Корабль дураков; Избранное - Себастиан Брант

А силы ей не занимать

На рынке языком трещать

И сплетни разносить о том,

Как у других поставлен дом.

Придешь обедать — в доме пусто:

Еще не куплена капуста,

Горох сгорел, другого нет,

Выходит, покупай обед!

А у крыльца навоз не тронут,

Такая грязь, что свиньи тонут.

За каждой дверью сор горой,

Не дом, а просто хлев свиной!

Работать и меня не тянет.

С такой женою разве станет

Наладить жизнь, устроить дом,

Коль ей хозяйство нипочем».

А самый тучный из мужчин

Сказал: «Жена мне господин.

Сперва я с ней был добряком,

Теперь же я под башмаком.

Все деньги у нее, и тут

Я в доме — как последний шут.

Я квочка, не мужчина боле.

Она живет в довольстве, в холе,

А мужу скаредный расчет,

Зато уж коль перепадет

Случайно мне, в отместку ей

Готов я ночь среди друзей

В харчевне до рассвета пить.

Тогда она пойдет скулить,

Что муж всегда вот так гуляет,

Сама же только то и знает,

Что думать о своих чепцах,

О юбках да воротничках.

А я работать ей не бык,

Коли она в дому мужик».

А пятым был беспутный малый:

«Друзья, вам всем уже, пожалуй,

Известно, что моя жена

Бывает что ни день пьяна.

Ей только б в погребок добраться:

Пропьет горшки, постель, матрацы,

А срамно коль на людях пить,

Домой закажет притащить

Тайком кувшинчик иль горшок,

Покуда хмель не свалит с ног.

А я сбегу и был таков.

Ищу друзей из игроков,

Хочу забыться за игрой.

А все та пьяница виной!

Она — горшки, я — кружки бить…

Но сколько ж этак можно жить?

Она ведь выросла в шинках.

Теперь мы оба в дураках.

Я думал деньгами разжиться…

Ох, лучше б в Рейне утопиться!»

Усач шестым был из мужей:

«Нет хуже участи моей.

На изверге женился я,

Грызет меня жена моя,

Хулит, бранит, что б ни сказал,

Ни сделал и ни помышлял —

Все не по ней! Она ворчит,

Кусает, щиплется, рычит.

Я для нее и плут и тать.

Так как же не накостылять

По шее ей? Но и тогда

Бегу я из дому всегда,

Гуляю ночи напролет.

А изверг мой за мной придет,

Сюда заявится, в трактир,

Честит на весь крещеный мир,

Чтоб все бежали от меня.

Так и живем, судьбу кляня.

Кирка и заступ в смертный час

Когда-нибудь помирят нас».

Последний — человек прямой —

Сказал: «Доволен я женой.

Вот разве только, что тучна,

Сперва стройней была она.

Я сам воспитывал ее,

У нас согласное житье.

Всегда друг другу уступаем

И ссор и склок совсем не знаем.

Вот так привлечь бы жен и вам

Сердечной ласкою, а там

За добродетель похвалить,

А за плохое пожурить.

Жена худая — злое зелье,

А добрая жена — веселье.

Чтоб мир в семье был укреплен,

Воспитывать должны вы жен.

За честным мужем и жена

Сама становится честна».

171

Давным-давно в стране одной

Отшельник жил в глуши лесной,

Он был и старым и седым,

Жил вместе с сыном молодым.

Шел сыну год уже двадцатый,

Но был он парень простоватый.

Однажды задает вопрос:

«Всегда ли здесь, в лесу, я рос?»

(Других людей он не встречал)

Отец на это отвечал:

«Когда ты крошкой был, сынок,

Здесь мы укрылись от тревог,

От пересудов, суеты,

Чтоб никогда не ведал ты,

Как мир людской несправедлив,

Завистлив, лжив и злоречив».

На том и кончен разговор,

Но сын стал думать с этих пор

Про то, что говорил отец,

Молчал, молчал — и наконец

Отца просить стал день-деньской

Вернуться снова в мир людской;

Уговорил его — и вот,

Осла с собою взяв в поход,

Отец и сын пошли вдвоем —

Осел брел сзади порожнем.

Навстречу им солдат идет

И говорит: «Ну и народ!

На вас забавно глянуть даже:

Осел шагает без поклажи,

Не нагружен хотя б мешком,

А сын с отцом бредут пешком!»

«Вот как встречает божий свет!» —

Отец промолвил. Сын в ответ:

«И впрямь, тащиться не смешно ль?

Отец! Поехать мне дозволь!»

И он взобрался на осла.

Старушка мимо них прошла.

«Ну, сын! — сказала со смешком, —

Сам — на осле, отец — пешком!»

Старик сыночка в бок толкнул:

«Ну, что я говорил? Смекнул?»

Хоть сына втайне злость взяла,

Спокойно он сошел с осла:

«Верхом поедешь ты, отец, —

И пересудам всем конец!»

Вот на осла старик садится.

«Эй, старый! Этак не годится, —

Крестьянин им кричит вдали. —

Сын еле тащится в пыли!

Видать, чужих не жалко ног!..»

Отец сказал: «Заметь, сынок,

На всех не угодишь никак…»

«Что ж! Вместе сядем, коли так, —

Ответил сын, — в угоду людям

Верхом мы оба ехать будем!»

И вместе сели на осла.

Дорога дальше повела…

Навстречу нищий шел с сумой,

Взглянул и ахнул: «Боже мой!

Уселись оба дурака!

Ослу, знать, ноша не легка».

Отец сказал: «От осужденья

Нам, видно, вовсе нет спасенья».

«Да, — сын ответил, — люди злы, —

Они охочи до хулы.

А вот такие ль будут речи,

Коль взвалим мы осла на плечи?»

Несут осла отец и сын…

Навстречу едет дворянин,

Смеясь, воскликнул: «Ну и чудо!

Эй, дуралеи, вы откуда?»

Отец сказал: «Смотри, сынок,

Везде насмешка да попрек!..»

Тогда на сына злость нашла:

«Давай, отец, убьем осла,

Чтоб люди впредь нас не корили».

И вот осла они убили,

Но в это время к ним из чащи

Охотник выбежал, кричащий:

«Ну, дурни! Пыл умерьте свой:

Осел хорош, пока живой!

Что проку с мертвого осла?!»

Досада сына тут взяла

На всех, кто их корил, винил,

И насмехался, и бранил.

«Людской хулы, — воскликнул сын, —

Принес нам вдоволь день один,

Чего же ждать еще мы будем:

Зачем идти нам дальше к людям?»

И скрылись вновь в лесной дали,

Откуда только что пришли.

Прими скорей иносказанье

Сей старой басни во вниманье:

На свете чтоб с людьми ужиться,

Всем надо с мыслью примириться:

Вовек не знать тебе покоя —

Осудит мнение людское,

И ты не сможешь никогда

Избегнуть этого суда;

Будь знатным родом знаменит,

Будь от рожденья именит,

Будь ты богат, будь ты умен,

Будь ты отважен и силен,

Будь в обхождении любезен,

Будь ты отзывчив и полезен,

Будь верен, тверд и справедлив,

Будь скромен, робок и стыдлив,

Будь добродетелен, послушен,

Будь ласков ты и прямодушен,

Будь сердцем мягок, благонравен,

Будь с каждым в обращенье равен,

Будь смелым ты, к веселью склонен,

Будь в твердой вере непреклонен,

Кто в рай открыл себе дорогу,

Кто мыслями направлен к богу,

Кто ангельского поведенья, —

Всем не избегнуть осужденья,

Ни для кого спасенья нет,

Всех очернит молвою свет!

Он сунет нос во все дела,

Исполнен хитрости и зла,

Он будет осуждать, ругать,

Высмеивать, порочить, лгать,

Он замарает клеветою,

Неправдой глупой и пустою —

От той хулы тебе не скрыться…

Но пусть никто с ней не смирится,

Робея, не шагнет назад:

Пред светом ты не виноват!

Сумей идти путем своим,

Спокоен и неуязвим,

Когда избрал ты верный путь:

Судьей тебе лишь совесть будь!

А совесть у тебя чиста,

Бог даст и стихнет клевета…

Ведь что ни говори в ответ —

Ты не изменишь белый свет,

Останется все тем же он:

Ганс Сакс в том твердо убежден…

172

Раз, в понедельник, я гулял,

И у харчевни увидал

Я парня: он разряжен был

И глаз с дороги не сводил.

А уточкой к харчевне шла

Служанка и кувшин несла.

Служанка парню поклонилась,

А он вскричал: «Ах, божья милость!

Сподобил бог увидеть вас!

А я вас жду здесь битый час!»

Она в ответ: «Ну что ж, гляди!

Припас подарочек, поди!»

«Да! — молвил он. — Без колебанья

И жизнь, и честь, и достоянье

Я вам навеки подарю!»

Она в ответ: «Благодарю!

Не зарюсь на твое добро я,

Да хвастовство-то все пустое:

Тебе ведь заработать лень

На то, что тратишь каждый день:

На пьянство и на угощенье,

На кости, карты, развлеченья,

О девках я уж помолчу:

Кричать об этом не хочу!

Что за неделю получаешь,

Ты сразу по ветру пускаешь.

Ты даже платье в долг берешь

И денег в срок не отдаешь!»

Он отвечает: «Холостяк

Считает деньги за пустяк!

Вот как женюсь, душа моя,

Скупым и скромным стану я!»

Она в ответ: «Женатым станешь —

Работать вовсе перестанешь.

И в будний и в воскресный день —

Таким, как ты, трудиться лень,

Слоняться попусту окрест

Вам никогда не надоест!

Ваш брат из дому все таскает,