слышал даже собственного сердцебиения. Его тело утратило одно измерение, слилось с деревом стены, растворилось в слое краски.

— Перст ведь наш, точно? — Голос одного из хяппи.

— И что мы теперь?

— А то. Спешить надо. Гадюки не в игры играют. Им власть подавай. В персте этом сила, большая политика. Думаешь, гадюки просто так определили Дикке? Они все наперед посчитали. И заполучили перст. — Это говорила женщина, и голос, произносящий жесткие слова, был мягкий, воркующий.

Фредрик силился понять, о чем идет речь.

— А дальше?

— Дальше то, что гадюк тянет туда, куда ведут следы перста. В Луммедален. Понял промашку? Охотились ведь на Дрюма, он путается у них под ногами.

Фредрик вздрогнул, услышав свою фамилию.

— А он врубился?

— В натуре. Батарея-то его.

— Они определят его?

— В натуре. Дрюм для них кость в горле. Гадюки кумекают. Вся их политика рухнет, если не определят. Усек?