Описание Отечественной войны в 1812 году - Александр Михайловский-Данилевский

Перестали полагать себя принадлежащими армии, сила коей состоит в стройном соединении и согласии всех частей: каждый почитал себя за странника, застигнутого в пути бедствием и долженствующего искать собственного спасения всеми возможными средствами.

Безмолвный свидетель гибели войск, чувствуя свое бессилие отвратить ее, потому что человеку нельзя спорить с Богом, Наполеон убедился в невозможности исполнить принятое им после Березинской переправы намерение остановиться между Сморгонами и Молодечно, где он хотел привести армию в какой-нибудь порядок. Армия переставала существовать, разрушалась с такой неимоверной быстротой, что, не видя средств спасти ее и будучи при ней зрителем, не действователем, Наполеон занялся предположениями совсем другого рода: мыслью об отъезде из России. Вопрос: выгоднее ли ему отправиться в Париж для собрания новых сил или оставаться при издыхавших войсках, был, как будто мимоходом, невзначай, предложен им в разговоре, но для доверенных лиц послужил достаточным указанием тайных намерений его. Надлежало устранить одно затруднение: как показаться в Париже, когда все бюллетени не преставали пять месяцев трубить о победах Наполеона в России? Бюллетени были за нумерами. 19-й возвестил о занятии Москвы; последующие три содержали в себе исчисление найденных там запасов, снарядов и описание пожара. 23-й и 24-й истощались в похвалах Русскому климату. В 25-м Наполеон говорил, что он выступил из Москвы, но оставил гарнизон в Кремле и идет на зимние квартиры, но куда – еще неизвестно, однако во всяком случае в намерении стать ближе к Петербургу. 25-й бюллетень заключался следующими словами: «Погода прекрасная, как во Франции в Октябре, даже немного теплее, но в начале Ноября будет холодно. Все заставляет помышлять о зимних квартирах, особенно нужных для конницы; пехота поправилась в Москве и находится в отличном состоянии». В 26-м бюллетене, из Боровска, представлен обзор военных действий, разумеется, самым превратным образом; в окончании сказано: «12/24 Октября Император надеется выступить к Двине и занять там позицию, приближающую его к Петербургу и Вильне. Русские не могут надивиться погоде: видим солнце и ясные дни Фонтенеблоских прогулок. Мы находимся в чрезвычайно изобильном краю; его можно сравнить с самыми плодоносными странами Франции и Немецкой земли». В 27-м бюллетене, из Вереи, изображено сражение при Малоярославце и между прочим сказано: «Русская армия рассеяна; главная сила ее состоит из вновь пришедших с Дона полков». Потом две недели не издавалось бюллетеней, и 28-й был прислан из Смоленска, с объявлением, что началась зима, пало 3000 обозных лошадей и брошено до 100 зарядных ящиков. О дальнейшем отступлении армии не сказано было в нем ни слова, из чего в подвластных Наполеону и союзных с ним Государствах заключали о намерении его стать на зиму между Днепром и Двиной.

В редком доме во Франции, Германии, Италии и других землях не было разложенной на столе карты России. С живейшим любопытством тысячи следили за исполинским нашествием Наполеона, жаждая знать о людях, близких сердцу их, увлеченных завоевателем в дальний Север, куда обращались взоры всех и потому еще, что от успеха или неудачи в нашествии на Россию зависело будущее политическое и нравственное состояние нашего полушария. Истина происшествий была от всех сокрыта; знали ее только в Англии, посредством писем, получавшихся там из Петербурга, но сношения Англии с твердой землей, за исключением Испании и Португалии, были строжайше запрещены Наполеоном. Знали ее отчасти в Вене и Берлине, где, однако, не вполне верили нашим успехам, и, из страха к Наполеону, приходившие известия сохранялись Кабинетами как Государственная тайна. Оглашалось одно то, что хотел Наполеон делать известным, и потому до Ноября месяца верили победам, провозглашаемым бюллетенями. Торжество Русских, уничтожение Наполеоновых сил было еще тайной непроницаемой, но не могло долго оставаться сокровенным. Театр войны все ближе и ближе подходил к нашим западным границам, отчего иностранным Дворам облегчалась возможность получать настоящие сведения о происходившем. Тогда решился Наполеон выдать 29-й и последний бюллетень, в котором, не переставая утверждать, что он везде был победителем, изобразил он в резких чертах свои бедствия, выставляя причиной их исключительно суровость зимы. «Лошади, – говорил он, – погибали каждую ночь не сотнями, но тысячами; в несколько дней пало их до 30 000; кавалерия очутилась пешком, артиллерия и обозы без лошадей; надобно было бросать и истреблять большую часть пушек, снарядов и запасов; армии, столь прекрасной 25 Октября / 6 Ноября, нельзя было узнать 2/14 Ноября. Не имея конницы, нельзя нам было и за версту посылать разъездов; без артиллерии не имели мы возможности принять сражения и принуждены были отступать, уклоняясь от битвы, ибо по недостатку снарядов не могли мы желать боя. Притом надлежало занимать довольно большое пространство, без чего Русские могли обойти нас, и мы должны были идти в совокупности, не имея кавалерии, для составления связи между колоннами и разведываний о неприятеле. Такие неудобства и чрезвычайный, внезапно наступавший мороз сделали положение наше тягостным. Люди, не одаренные от природы достаточной силой пренебрегать всеми превратностями судьбы и счастия, лишились бодрости духа и веселости, помышляя только о напастях. Напротив, другие, имевшие более мужества, не изменились и находили новый род славы в преодолении предстоявших им трудностей. Видя по дороге следы злополучия нашей армии, неприятель старался воспользоваться нашим положением. Все наши колонны были окружены казаками; подобно Аравитянам в пустынях, они отхватывали обозы». Тут следует длинное, но самое ложное описание сражений под Красным и на Березине; в заключение сказано, что первая потребность для армии есть отдых и здоровье самого Наполеона не находилось никогда в лучшем состоянии. Последнее обстоятельство было весьма естественно. Наполеон не делил трудов с армией, ехал в карете, закутанный в шубу, каждую ночь спал на кровати, и, когда войска его пожирали человеческое мясо, он, по обыкновению, сытно обедал и пил свое любимое бургонское вино.

29-й, или, справедливее, похоронный, бюллетень Великой Армии должен был приготовить Европу к известию о несметных потерях Наполеона и отъезде его из России, к чему начал он тайно готовиться в Молодечно. Однако же он не отважился отправиться в путь, пока дорога в Вильну не была обеспечена прибытием войск, высланных по его приказанию к нему навстречу. Проведя сутки в Молодечно, похал он в Сморгоны, 23 Ноября, когда на пути из Раваниц в Радошкевичи Князь Кутузов прибыл для ночлега в Белоручей, откуда приказал разослать по губерниям следующее известие, любопытное и потому, что оно было напечатано в самый день издания Наполеоном 29-го бюллетеня: «Успехи Российской армии в преследовании неприятеля час от часа становятся разительнее и быстрее. Каждый шаг ее вперед есть победа, гибельная для врагов нашего Отечества, для врагов Европы. Теперь Россия представляет вселенной зрелище величественное, и смело можно сказать, что все племена, не выключая и тех несчастных рабов самовластия, которые вооружены против нее робостью и бессилием, ожидают побед ее, в надежде приобресть от них мир и благоденствие. С одной стороны, мы видим мужественную армию: полки ее не расстроены; воинов ее оживляет возвышенное чувство мщения за родину, за расхищение отеческих городов и сел, мщение за человечество; их оживляет слава. Они не знают изнурения, не терпят нужды, а если иногда и ощущают некоторый недостаток, почти неизбежный при стремительном преследовании врага, то сносят оный бодро, ибо имеют в виду победу. С другой – являются развалины страшного ополчения, в котором многочисленные нации иноплеменников соединены были воедино, дабы уничтожить могущественный народ в недре его отчизны. Их ободрял успех, но этот успех был обман. Один сильный удар привел в расстройство сильную громаду; бегут, преследуемые ужасом; им сопутствует голод; не имея пищи, принуждены в бешенстве отчаяния пожирать мертвых лошадей, принуждены, чему едва поверят современники, как дикие съедать своих изнуренных братий. Те дороги, по которым мечтали они возвратиться с добычей и торжеством, усеяны мертвыми их трупами. Раненые и больные брошены на пути в жертву голоду и холоду. Все сии несчастные, осужденные погибнуть вдали от своего отечества, на разных языках проклинают властолюбие, причиняющее их погибель. А те, которые остались еще под знаменами расстроенных полков, следуют за ними без мужества и надежды, слабы, потеряли доверенность к фортуне своего военачальника. Пушки их достаются в добычу сотнями; они сами сдаются целыми отрядами; бросают оружие при первом выстреле или сражаются из одного отчаяния. Таково положение двух армий, которыми теперь решится судьба толиких народов».