Слово о сыне - Анна Гагарина

Я оценила ее такт, ее умение ласковым словом напряженность снять. Алексей Иванович согласно покивал: «Так, так».

За праздничным столом собрались родные, друзья. Было весело, просто да легко.

Долго задерживаться они в Гжатске не могли. Валя торопилась на занятия в медицинское училище, Юра — к новому месту службы. До Москвы они поехали вместе, там должны были расстаться. Ненадолго. Вале до окончания училища оставалось каких-то полгода, а там она приедет в Заполярье, чтобы жить вместе с мужем.

Мне, расставаясь, Юра сказал:

— Мама, мы с Валей решили отпуск делить пополам, проводить и в Гжатске, и в Оренбурге. Поровну.

Так всегда и бывало.

Пока же мы получали письма из Заполярья. Юра прибыл к месту назначения под самый новый, 1958 год. Стояла полярная ночь. Предвидя мои беспокойства, он сообщил: «Мы, новички, пока не летаем. Ждем солнце. Овладеваем теорией».

Приехали они втроем, с Юрой были еще Валентин Злобин и Юра Дергунов. Юра погиб через год. Сын очень горевал о нем. А пока они вместе работали.

О службе Юра сообщал скупо, но я уже к этому стала привыкать. Однако поделился, что служит в лучшей части Заполярья, с богатыми боевыми традициями. А чтобы компенсировать сдержанность сообщений, подробно рассказывал о жизни. Писал, что, едва появилось солнце и настал полярный день, они стали ходить на рыбалку, ловить форель. По воскресеньям, захватив с собой баян, отправлялись в сопки. Много читал. Больше всего чувствовалось — ожидал приезда Вали. Окончив медицинское училище и получив специальность фельдшера-лаборанта, она прибыла в Заполярье в конце лета. Жить молодой семье вначале было негде, но безвыходных положений не существует. Молодые не унывали. Им предоставила свою комнату уезжавшая в отпуск учительница, потом нашлась комната в гарнизонном доме. Первое их семейное жилье. Они дружно обустраивали его, ремонтировали, готовили к зиме: напилили дров, заклеили окна. Юра сообщал, что они сблизились с семьей Бориса Федоровича Вдовина, заместителя командира эскадрильи. Жена его Мария Савельевна помогла Вале войти в жизнь военного гарнизона.

Жили они очень дружно. Вечерами Юра читал, Валя занималась хозяйственными делами. Общественную работу он не забросил: был редактором боевого листка, участвовал в самодеятельности (пел в хоре), занимался в вечернем университете марксизма-ленинизма. Товарищи приняли его кандидатом в члены партии.

Юра и Валя жили в ожидании важнейшего события. Юра, конечно, волновался, как его молодая жена перенесет роды. А пока — «Валя чувствует себя хорошо».

...В середине апреля отвез он Валю в роддом, а 17 апреля родилась у них девочка. Назвали ее Леночкой.

Впервые не смогла я принять из роддома внучку. Ждали мы приезда наших молодых с нетерпением. Письма от Юры приходили редко, даже не письма — записочки. Я его понимала: когда в доме появляется малыш, он поглощает все свободное время родителей. Приходят нелегкие заботы. Но какие же они приятные!

Молодые родители приехали летом. Накануне приезда Юра и Валя озабоченно сообщили, что девочка заболела фурункулезом. Взрослые темноту да стужу Заполярья выдерживали, а малышке трудно было справиться. Но я надеялась на солнышко, парное молоко нашей Зорьки, врожденные силы, которые родители передали девочке.

Зоя уже несколько лет как работала в детской больнице медсестрой. Хирург отделения Михаил Васильевич Фомин по Зоиной просьбе осмотрел девочку, определил, что нужно вскрыть гнойник. Операцию она легко перенесла, и дело сразу же пошло на поправку. К оренбургским дедушке и бабушке девочка уже ехала здоровенькая.

В тот приезд много у нас разговоров было о спутниках, о полетах космических ракет к Луне. Мы считали эти беседы естественными. Жгучий интерес к космической теме испытывали все советские люди, вечерами, случалось, высыпали из домов, следили за звездочкой спутника, бегущей по небосводу. Мы не замечали, чтобы Юра проявлял какой-то особый интерес к космосу. Обсуждал как все.

А он, вернувшись из отпуска в часть, подал рапорт о зачислении его в группу кандидатов в космонавты.

Накануне

Часто меня сейчас спрашивают, говорил ли нам Юра о подготовке к космическому полету. Нет, не говорил. Знали ли мы? Нет, не знали. Догадывались? Так ведь даже представить тогда было невозможно, что в космос полетит человек.

Перед самым 1960 годом Юра предупредил, что едет в командировку в Москву, возможно, ему удастся вырваться к нам на короткую побывку. Удалось. Он приехал в форме старшего лейтенанта, объяснил, что проходит медицинскую комиссию.

— Вот и хорошо,— сказал Алексей Иванович,— может, что неладно найдут, переведут с Севера, Леночка болеть не будет.

Юра засмеялся, как будто что-то уж очень остроумное услышал:

— Наоборот, папа. Если ничего неладного не обнаружат, тогда, может, переведут.

Все мои дети были в сборе: приехал Юра, возвратился из армии Борис. Но сердце рвалось к Вале, Леночке. Юра тоже переживал, как они без него справляются.

— Будем ждать перемен,— говорил Юра.

Уехал от нас. Возвратился в часть, а месяца через два — новое письмо: «Может, удастся побывать». Значит, опять вызывали в Москву. На этот раз приехал всего на несколько часов. Но нам, родителям, и такое свидание дорого. Юра рассказал, что снова проходил медицинскую комиссию, очень строгую, подробную, многодневную.

— Что ж они в тебе ищут? — спросил Алексей Иванович.

Юра уехал в ожидании каких-то решений. К дню своего рождения спешил он к своей семье, к жене, дочурке. Следом в полк пришел вызов. 11 марта Юра с Валей, Леночкой вылетают в Москву.

Теперь он жил в городе летчиков и парашютистов. Я приехала посмотреть, предложила внученьку взять к себе, пока очередь в ясли подойдет. Вот и снова малыш в доме. Как же приятно, покойно, когда беспокойная малышка топает по комнатам! Юра с Валей приезжали каждую неделю

О работе его было нам известно только одно: занят он от зари до зари, упорно учится, занимается спортом, проходит какие-то испытания. У военного летчика работа требует соблюдения тайны, так что мы не мучили сына вопросами.

Сейчас припоминаю: среди множества тем поднималась и о полете в космос живых существ. Слетали и возвратились на Землю в космическом аппарате собаки.

Однажды Зоя заметила:

— Так, пожалуй, и человек полетит.

— Полетит! — громко сказал Юра.

Алексей Иванович вступил в разговор:

— Ты, что ль, собрался?

Нет! Не было в этом вопросе никакого желания разузнать о Юриных планах. Алексей Иванович, как всегда, в разговоре постарался осадить, на его взгляд, нескромного человека. Хвастовство он не любил, никому его не прощал. В ответе сына ему послышалась, верно, нескромность, вот он и вмешался. Юра ему ответил: