Кровное родство. Книга вторая - Ширли Конран

Однако в полночь Дэвид нежно поцеловал ее и вскоре после этого ушел, выразив надежду, что дороги не слишком завалены снегом.

Разочарованная Клер ломала себе голову, пытаясь понять, в чем дело. В конце концов, она не приглашала Дэвида к себе, он пришел сам. Почему же тогда он не захотел остаться?

Разумеется, она не позволила бы ему этого.

Среда, 11 января 1967 года

– Так что у тебя ко мне такого частного и срочного, что об этом нельзя было поговорить по телефону?

Разговор происходил в домашнем кабинете Адама. Хозяин кабинета, облаченный в смокинг, плеснул виски в высокий изящный стакан и протянул его брату.

Майн был в черных кожаных мотоциклетных штанах и толстом свитере с высоким воротником, похожем на те, что носят моряки.

– Я уже два года жду своих комиссионных по делу с „Фрэмуэлл", – сказал он.

Соглашением, заключенным между ним и Мирандой, предусматривалось, что Майну полагается два процента от каждой суммы, которую она заплатила за недвижимость, приобретенную при его непосредственном или косвенном содействии. И эти проценты выплачивались Майку правильно по всем сделкам, кроме той, что была связана с приобретением фирмы „Фрэмуэлл" – сети табачных магазинов: самой крупной сделки из всех, к которым он приложил руку.

– Ты получишь свои деньги, – ответил Адам. – Но с „Фрэмуэлл" не все обошлось гладко. Честно говоря, нам тогда пришлось уплатить очень высокие проценты за ссуду.

– Плевать. Это не моя проблема.

– При всем моем уважении, – Майк знал, что означает эта фраза: Адаму надоело говорить на поднятую им тему, – это твоя проблема, Майк, потому что в твоем контракте не указана дата выплаты процентов. Так что я на вполне законных основаниях мог бы потянуть с этим лет эдак сто.

– Но мы ведь не составляли контракта! Ты набросал это соглашение на листке бумаги за обедом, и мы оба поставили свои подписи. Вот!

Майн извлек из кармана листок и перечитал его. Действительно, срок выплаты процентов не был указан.

– Если ты будешь гнать волну, – предупредил Адам, – тебе придется либо набраться терпения на сто лет, либо согласиться на половинную сумму.

Майн, ошеломленный, уставился на Адама.

– Ты же мой брат, скотина! Разве братья позволяют подобные шутки? Ты же использовал меня, как и когда хотел, ты заставлял меня делать за тебя всякую грязную работу…

– Если бы ты не брался за нее, всегда нашелся бы миллион других желающих.

– Ну и сволочь же ты!

Разъяренный Майк видел: Адам уверен в своей безнаказанности. Он даже начал демонстративно зажигать сигарету, не сомневаясь, что ситуация у него под контролем.

– Вспомни, пожалуйста, сколько раз я обеспечивал законное прикрытие тебе и твоим… хм… друзьям, – спокойно проговорил он. – Я поговорю с Мирандой насчет выплаты тебе процентов. Я посмотрю, нельзя ли ускорить это дело.

– К черту! Я сам поговорю с Мирандой! – рявкнул Майк.

Адам метнул на него быстрый взгляд.

– Нет. Не делай этого. Зачем? И тут внезапно Майка осенило.

– Миранда думает, что уже давным-давно рассчиталась со мной, верно? – атаковал он. – Что ты сделал с этим чеком – подчистил на нем мое имя и поставил свое?

Он успел заметить, как в глазах брата мелькнула досада, он опустил глаза и, казалось, сосредоточил все внимание на своей золотой зажигалке.

– Наверняка ты говорил себе, что только берешь у меня эти деньги взаймы на время, чтобы уплатить свои проклятые игорные долги. Что, не так? – уже кричал Майк. – А я называю это воровством!

Адам преспокойно положил свою сигарету на каминную доску.

Здесь Майк окончательно рассвирепел. Его до такой степени возмутила подлая выходка брата и эта кража, что ему захотелось ударить его – сильно, жестоко, так, чтобы почувствовать, как под кулаком проминается плоть, с хрустом ломаются кости, брызжет кровь.

Он ударил Адама со всего размаха.

Тот покачнулся, налетел на металлический экран, стоявший перед камином, и, потеряв равновесие, рухнул на пол.

Майк услышал, как голова брата стукнулась о кованую каминную решетку. Все произошло так быстро, что он даже не успел опустить выброшенную вперед руку, и она все еще была вытянута по направлению к затянутому в смокинг неподвижному телу Адама.

Тут же раскаявшись в содеянном, Майк бросился на колени и приподнял голову Адама: она моталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы. Майк побледнел.

„О Господи! – подумал он, – я ведь не мог убить его, не мог с одного-единственного удара… я же не настолько силен…" Он знал, что только очень хороший боксер, значительно более умелый, чем он сам, способен одним ударом в челюсть заставить человека потерять сознание.

Майк торопливо вцепился в Адама и начал тянуть, пока не уложил его целиком на ковер. Он сорвал с него галстук, расстегнул воротничок и рубашку и сунул палец ему в рот, чтобы проверить, не запал ли язык назад, к гортани. Потом, схватив телефон, набрал 999. Он знал, что экономки нет дома, поскольку Адам сам открыл ему дверь.

После четвертого гудка дежурный оператор ответил:

– Полицию, пожарную команду или „скорую помощь"?

– „Скорую помощь"! Как можно скорее!

Дав адрес и объяснив, как доехать, Майк побежал на кухню за водой и полотенцем. Как мог он ударить своего брата – единственного в мире человека, с которым ему было хорошо и спокойно?

Смачивая виски брата холодной водой, Майк бормотал:

– Прости меня, Адам. Ради Бога, прости! Это все мой чертов темперамент. Забудь об этих проклятых деньгах. Только, ради всего святого, открой глаза. Пожалуйста!

Веки Адама чуть дрогнули. Майк осторожно и заботливо обтер ему лицо. Адам открыл глаза и произнес слабым голосом:

– О Господи, у меня голова раскалывается. Что случилось? – Он попытался поднять голову, но комната поплыла и закачалась перед глазами, и он опять откинулся на ковер. Снова закрыв глаза, он прошептал с тревогой: – Где мои часы?

– Там же, где и были, – у тебя на руке, – ответил Майк, обмахивая брата мокрым полотенцем. – „Скорая" уже выехала, будет здесь с минуты на минуту.

Адам медленно поднял к лицу левую руку и посмотрел на часы. Майк был озадачен: что в них такого особенного, в этих часах? Обыкновенная, ничем не примечательная „Омега".

– Не надо „скорой", – все так же слабо проговорил Адам. – Ты просто вмазал мне, и все. Ты ведь не супермен… Завтра утром я буду в порядке.

Пятница, 20 января 1967 года

Как только пробило шесть, Клер услышала, что петли ворот заскрипели. Сердце подпрыгнуло в груди, дыхание перехватило. Уронив на пол перчатки, в которых она возилась у плиты, Клер прильнула к окну. По дорожке к дому шел Дэвид – он появился почти на полчаса раньше, чем она ожидала.