Записки психопата - Венедикт Ерофеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сашенька казалась неутешной. Она одна виновата… Она и не предполагала… Супруг вернется через три года и зарежет ее… Это уже ясно, как день… А в этих благодетелях совершенно нет сострадания… Тянутся к матрасу… точно клопы… Ух, как она их ненавидит! Она даже ножкой притопнет — вот как она их ненавидит!
Все это слишком уж было чувствительно. И я решил «удалиться».
Несколько странно смотрел на косы и «вдовьи» плечи: ничего не поделаешь… раз виноваты, так уж, конечно, виноваты… да нет, не холодно, а то там у вас — «поклонники», духота… во-о-от, видите, как хорошо, — даже заулыбались оба… а он-таки вас прирежет… и вообще эта самая жизнь вещь недурная… ну, что вы, непременно ее, мы даже имя вместе изобрели… это даже в некоторой степени знаменательно… будущее вашей фамилии…
Да ну вас, не люблю это я что-то трогательное… Помните, как-то в июнь под дождем смеялись и очаровательный сосок… В общей сложности пятьдесят лет… а подставляли грудь, словно… И вообще — слишком уж веселая вещь, этот «июнь»… А что касается супруга — так этого вам никто не простит… И поделом… Читайте «Евангелие»… дочь, непременно дочь!.. Прощайте…
31 октября
Незаметно смиряюсь.
Раньше меня обнадеживала довольно странная вещь: мне почему-то казалось, что в пятьдесят седьмом году не может быть никакой осени… Вчерашний день убедил-таки меня, что так оно и есть…
Я как будто задремал…
Проводил аплодисментами все происшедшее, а вызывать на бис не собираюсь…
1 ноября
«Сегодня случилось одно незабываемое событие. Тот самый Ерофеев, который всегда приходил в нашу комнату, пришел немножко пьяный и взялся рассуждать. Все, которые у меня сидели, человек десять, стали смеяться над его идейками и спорить. Я, конечно, не принимал никакого участия, а только слушал… А потом, когда все разошлись, я долго не мог заснуть. Переворачивался с боку на бок и все думал и думал: „Ну, для чего я живу, для чего это я переворачиваюсь?“ Повторял до двух часов ночи все, что я услышал, и про себя смеялся… В конце концов, не смог улежать и вот теперь на кухне пишу дневник. Теперь я уже знаю свою цель: я не буду, как другие, слепо подражать Ерофееву, но буду читать, читать и читать. Это для меня теперь самое главное. И все, что я смогу сделать в этом деле, о котором говорил Ерофеев, я все сделаю. Но для этого — читать».
(«Дневник» В. Я., 15-е окт.)
«…я немного сошелся с Ерофеевым; я и раньше много о нем слышал от Кузнецова, но он превзошел все мои ожидания. Все его разглагольствования я хоть разбить и не могу, но я чувствую, что все это не по мне. А когда он играл вторую сонату, то слушал с удовольствием. А ведь раньше я ничего не понимал…»
(«Дневник» Мих. Мир., 3-е окт.)
«Если он серьезно говорит, что у меня есть талант, то этим я обязан только ему. Если бы игра судьбы не занесла этого непонятного человека в нашу среду, вряд ли я бы стал писать…»
«…и мне не понравилось только то, что, когда начался серьезный спор между „вольнодумцами“ и „благонамеренными“, Венедикт, от которого мы все ожидали решительного слова, все свел к какой-то шутке…»
«…боюсь, что, когда Венедикт уедет, будет все то же самое; и я буду тем же самым…»
(«Дневник» В. Гл., 8, 8, 24 сент.)
«…Зина назвала Венедикта Дон Кихотом, Обломовым и Иудой. Я за это обозвал ее дурой и больше в тот вечер с ней не разговаривал…»
«…О! Теперь я знаю, что мне делать, где я нужен! Вот где истинное мое призвание! Тысяча благодарностей будущему собаке-МГБ-шнику! А разве я жил до этого?..»
(«Дневник» К. К., 11-е, 20-е окт.)
3 ноября
Как раз это очень важно!
В другой раз я, может быть, не обратил бы на это никакого внимания. Мало ли что может присниться во сне!
Да и действительно — мало ли…
Снилось мне, например, на прошлой неделе, что я с солнышком разговаривал. Его хоть и не было нигде, а я все равно разговаривал. Честное слово.
А в другой раз приснилось мне, будто бы сразу вдруг никого не стало. Совершенно никого не стало. И каждый ко мне подходил и спрашивал: «Почему это меня нет?» А я как будто бы глухонемым притворяюсь и каждого переспрашиваю: «А?» И так это смешно мне было. Я даже во сне смеялся.
Мало ли что мне снилось… Так это ведь все на прошлой неделе было. А в этот раз совсем не то… вовсе не то…
Было что-то важное… А что важное — я и теперь понять не могу… Вернее, вспомнить никак не могу. Со мной это часто бывает: во сне гениальные догадки делаю, а как проснусь — забываю… помню только, что было что-то гениальное, а что — никак не могу вспомнить…
Так вот и теперь — пустое ощущение важности… и ничего сколько-нибудь определенного. И от этого самого — бесчувственно хорошо: может, это и действительно настолько важно… может, я и в самом деле лишаю мир еще одной необходимой истины… тем самым лишаю, что насильственно держу в голове эту самую… неопределенность.
Да ведь я и сам хочу узнать, что это…
А вот возьму — и не буду знать!.. И хотеть не буду! А ведь я могу… могу… одно маленькое, крохотное напряжение мысли… памяти… — и все!.. Но ведь это незачем… это ведь страшно необходимо, и мне самому это необходимо… а зачем это мне?.. это же вовсе не нужно…
Я вот даже плакать буду над тем, что это не нужно… над собой буду плакать… над тем, что я ничего не могу, хотя стоит мне только захотеть… но ведь я и не хочу, чтобы мне хотелось… Я вот и над этим плакать буду!..
Может, это как раз и есть то «важное»… Может, это неприятное удовольствие, которое меня охватило, и есть то самое, что мне хотелось узнать… и что снилось мне…
Но зачем мне это знать?.. зачем?..
7 ноября
Гражданка, отойдите вправо! Я не вижу, кто кого бьет! Она его или он ее? Ах, он ее! За что же это он ее? Это, наверно, от скуки! Ну, конечно, это от скуки!
То есть, как это: никто никого не бьет? Разве ж вы не видите? Ах, лобзаются! Ну да, ведь они лобзаются! За что это он ее? Ведь и в самом деле — он ее! Это, наверно, так просто, скучно им! Да и действительно скучно!
Ну, почему вы так думаете? Разве же можно — наедине? Наедине никак нельзя! Его не видно, но ведь он здесь! А она — вон, видите, и слева, и справа, везде она! И вон там, в отдалении — тоже она! А он здесь совершенно не нужен! Он только на минутку показался и сразу…
Ну гражданочка, отойдите же, ради бога! Я ничего не вижу!..
11 ноября
Вот, как будто бы, и все…
13 ноября
Я хорошо понимаю, что приближающаяся станет очередной жертвой кирилловского опьянения… И хоть я уже ясно различаю выступающую из троллейбусного мрака, я отворачиваюсь и с нетерпением ожидаю…
— Гррыжданка! Рразришите прредставиться… Извините, что я не в своем обнаковенном виде…
Почти не оборачиваясь, я беру Кирилла за локоть и говорю недовольно:
— Кирилл, ну неужели тебе не надоело?
Спутник мой не обращает внимания, и, пока «жертва», огибая его, направляется к стромынской изгороди, неистовствует…
— Эта хладнокрровная гражданка… любит ходить зигзагами!.. Она, вероятно, полагает…
— Кирюш, брось… Это Музыкантова!..
— А мне срррать на то, что она Музыкантова! Эй! Ты! Ну, чего не оборачиваешься, ппизда!.. Она, Веничка, позорит свою фамилию! Граждане, которые идут на Стромынку! Прощайте! Прощайте! Уезжаем, так сказать, из пределов столицы! Прощайте! Не увидимся никогда — и слава богу! Еббать вас в рррот! Сейчас для вас будет исполнена 2-ая соната Ббитховена! Ария Каваррадости! Великий музыкант Вень…
Веничка, что с тобой?..
14 ноября
1. «Начальнику 2-го строительного управления Ремстройтреста от прораба Савельева А. И. заявление. Прошу обратить Ваше внимание на то, что рабочий Ерофеев В. В. на протяжении последних 3-х месяцев совершенно не является на работу без уважительных причин на это. Прошу принять соответственные меры. Савельев. 10/ХI — 57 г.»
2. «Начальнику 88-ого отделения милиции от коменданта общежития Ремстройтреста Советского р-на г. Москвы заявление. Довожу до Вашего сведения, что проживающий по Новопресненскому пер. 7/9, к. 203, Ерофеев Венедикт Васильевич, прописан в д. месте жительства с условием работы в Ремстройтресте. Однако, на протяжении последних 4-х месяцев т. Ерофеев, нигде не работая, получает деньги подозрительными путями и к тому же нарушает все правила общежития. Подробности при рассмотрении. Комендант общежития Ст. Г. 11/ХI — 57 г.»
К сему при «рассмотрении» прилагается перечень «вольных мыслей».
3. «Начальнику 88-ого отделения милиции от начальника 2-ой части Советского Райвоенкомата».
4. «Начальнику 2-ого строительного управления Ремстройтреста от начальника 24-ого отделения милиции г. Москвы».
5. «Начальнику 88-ого отделения милиции. Дело т. Ерофеева от 29/IХ — 57 г. 66 отд. мил.»
