Исламское государство. Армия террора - Майкл Вайс

Одиерно, однако, не без оснований полагал, что иранское вмешательство в выборы в суверенной стране будет воспринято иракскими суннитами как грубейшая манипуляция23. То же самое беспокоило и Али Хедери, бывшего американского дипломата, прибывшего в Зеленую зону вслед за вводом сил Коалиции в 2003 г. и работавшего помощником Райана Крокера во время «Пробуждения» и «большой волны». Сегодня Хедери считает, что восприятие выборов 2009 г. американцами только еще больше разжигает обиды иракских суннитов, убеждая многих в том, что их намеренно не допустили во власть. Все происходившее после выборов не дает никаких оснований усомниться в этом. Посол Хилл сравнил победу «Аль-Иракии» с возвращением белых в Южную Африку. Вице-президент Джозеф Байден, которому президент Обама поручил курировать иракскую политику, публично заявил: «Аль-Малики ненавидит этих проклятых суннитов», но тем не менее смирился с возвращением представителей этой этнической группы во властные структуры24. «Я знаю одного человека, одного из наиболее миролюбивых, умеренных иракцев, какого только можно представить, — рассказывал нам Хедери. — Раньше он был баасистом самого низкого ранга, одним из инженеров Саддама. Так вот он говорит: „Прежде я никогда не был убежденным суннитом. Конечно, я никогда не любил Иран, мы же воевали с ним. Я люблю свою страну. Но я стал убежденным суннитом, потому что сейчас здесь нет места ни для умеренных, ни для светских людей. Мы потерпели поражение. Я стал таким же фанатичным суннитом, как те, кого я раньше ненавидел“» 25.

УХОД США ИЗ ИРАКА

После обсуждения «большой волны» в политических кругах США было принято решение о полном выводе войск из Ирака в 2011 г.26 Способствовало ли это воссозданию ИГИ? Можно ли было избежать этого, если бы администрация Обамы действовала более оборотисто и энергично? Она намеревалась продлить срок вывода войск, но вела себя на переговорах слишком вяло и проявила куда меньше заинтересованности в присутствия в Ираке гарнизона США, чем мог ожидать аль-Малики.

Американские и иракские военные почти не обсуждали необходимость продления срока действия соглашения27. Адмирал Майк Маллен, председатель Объединенного комитета начальников штабов в администрации Обамы, настаивал на оставлении контингента минимальной численностью 16000 человек, но команде Белого дома, отвечающей за национальную безопасность, показалось, что это чересчур. «Готов держать пари и ставлю мое вице-президентство на то, что аль-Малики пролонгирует соглашение», — сказал тогда Джон Байден. Однако аль-Малики этого не сделал, потому что численность воинского контингента, временно остающегося в Ираке, которую в конечном счете одобрил Обама, составляла 3500 человек плюс еще 1500 человек, регулярно заменяемых и необходимых для подготовки иранских военнослужащих и проведения контртеррористических операций. Ради этого премьеру просто не стоило сражаться с его расколотым надвое парламентом, который должен был ратифицировать любое двустороннее соглашение28.

Что, однако, не прозвучало открыто во время дебатов о выводе вооруженных сил, так это то, что Соединенные Штаты уходят из Ирака также и в политическом смысле, причем даже раньше и, возможно, с более ощутимыми последствиями для этой страны с ее политической нестабильностью.

Полковник Рик Уэлч как представитель вооруженных сил реализовывал общенациональную программу для племенных лидеров в период «Пробуждения» и помогал в процессе передачи ответственности за дальнейшую поддержку суннитских и шиитских племен Государственному департаменту. При этом он убедился, что дипломатическая служба США не в состоянии удерживать «Сынов Ирака» на нужной американцам стороне конфликта. Как вспоминал Уэлч:

«Шуткой дня там было: „Если вы хотите узнать, чем занимаются в посольстве, приходите к комиссару в четверг и посмотрите, сколько алкоголя у него на полке, а потом сравните это с тем количеством алкоголя, которое было там в субботу“. Все действовали так, как будто Ирак больше не был зоной военного конфликта, в то время как требовались самые проницательные и острые умы, чтобы осознать, что послевыборный период будет сложным, потому что аль-Малики смошенничал и в этом ему помог его Верховный суд… И „Сыны Ирака“, вожди племен будут выражать недовольство тем, что он сделал. Они называли это „чисткой“. А Госдеп говорил: „Нам искренне жаль слышать такое, но ведь Ирак суверенная страна. Мы не можем вмешиваться“.

Я помню этого выдержанного вождя племени, как он смотрел на меня с выражением недоверия на лице. „Вы не можете вмешиваться?“ — переспросил он. — „Да, мы не можем вмешиваться“. — „Я что, по-вашему, не знаю, что президент Обама санкционировал бомбардировки Ливии? А что, разве Ливия не суверенная страна? И я что, по-вашему, не видел, как президент Обама вмешался в ситуацию в Египте и сказал, что Мубарак должен уйти? Или, может быть, я не видел, как президент вмешался в ситуацию в Сирии и сказал, что Асад должен уйти? И разве не вы ввели санкции против Ирана, еще одной суверенной страны? Разве не вы вторглись в нашу страну, и разве не вы все еще находитесь здесь? Так почему вы не можете вмешиваться — мы же видим, как вы вмешиваетесь в дела всех окружающих нас стран, чтобы устранить слишком засидевшихся на своих местах диктаторов. И что мы слышим, так это то, как вы говорите, что не можете вмешаться именно здесь, чтобы остановить развивающуюся диктатуру и установить демократию, которую вы нам принесли“».

В 2011 г., подвергая сомнению радужные прогнозы Обамы относительно того, что Ирак преуспеет на пути к демократии, Салех аль-Мутлак, вице-премьер в правительстве аль-Малики, выступая на CNN, заявил, что его страна, двигаясь по спирали, входит в «диктатуру». «Это шоу одной партии и одного человека. Да, аль-Малики — это самый худший диктатор, какой был в нашей истории», — заметил аль-Мутлак без малейшего намека на иронию, хотя все еще помнили диктатора, свергнутого в 2003 г. Он обвинил Соединенные Штаты в слепоте и глупости, поскольку те думали, будто имеют какие-то рычаги воздействия на Багдад. «Весь правящий состав от президента до премьер-министра подобран Ираном», — сказал аль-Мутлак.

В качестве реакции на критику, исходящую от членов его собственного кабинета, аль-Малики приказал окружить танками дом аль-Мутлака, а также дома Рафи аль-Иссави, занимавшего пост министра финансов, и своего вице-президента Тарика аль-Хашими. Последний 18 декабря вылетел в Иракский Курдистан. Перед этим сотрудники спецслужб аль-Малики остановили его самолет на площадке перед ангаром в Багдадском международном аэропорту, задержав отлет. В конце концов аль-Хашими разрешили вылет, но три его телохранителя были арестованы «по подозрению в подготовке теракта» (впоследствии один из них умер в заключении)29. На следующий день был выписан ордер на арест самого аль-Хашими. В качестве невозвращенца он остался в Иракском Курдистане, а после уехал в Турцию30. В 2012-м он был заочно приговорен к смертной казни через повешение судом, абсолютно явно действовавшим по личному указанию аль-Малики.

Эти и другие жесткие меры, направленные против суннитских политиков, вызвали протестные действия в духе «арабской весны» во всех областях, населенных суннитами, а контрмеры, предпринятые аль-Малики, только усилили выступления.

Спустя три дня после проведения местных выборов, 23 апреля 2013 г., силы безопасности Ирака подавили протестное выступление в Хавидже возле Киркука. Они заявили, что ищут в лагере протестующих убийцу иракского солдата, и хотя существует несколько версий того, что произошло потом, относительно последствий этой операции никаких разногласий нет: 20 суннитов были убиты и более 100 ранены31.

Жестокость, проявленная в Хавидже, привела к подъему активности суннитов по всему Ираку. Нападениям подверглись полицейские участки и армейские контрольно-пропускные пункты. Спикер иракского парламента, Усама аль-Нуджаифи, призвал аль-Малики уйти в отставку, взяв на себя ответственность за эту бойню. Столкновения ширились, охватив Мосул и Багдад, где были взорваны суннитские мечети и где ответственных сотрудников иракской службы безопасности вытаскивали из машин и убивали. Затем очередь дошла и до шиитских городов, в которых начали совершаться террористические акты в стиле АКИ. Сунниты стали призывать к национальной вооруженной революции, агитируя за «Армию Накшбанди» ад-Дури и ополчение «Ас-Сахва».

РАЗРУШЕНИЕ СТЕН

Стабилизации ситуации в Ираке не способствовало и то, что в 2012–2013 гг. АКИ провела кампанию «Разрушение стен», в ходе которой было совершено восемь дерзких нападений на иракские тюрьмы для освобождения бывших боевиков организации.