Поспешный суд - Дана Хадсон

Судья сидел с непроницаемым выражением лица, давая знать, что подобные доводы ему существенными не представляются. Но вот дали слово Расселу, и он признался, что давно подозревал мисс Маллен в нечистоплотности, и рассказал суду о той знаменательной ночи.

Во время рассказа он несколько раз мельком взглядывал на ледяное лицо Тори и каждый раз спотыкался, с трудом заставляя себя продолжать. Говорил он, все-таки стараясь смягчить все острые углы, чем заслужил от своего адвоката суровое покачивание головы и показанный исподволь кулак.

— Можно подумать, что ты ей в любви признавался! — Родон был шокирован проявлением подобной слабости, да еще прилюдно. — Мы для чего здесь? Чтобы поведать миру о неисчислимых достоинствах мисс Маллен или наоборот?

Решив, что сказанное Расселом говорит не о сластолюбии и неразборчивости мисс Маллен, а только о слишком уж нежном отношении истца к этой девице, Родон официально заявил, что появление Закарии Рассела вместе с Викторией Маллен и его уход в неурочное время записаны на камеры слежения и имеются в представленных суду материалах.

Несколько удивленный подобной исповедью судья поинтересовался, для чего мистер Рассел пытался переспать с мисс Маллен. Заку очень хотелось честно сказать, что Тори ему очень нравится. Просто по-мужски нравится, но сердитое выражение лица Родона и мысль об уплывавшей из рук компании заставило его заявить:

— Мне было жаль своего друга, так нелепо угодившего в коготки этой особы. И, чтобы вывести ее на чистую воду, я и придумал этот план. Не совсем чистоплотный, признаю. Его подсказала мне моя знакомая, мисс Шарлотт Фишер.

Грег Родон, скептически отнесшийся к неуверенному голосу подопечного, немедленно предложил пригласить в зал суда мисс Фишер для дачи показаний.

Шарлотт вплыла в зал заседаний в приталенном строгом костюме, тонкой блузке и маленькой круглой шляпке с небольшой вуалеткой, воплощая образ деловой женщины а-ля сороковых годов. Улыбнувшись судье и небрежно пообещав говорить правду, только правду и ничего кроме правды, Шарлотт приступила к рассказу:

— Мне показалось очень странным, что такой великолепный мужчина, как Риф Бакстер, заискивает перед скучной провинциальной девчонкой Викторией Маллен. Бакстер был человеком волевым и вместе с тем несколько капризным. Я бы сказала, он обладал артистическим, внушаемым темпераментом. Убедить его в том, что он страстно влюблен в мисс Маллен, никакого труда не состояло. Поэтому мне и пришла в голову мысль доказать ему, что он выбрал для своего доверия не тот объект.

Выступление Шарлотт было достоверным и изящным. Ее ничуть не смущали уставившиеся на нее десятки глаз. Довольно улыбающийся Родон показал ей большой палец в знак высокой оценки ее помощи в этом чертовски неприятном деле.

Но вот все свидетели были вызваны и выслушаны, и наступило время заключительных слов. Первым выступил Грег Родон. В своей блестящей речи он представил Викторию Маллен скопищем всех вообразимых пороков, которую непонятно как носит земля.

Но главным в его речи было то, что устав компании, подписанный обеими сторонами и соответствующим образом заверенный компетентными органами, не предусматривает передачу акций посторонним лицам, каким, без сомнения, является мисс Маллен. Казалось, после этой бравурной филиппики судья отменит завещание и немедля передаст все права на компанию Расселу как единственному законному владельцу.

Выслушав обвиняющую сторону, судья повернулся к мистеру Уолту и предоставил ему ответное слово. Но поверенный покачал головой и сказал:

— Ваша честь, я ничего говорить не буду. Я просто представлю некие документы, которые неопровержимо докажут, что все инсинуации, выслушанные здесь сегодня, есть не что иное, как низкая клевета, призванная отсудить у моей клиентки законно принадлежащее ей имущество. — И с этими словами он передал судье потрепанную коленкоровую папку.

Рассел замер. Что это значит? Он-то думал, что сейчас поверенный примется обвинять в соблазнении Тори, невинной и чистой девушки, грязным типом, каким он, по сути, и является, а тут лишь молчание, полное достоинства.

Судья вынул из папки первый документ и внимательно прочел его. Потом второй. А над третьим только укоризненно покачал головой.

— Итак, господа, мне все ясно! — Он выговаривал каждую букву так четко, будто говорил для глухонемых, и при этом с такой неприязнью взглядывал на Рассела и его команду, что всем стало ясно — дело они проиграли.

— Первый поданный мне документ гласит о том, что некто Ричард Маллен, уроженец Чикаго, двадцать шесть лет назад заключил брак с девицей Кейт Мейсон.

Это никому ни о чем не говорило, и все удивленно переглянулись, ожидая продолжения.

— Следующий документ, выданный Нью-Йоркским бюро записей гражданского состояния, свидетельствует, что вышеупомянутый гражданин Ричард Маллен двадцать пять лет тому назад сменил имя на Риф Бакстер.

Враз все понявший Рассел обхватил загудевшую голову руками и выслушивал следующие слова судьи как сквозь толстый слой ваты:

— Это свидетельство о рождении Виктории Элен Маллен, дочери Ричарда Маллена, впоследствии ставшего Рифом Бакстером. А это свидетельство двух независимых гинекологов Нью-Йорка в том, что мисс Виктория Маллен никогда не состояла в интимной связи с мужчиной.

От этих откровений по залу пронесся то ли всхлип, то ли смешок, и Рассел понял, что его жизнь рассыпалась на кусочки.

Чуть помедлив, судья огласил свое решение:

— Поскольку полно и достоверно доказано, что Виктория Маллен приходится законной дочерью Рифу Бакстеру и переход к ней его части компании не нарушает устава последней, то все притязания Закарии Рассела признаются ничтожными и завещание Рифа Бакстера вступает в законную силу. — Окинув суровым взглядом зал, чтобы призвать к порядку зашумевших зрителей, он задал последний вопрос: — Мисс Маллен, мне непонятно, почему вы попали в столь неприятное для вас положение? Почему так долго скрывали свою действительную роль в этом деле?

Тори встала и спокойно объяснила:

— Мой отец оставил мать по причинам, которые мне не хотелось бы раскрывать. Скажу только, что они были достаточно объективными и сделал он это в целях нашей безопасности. Мы переехали в другой город, и отец долгое время не мог нас разыскать. Но три месяца назад мы с Рифом совершенно случайно встретились, но он попросил меня не раскрывать пока истинный характер наших взаимоотношений. Отец и в самом деле, как тут уже замечалось, имел склонность к театральным эффектам. Поэтому он собирался объявить меня своей дочерью на своем дне рождения. Но не успел.