Загадочная Московия. Россия глазами иностранцев - Зоя Ножникова

Рано утром 14-го августа пристав со своим переводчиком и писцом предстали перед господами послами, поблагодарили их за оказанные нами им во время поездки благодеяния и тут же просили прощения в том, если они служили нам не так, как следует. Приставу подарен был большой бокал, толмачу и другим даны были деньги. Когда эстафета вернулась опять из города, мы приготовились к въезду в следующем порядке:

1. Спереди ехали стрельцы, которые нас сопровождали.

2. Трое из наших людей: Яков Шеве (фурьер), Михаил Кордес, Иоганн Алльгейер, все в ряд.

3. Далее следовали три ведшиеся за уздцы лошади, вороная и две серые в яблоках, одна за другою.

4. Трубач.

5. Маршал. Затем следовали:

6. Гоф-юнкеры и прислужники при столе, по трое в ряд, в трех шеренгах.

7. Далее секретарь, лейб-медик и гофмейстер.

8. Господа послы, перед каждым из которых шли четыре телохранителя-стрелка с карабинами.

9. Пристав ехал по правую руку от послов, несколько в стороне.

10. Следовали пажи, всего шестеро, в двух шеренгах.

11. Карета, запряженная четырьмя серыми в яблоках лошадьми.

12. Каретник, с другими восемью лицами, в трех шеренгах.

13. Некоторые из княжеских подарков, которые предполагалось преподнести великому князю, неслись на пяти подставках, вроде носилок, покрытых коврами.

14. Коляска, в которой ехал больной Симон Фризе.

15. Далее следовали сорок простых повозок с нашим скарбом.

16. В самом конце ехали три мальчика.

Когда мы в таком порядке медленно подвигались вперед и находились едва в полумиле от города, прибыли десять конных эстафет, ехавших во весь карьер. Один за другим подъезжали они к нам, указывали приставам, где теперь находятся русские, долженствующие нас принять, и приносили приказания ехать то быстрее, то опять медленнее, вновь быстрее, чтобы одна партия не прибыла раньше другой на определенное место и не была принуждена поджидать. Тем временем к нам навстречу шли разные отряды разодетых русских, мчались мимо нас и опять возвращались обратно. Здесь находились и некоторые из людей, состоявших при шведских господах послах: их, однако, не подпустили подать нам руки, и им пришлось кричать нам издали. Когда мы подошли на одну четверть мили к городу, то застали стоявших сначала в очень хорошем строю четыре тысячи русских, в дорогих одеждах и на лошадях. Нам пришлось ехать сквозь их строй.

Когда мы подвинулись вперед на выстрел из пистолета, подъехали два пристава в одеждах из золотой парчи и высоких собольих шапках, на прекрасно убранных белых лошадях. Вместо поводьев у лошадей были очень большие серебряные цепи со звеньями шириною более чем в два дюйма, но толщиною не шире тупой стороны ножа, притом столь великими, что почти можно было просунуть руку; эти цепи при Движении лошадей производили сильный шум и странный звон. За ними следовал великокняжеский шталмейстер с двадцатью белыми лошадьми, ведшимися за уздцы, и еще большое количество народа, верхами и пешком. Когда они подошли к послам, пристава и послы сошли с лошадей, старший пристав обнажил свою голову и начал так:

— Великий государь царь и великий князь Михаил Феодорович, всея России самодержец, Владимирский, Московский, Новгородский, царь Казанский, царь Астраханский, царь Сибирский, государь Псковский, великий князь Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных, государь и великий князь Новагорода низовыя земли, Рязанский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондинский и всея северныя страны повелитель, государь Иверския страны, Карталинских и Грузинских царей и Кабардинския земли, Черкасских и Горских князей и иных многих государств государь и обладатель и проч. велит вас, герцога шлезвигскаго, голштинскаго, стормарнскаго и дитмарсенскаго, графа ольденбургского и дельменгорстскаго, великих послов, чрез нас, принять, жалует вас и ваших гофънкеров для въезда своими лошадьми, а нас обоих назначает приставами, чтобы вам, пока вы будете находиться в Москве, служить и доставлять все необходимое.

Когда посол Филипп Крузиус ответил на это, то послам для въезда были подведены две большие белые лошади, покрытые вышитыми немецкими седлами и украшенные разными уборами.

Как только господа послы сели, прежний пристав с казаками, ведший нас от границы до Москвы, должен был отъехать от нас. Новые приставы были — Андрей Васильевич Усов и Богдан Федорович. Для знатнейших из людей при посольстве были поданы еще десять белых лошадей в русских седлах, покрытых золотой парчою. И так послы поехали между обоих приставов. Вообще же русские, если три и более человек идут или едут рядом, считают высшим местом то, на котором правая рука наружу и свободна, то есть если никого нет правее. За лошадьми шли русские слуги и несли попоны, сделанные из барсовых шкур, парчи и красного сукна. Рядом с послами ехали верхом другие московиты густою толпою вплоть до города и посольского дома. Нас поместили внутри Белой стены, в пределах так называемого Царь-города, то есть императорского города. При въезде мы видели на всех улицах и на домах бесчисленное множество народу, стоявшего, чтобы смотреть на наш въезд. Однако улицы были весьма опустошены сильным пожаром, бывшим перед самым нашим приездом и испепелившим более пяти тысяч домов. Люди должны были там и сям жить в палатках, да и мы не были помещены в посольском дворе, который также сгорел, а в двух деревянных обывательских домах».

Три года спустя, в 1636 году, Олеарий снова был в Москве и снова описал въезд посольства во всех подробностях:

«16 марта мы со 129 свежими лошадьми выступили на санях и в тот же вечер проехали четыре мили до Бронниц, где нас вновь снабдили свежими лошадьми, с помощью которых на следующий день мы отправились дальше. Со временем мы доехали до убогой деревни Выдропуск, где с трудом поместились, так как тут было не более трех дворов, а комнаты в них — вроде свиных хлевов. Хотя в течение всей поездки курные избы, повсеместно встречавшиеся в деревнях в России, были немногим лучше, но все-таки в них было больше удобств для остановок. Когда мы были около города Твери, снег успел уже стаять в некоторых местах, где имеются холмы, и мы на санях с трудом передвигались по сухому пути. Иногда нам приходилось переправляться через несколько рек, которые не были вполне покрыты льдом, но в то же время не были и свободны ото льда. Это было весьма неудобно и доставило нам много хлопот. Нам пришлось забивать крепкие сваи впереди льда, чтобы река не снесла лед вниз, пока мы по нему переправлялись.

Наконец мы доехали до деревни Черкизово, откуда было совсем близко до города Москвы. Здесь мы, подобно другим послам, идущим этим путем, должны были обождать, пока о нашем прибытии возвестили великому князю и сделали распоряжение о приеме. Тем временем мы надели ливрейные платья и приготовились к въезду. Когда пристав узнал, что на следующий день к полудню ему велено ввести нас в город, мы двинулись в следующем порядке:

1. Спереди ехали двадцать четыре стрельца. Это были казаки, которые, вместе с приставом, провожали нас от границы.

2. За ними ехал наш маршал.

3. Затем следовали чиновники и гоф-юнкера, по три в ряд. Более знатные шли впереди.

4. Три трубача с серебряными трубами.

5. Оба господина посла, каждый в особых санях.

Впереди послов шли шестеро лейб-стрелков со своими ружьями. Рядом с послами шли шесть драбантов с протазанами.

За санями шли мальчики, или пажи, а за ними следовали остальные люди верхами. Багаж везли позади в добром порядке. Пристав ехал верхом, рядом с послами, по правую руку. Когда мы были приблизительно в полумиле от города, мы встретили несколько отрядов русских и татарских всадников. Все они были в драгоценных одеждах, как и бывшие с ними несколько немцев. Они проехали кругом нашего отряда и опять направились к городу. Вслед за ними пришли другие отряды русских, разделились и поехали с обеих сторон рядом с нами.

Приблизительно в двух мушкетных выстрелах от города к нам навстречу выехали два пристава со многими всадниками. Когда приставы были еще в двадцати шагах от нас, они велели сказать, чтобы господа послы вышли из своих саней и подошли к ним. Сами же приставы сошли с коней и обнажили головы не раньше, как когда это предварительно сделано было послами. Подобного образа действий, насколько возможно тщательно, должны придерживаться — ради государя своего — знатнейшие сановники великого князя, в особенности приставы его, за нарушение этого обычая им грозят немилость или кнут.

После обычных речей послам подвели для въезда двух прекрасных белых высоких лошадей, богато украшенных. Знатнейшим из свиты доставлены были еще двенадцать лошадей. Нас повели в средний город, в так называемый Китай-город, причем по обе стороны стояли несколько тысяч стрельцов, расставленных в два ряда по всем улицам, начиная от крайних наружных ворот и до посольского дома. Нас поместили невдалеке от Кремля в высоком каменном доме, ранее принадлежавшем архиепископу Суздальскому, который немного лет тому назад впал в немилость и был сослан в Сибирь. В обычном посольском дворе в это время находился персидский посол, прибывший незадолго до нас».