Разведка боем - Андрей Воронин

Договорились о сроке отсутствия напарников.

Не больше четырех дней – на пятый они обязаны вернуться. В противном случае команда будет считать, что они засветились и снимется с места.

– Если получится что-нибудь из него вытянуть, будет очень неплохо, – заметил Воскобойников.

– Вытянем, – пообещал Тарасов.

Трудно было не вспомнить о деле, за которое его судили, о том давнем допросе двух чеченок.

Никто точно не знал, какова была степень его личной вины, сам он никогда не заговаривал на эту тему.

Членов команды изгоев можно было делить по разным признакам, в том числе и по потребности исповедаться. У одних эта потребность была огромна – Витек, например, рассказывал свою историю каждому. Другим важно было исповедаться кому-то одному, к кому они испытывали расположение.

Ильяс подробно поведал о всех своих ощущениях покойному Барскову – как он выжидал удобного момента в отряде Ризвана, в каких красках он видел мир в минуту убийства, в первые мгновения бегства от погони.

Этот короткий срок вместил в себя почти столько же, сколько вместила вся предыдущая жизнь молодого ингуша. Сосредоточившись на главном, он удивительно ярко увидел и все остальное. До сих пор мог в подробностях описать гладкие и щербатые камни на склоне, опавший багровый лист, который приклеился к одному из камней.

Были и те, кто не спешил делиться своими ощущениями, как Тарасов. Правда, историю замкомполка растиражировало телевидение. А вот о недавнем прошлом Николаича, прозванного Ди Каприо, вообще никто понятия не имел. Угрожает ли ему чья-то месть? Или человек просто не хочет жить среди людей, которые от него шарахаются, – ведь в самом деле нужны крепкие нервы, чтобы прямо смотреть в это жуткое лицо, обтянутое неприятно розовой, будто искусственной кожей…

Автоматы в Москву, конечно, не взяли – только два «ТТ». И почти все наличные деньги.

– Деду обещали, – вспомнил Воскобойников.

– Подождет. Привезем ему из Москвы гостинцев, – отмахнулся Тарасов.

– Там, блин, каждый шаг денег стоит, – объяснил Бубен. – Ни дохнуть ни перднуть бесплатно не получится.

– Ладно-ладно. Мы здесь все, слава Богу, Москву видели, – поморщился Самойленко. – Не строй из себя великого страдальца.

Прощание не было ни долгим, ни торжественным. Двое просто шагнули через порог в темноту.

– Посматривайте тут друг за другом, – бросил на прощанье Бубнов. – Вдруг у кого-то появится зуд отлучиться в город.

– Ну и что? – не понял Ильяс.

– Спонсору весточку послать.

– Так тоже нельзя зацикливаться, – возмутился Воскобойников. – С таким же успехом мы и тебя можем заподозрить. Подозрительная активность в желании ехать. Вдруг ты там первым делом позвонишь Кормильцу, предупредишь, чтобы к приему подготовился?

Бубнов на секунду застыл с выпученными глазами. Удивился такому ходу мысли, а еще больше отсутствию в своей голове конкретного опровержения.

– Ну-у… Мыслишь ты правильно. Нет никого на особом счету, за всеми нужен глаз да глаз.

За мной тоже есть кому проследить, у Тараса глаз алмаз.

– Хорош болтать, – мрачно бросил замкомполка, и две черные фигуры канули в сырой ночи.

– У меня мало времени, так что не перебивайте. Вам лучше уехать на неделю из Москвы и окрестностей. Оставаясь, вы подвергаете свою жизнь серьезной опасности. В город уже прибыли двое, чтобы разыскать вас и убить.

– Кто вы такой?

Впрочем, Кормильцев тут же понял, что собеседник сразу представился бы, если б посчитал нужным. Поэтому задал вдогонку следующий вопрос, не дожидаясь ответа на первый.

– Я бегать не собираюсь. Откуда эти люди?

С Кавказа?

– Сказано вам: уезжайте. Постарайтесь не наткнуться по дороге на ваших подшефных. Если они позвонят, соглашайтесь на встречу, но не ходите ни в коем случае. Дело слишком серьезное.

Пока не ждите от меня объяснений, просто выполняйте В трубке прозвучали отбойные гудки. Кормильцев собирался выйти из кабинета, но теперь опустился обратно в кресло. Взял чистый листок и стал рисовать на нем замысловатые линии. Пытался сосредоточиться.

Жену с детьми надо в любом случае куда-нибудь отправить. Даже если этот звонок провокация, это уже недобрый знак. Кто-то хочет выбить его из равновесия. Единственное, что он обязан сделать, – убрать подальше семью. Хоть и не верит ни единому слову.

"Человек этот знает про команду, знает про твои регулярные взносы. Значит, он из ФСБ или имеет каким-то боком отношение к этой конторе.

Почему не стал пугать чеченцами – это прозвучало бы более правдоподобно? Боевики разузнали о тебе и хотят приставить нож к горлу, выведать все о команде. В это еще можно было бы поверить.

Он предупреждал не встречаться с «подшефными». Неужели люди из команды вознамерились с тобой покончить? Легче поверить, что жена задумала тебя отравить, хотя это тоже из области ненаучной фантастики".

Бросив чертить каракули, Кормильцев вышел из кабинета. Спустившись на первый этаж, засомневался – запер ли за собой дверь. Поднялся проверить. Дать знать в ФСБ?

Заранее известно, что они скажут. Мы тебе помогли с координатами людей, помогли осуществиться твоей идее. Но она не должна закончиться для нас головной болью. Что ты предлагаешь?

Выделить тебе охрану, взять твою команду под постоянное наблюдение, отслеживать все звонки на твои телефоны – домашний, служебный, мобильный?

Нет, даже если б в ФСБ с радостью ухватились за возможность помочь, он не хочет лезть под колпак. Надо дождаться следующего звонка, он даст новую пищу для размышлений. Маленькую ниточку, чтобы понять чужую игру.

Глава 18

При виде каждого очередного милиционера Тарасов чуть ли не пену пускал.

– Шакалы вонючие, смотри, сколько их здесь развелось на сытных хлебах. В том же Баламаново я их толком и не видел, а здесь каждый второй.

Как мухи над дерьмом кружатся, так и эти кружат там, где денег больше.

– Сравнение красивое, но бабки в этой жизни не дерьмо. Мы с тобой стали дерьмом – это точно.

К отъезду они побрились, переоделись в «выходную» одежду. В запруженных толпой, расцвеченных рекламой переходах метро чувствовали себя не в своей тарелке. Но в метро народ по крайней мере выглядел озабоченным, никто в этой толчее не привлекал особого внимания.

На поверхности все выглядело несколько иначе. Мужчина в дорогом костюме только что вышел из надраенного до блеска «рено», с недовольным видом приложил к уху трубку мобильника.

Шмыгнула мимо стайка хохочущих девиц в новомодном шмотье. Парень с пижонскими бакенбардами, с серьгой в ухе и проколотым подбородком посасывал пиво из банки, в глазах у него застыл полнейший пофигизм. Трудно было не завидовать всем подряд.

Бубен вставил в автомат только что купленную карточку, табло высветило «20 единиц» времени.

– Здравствуйте, девушка. Фирма называется «Логос-М», мне нужен телефон приемной. Нет, адрес я не знаю. Знаю, что у них целая сеть Интернет-кафе… Так, записываю. Спасибочки.

«Не отходя от кассы», набрал новый номер.

– «Логос»? Не подскажете как к вам проехать?.. Сергей Владимирович у себя? Не знаете, когда вернется? Но вообще-то должен?

Еще по дороге они договорились не являться к Кормильцеву на дом, не убивать его на глазах жены и детей. Оставались еще два варианта: офис и дача. Дача есть у каждого уважающего себя москвича. Но вряд ли Кормильцев потянется туда среди рабочей недели, тем более в такую слякотную погоду. Остается офис. По крайней мере в качестве отправной точки.

В самом плохоньком офисе теперь на входе постоянно работают камеры. Поэтому надо трижды подумать, откуда войти в здание, чтобы не оставить «визитных карточек».

Судя по табличкам и вывескам у входа, в серой семиэтажке находилось больше десятка офисов.

Но ситуация разрешилась неожиданно просто.

Обойдя здание с тыла, можно было попасть внутрь элементарно – толкнув неказистую дверь.

– Я-то думал, у Кормильца круто, – с некоторым разочарованием протянул Бубнов.

Почти все они считали спонсора чрезвычайно богатым человеком. Если Кормильцев, не мелочась, регулярно отстегивает бабки, значит ворочает в столице целыми глыбами.

– Может, он не любит пыль в глаза пускать? – предположил Тарасов.

– Офис – лицо фирмы, – авторитетно заявил Бубен.

– Никого ты сейчас офисом не убедишь, если за ним ни хрена не стоит. Разве что налоговая присмотрится внимательнее.

– Зачем он влез в дерьмо? Занимался бы своим бизнесом, открывал бы новые точки. Собирать нас вместе, потом закладывать. Умный человек должен понимать, что на этом скорее потеряешь, чем заработаешь, – «Потеряешь» – это еще слабо сказано. Если б даже мы не доперли, пристукнули бы те, кому он нас продал. Чтобы бабки сэкономить и концы спрятать в воду.

– Неужто он такой дурак?