Исламское государство. Армия террора - Майкл Вайс

УСЫПЛЕНИЕ «ПРОБУЖДЕНИЯ»

Реакция аль-Малики на угрозы, с которыми Ирак мог столкнуться после ухода американцев, объяснялась его собственными политическими и конфессиональными симпатиями. Заключенные, единственная вина которых была в том, что они вели войну с вооруженными силами США, не считались преступниками, и их дальнейшее пребывание в тюрьме было юридически необоснованным. Однако на участников движения «Пробуждение», прежде боровшихся с иракскими службами безопасности или с шиитскими военизированными формированиями, многообещающие перспективы реабилитации не распространялись.

Отложенные в долгий ящик уголовные дела против «Сынов Ирака» не закрывали даже после того, как подозреваемых назначали на должности в узаконенных государством военизированных формированиях. Даже с учетом того, что ждать от американцев защиты уже не приходилось, эти «сыны» вместо реабилитации подвергались преследованиям и издевательскому отношению со стороны правительства, которому служили10. Многие из них были арестованы по ложным обвинения в «терроризме». «Сунниты постоянно поднимают вопрос об освобождении тюремных узников, осужденных незаконно или во внесудебном порядке, — рассказывал нам бывший ответственный чиновник иракского правительства. — Сейчас основным их требованием является прекращение всех этих дел, связанных с террором».

Особенно мрачная ситуация сложилась в провинции Дияла, где в прошедшие годы проводились дорогостоящие операции по установлению мира и порядка и которая после спада «большой волны» все-таки снова впала в состояние хаоса11. В августе 2008 г. премьер-министр направил группу иракского спецназа — одной из нескольких эффективно противостоящих терроризму структур в системе иракских сил безопасности — в офис губернатора провинции с приказом арестовать члена местного муниципального совета и одновременно президента университета Диялы, этнического суннита. В результате этой операции был убит пресс-секретарь губернатора.

К лету 2009 г. 3-я мотострелковая бригада 2-й пехотной дивизии США вернулась в Диялу, где провела год, став свидетелем крушения суннитской политической власти. Дело было не только в том, что за суннитами охотилась АКИ, поскольку они отказывались иметь с ней дело. Любой, связанный с движением «Пробуждение», мог быть арестован на основании сомнительных, а то и вымышленных «свидетельских показаний». Такое «правосудие» не распространялось на шиитских заключенных, многие из которых были освобождены и вернулись к прежней жизни без всяких вопросов — по крайней мере так утверждал губернатор Диялы, который в 2012 г. покинул Ирак из-за кампании запугивания, которую организовали против него чиновники, назначенные аль-Малики для расследования обстоятельств убийства его пресс-секретаря12. Больше того, военнослужащие 3-й мотострелковой бригады выяснили: центральное правительство больше не выплачивало зарплату членам движения «Пробуждение». Спустя месяц или два после прекращения выплат у них были все основания для того, чтобы уволиться или даже вернуться в ряды мятежников, с которыми они ранее порвали.

В провинции Аль-Анбар ситуация была не лучше. Шадид взял интервью у полковника Саада Аббаса Махмуда, начальника полиции Аль-Кармы, города, расположенного на северо-востоке от Фаллуджи13. Махмуд утверждал, что на него было совершено не менее 25 покушений. «Ему принесли Коран, под зеленой обложкой которого вместо страниц была спрятана взрывчатка; затем меньше чем через две недели, — рассказывал Шадид, — в приготовленное для него блюдо из курятины, баранины, сала и риса положили отраву, которая на десять дней отправила его в больницу. Когда он вышел оттуда, возле его дома в Фал-лудже взорвались две бомбы». Махмуд возглавлял в Аль-Карме 3000 «сынов Ирака», которым платили жалкие 130 долларов в месяц — по крайней мере должны были платить. Зарплату они не получали уже три месяца.

Первоначально план развития движения «Пробуждение» предусматривал интегрирование добровольцев в официальные службы, входящие в правительственные структуры, к примеру в государственные министерства14. Организация такого перехода была поручена Комитету по национальному примирению, и хотя к 2010 г. почти 30000 членов движения поменяли свой статус, перестав быть добровольными стражами порядка и превратившись в официальных кандидатов на работу в государственных структурах, они по-прежнему должны были добиваться получения государственных должностей, многие из которых были чрезвычайно низкого ранга15. При этом премьер аль-Малики не проявлял ни малейшего интереса к реализации программы, первоначально направленной на то, чтобы заместить в госструктурах американцев16.

В свое время мулла Наджим аль-Джибури утверждал, что к середине 2010 г. не менее 40 % боевиков АКИ составляли дезертиры и перебежчики из «Сынов Ирака»17. Возможно, эта цифра несколько завышена, но она начинает выглядеть более правдоподобно, когда вспоминаешь еще о двух важных событиях, произошедших в том же году и способствовавших углублению раскола между племенами и центральным правительством.

Первым событием стали иракские общенациональные выборы, которые аль-Малики выиграл, но отнюдь не с той легкостью, на которую рассчитывал, а технически не выиграл вовсе. США трезво оценивали его авторитарные склонности, и даже перед самым открытием пунктов для голосования Оди-ерно опасался, что поражение действующего премьера может вызвать государственный переворот или отказ от демократических основ ради того, чтобы сохранить его во власти18. Многие сунниты говорят, что именно так оно и было.

Еще до выборов иракский парламентский Комитет подотчетности и правосудия — пришедший на смену Комиссии по дебаасификации — не допустил до участия в парламентских выборах более 500 кандидатов по причине их связи с партией «Баас». Естественно, большинство из них были суннитами и представителями блока «Аль-Иракия», возглавляемого прежним премьер-министром Айядом Аллави. (Аллави, несмотря на то что был шиитом, считался основным кандидатом от суннитского электората.) Одиерно совершенно небезосновательно разглядел за этой наскоро сколоченной кампанией по делегитимизации руку иранского подразделения «Эль-Кудс»19.

Несмотря на предвыборные махинации, голосование 7 марта 2010 г. прошло без осложнений при явке 60 % и редких, как сообщали, случаях нарушения порядка по всей стране. Единственным человеком, для которого это мероприятие не прошло так гладко, был аль-Малики.

Блок «Аль-Иракия» получил на два места больше, чем «Коалиция в поддержку государства закона», с результатом 91:89. «Аль-Иракия» показала хорошие результаты даже на шиитском юге, собрав 200000 голосов. Число мест в новом парламенте было увеличено с 275 до 325, но даже это не помогло премьеру, поскольку 262 места были заняты депутатами, избранными впервые, и это означало, что почти весь прежний парламент оказался невостребованным. По всем данным, аль-Малики не набирал достаточного количества голосов. Он должен был формировать правительство в союзе с каким-либо из других успешных блоков20. Поражение до крайности обострило его паранойю.

Несмотря на то что наблюдатели ООН признали выборы честными, аль-Малики обвинил их в сговоре с иракским избиркомом, преследовавшим цель свергнуть его. Он утверждал, что это был необаасистский заговор, поддержанный Соединенными Штатами, и настаивал на пересчете голосов. Аль-Малики использовал все средства, бывшие в его распоряжении, — даже пошел на нарушение Конституции Ирака, — чтобы при помощи выборов отдать власть в руки своего правительства.

Тем не менее избирательная комиссия зафиксировала победу «Аль-Иракии». На следующий день президент Ирака Джаляль Талабани вылетел в Тегеран на переговоры между «Коалицией в поддержку государства закона» и «Иракским национальным альянсом»21. «Аль-Иракия» должна была быть остановлена любой ценой, даже если это означало, что соперничающим шиитским партиям придется работать совместно под наблюдением и с благословения их спонсора — Исламской республики Иран. Новое правительство должно было быть сформировано посредством этих переговоров и с помощью сложного маневрирования. В конце концов аль-Малики создал-таки правительство национального единства, включив в него представителей и курдов, и «Аль-Иракии», но сохранив за собой пост премьер-министра22.

Одиерно, однако, не без оснований полагал, что иранское вмешательство в выборы в суверенной стране будет воспринято иракскими суннитами как грубейшая манипуляция23. То же самое беспокоило и Али Хедери, бывшего американского дипломата, прибывшего в Зеленую зону вслед за вводом сил Коалиции в 2003 г. и работавшего помощником Райана Крокера во время «Пробуждения» и «большой волны». Сегодня Хедери считает, что восприятие выборов 2009 г. американцами только еще больше разжигает обиды иракских суннитов, убеждая многих в том, что их намеренно не допустили во власть. Все происходившее после выборов не дает никаких оснований усомниться в этом. Посол Хилл сравнил победу «Аль-Иракии» с возвращением белых в Южную Африку. Вице-президент Джозеф Байден, которому президент Обама поручил курировать иракскую политику, публично заявил: «Аль-Малики ненавидит этих проклятых суннитов», но тем не менее смирился с возвращением представителей этой этнической группы во властные структуры24. «Я знаю одного человека, одного из наиболее миролюбивых, умеренных иракцев, какого только можно представить, — рассказывал нам Хедери. — Раньше он был баасистом самого низкого ранга, одним из инженеров Саддама. Так вот он говорит: „Прежде я никогда не был убежденным суннитом. Конечно, я никогда не любил Иран, мы же воевали с ним. Я люблю свою страну. Но я стал убежденным суннитом, потому что сейчас здесь нет места ни для умеренных, ни для светских людей. Мы потерпели поражение. Я стал таким же фанатичным суннитом, как те, кого я раньше ненавидел“» 25.