Холодная ярость - Дмитрий Петров

Владимир остался доволен своим ответом. Втайне он желал, чтобы Марина перестала задавать вопросы на эту скользкую тему. Есть вещи, о которых не принято долго и многословно говорить. Например, в недавнюю эпоху, когда практиковалась смертная казнь, ответственные лица всегда избегали публичного обсуждения вопроса о том, кто же именнo исполняет такие приговоры. Кто конкретно расстреливает осужденных преступников? Понятно, что это делает кто-то из сотрудников правоохранительных органов, но говорить об этом как-то нехорошо.

Такой же совершенно секретной темой является и вопрос об осведомителях - о той огромной армии людей, без услуг которых милиция не раскрыла бы и десятой доли преступлений. Осведомители нужны? Да, очень нужны. Они полезны? Конечно. Без них немыслима эффективная розыскная работа. Но говорить об этом громко и подробно - ох, увольте...

Такую же роль выполняли в данном случае и подсадные клиенты проституток.

Как раскроешь притон, если хоть раз не проверишь все в реальности? Если не имел место факт сексуальных услуг, то невозможно сформулировать обвинение... А для этого нужны реальные клиенты - потребители услуг.

- Такими подсадными могут быть сотрудники нашего отдела? - вдруг после недолгого размышления над словами Вербина спросила Марина и пристально, в упор посмотрела на своего начальника.

Но кризис в разговоре уже миновал, и теперь Владимир мог позволить себе немного расслабиться. Он улыбнулся и покачал головой. 4 - Ты хочешь спросить, не бывал ли я сам в роли подсадного? - спросил он. - Или Лукоморов с Виталиком?

Нет, не беспокойся. По закону, как ты сама понимаешь, можем быть и мы. Мы такие же граждане, как и все остальные, и не лишены гражданских прав. Но я никогда не разрешал сотрудникам отдела бывать подсадными. Ни разу. И не разрешу.

- Почему? - Марина так и не сводила с Вербина испытующего взгляда, он даже слегка внутренне поежился - такую увидел в ее глазах глубину душевную проницательность.

- Потому что это не правильно, - без раздумий выдохнул он, допивая свой успевший уже остыть кофе. - Не правильно, - повторил он. - Аморально. Это создало бы нездоровое отношение к работе.

- А никогда не хотелось? - внезапно спросила Марина, и ее губы дрогнули в усмешке. Она задала этот вопрос неожиданно для самой себя, просто сорвалось с языка, и сейчас она сама испугалась...

Взгляд Вербина на мгновение стал жестким. Он поднял его от опустевшей чашки снизу вверх на Марину, словно замахнулся тяжелой саблей.

- Нет, - отрезал он решительно, - никогда.

Майор встал, с шумом отодвинув металлический стул, в руке у него появилась рация.

Он взглянул на часы, которые показывали, что время истекло, и пора начинать следующий этап операции.

В квартиру номер двенадцать они поднимались втроем: Вербин впереди, за ним Марина с Лукоморовым. Виталик и Иннокентий остались в машине караулить уже задержанных водителя и девицу.

Навстречу им спускалась женщина приличного вида, хорошо одетая. Заметив поднимающуюся троицу, она замерла и испуганно прижалась к стене, пропуская их.

Не было сказано ни единого слова, Марина и ее спутники выглядели обыкновенными людьми. Мало ли кем могут быть эти двое мужчин и молодая женщина в строгом костюме? Но нет, случайно встреченная дама, видимо, почувствовала в них что-то особенное: то ли угрозу, то ли сосредоточенность.

"Недаром говорят, что у всех сотрудников милиции какая-то особая аура, - подумала Марина. - А здесь нас сразу трое на одной лестнице - вот до ясенщины и докатилась наша эманация".

На площадке Лукоморов переглянулся с начальником и тотчас достал маленький мобильник. Набрал номер и, подождав, пока ответят, коротко сказал:

- Вы готовы? Мы уже здесь. Засунул мобильник обратно к себе в карман и подмигнул Марине:

- Сейчас откроют. Главное - следи, чтобы девки ничего не выбросили. Мало ли что у них в сумочках или в карманах...

Внутри квартиры было тихо, не доносилось ни звука. Прошла минута, затем другая.

- А они точно здесь? - на всякий случай нервно спросил Вербин. - Точно двенадцатая квартира?

- Да нет, точно, - ухмыльнулся Лукоморов, вытащил из кармана смятую пачку "Явы" и достал сигарету, которую тотчас принялся разминать пальцами. Эти цуцики не соврали. Да можешь сам пойти у них спросить - вон они в машине сидят.

Точно - двенадцатая.

- А почему тихо так? - не унимался майор.

- Может, квартира большая, - пожал плечами Лукоморов. - Мало ли что.

Комнат много, двери закрыты, вот и не слышно отсюда ничего. Бывает...

В этот момент изнутри послышался какой-то шорох, топот босых ног, а в следующее мгновение дверь распахнулась. На пороге стоял абсолютно голый человек - один из тех двоих, с которыми Марина ехала сюда в машине. Она торопливо отвела глаза, хотя успела заметить, как волосат этот человек словно орангутанг.

- Заходите, - бросил он, почесывая рукой ГРУДЬ. - Прямо по коридору они там.

- Ты чего так долго не открывал? - недовольно Рявкнул Лукоморов, входя в прихожую и на всякий случай озираясь по сторонам профессиональным взглядом. - Мы уж заждались тут под дверью топтаться.

- Кончить не мог, - оправдываясь, сказал голый мужчина. - Ты тоже нашел время, когда звонить - у меня только кончалово пошло, а тут ты в трубке объявился. Нет, думаю, пока дело не сделаю, открывать не пойду. Вечно ты, Петя, весь кайф поломаешь.

- Да у тебя сорок минут в запасе было, - миролюбиво ответил Лукоморов, идя по длинному коридору. - Неужто за сорок минут кончить не можешь? Стар ты стал, Сергуня, стар. Не таким я тебя помню.

- Замолчите оба, - угрюмо оборвал разговор Вербин, обернувшись. - Что вы такое несете? Здесь женщина, а вы, старые кобели, распустили языки...

Вошли в комнату. Здесь стояли две сдвинутые вместе кровати со смятым бельем, на котором лежали две девушки и второй подставной - все тоже голые.

Сама квартира, состоявшая из двух комнат, кухни и длинного коридора, производила впечатление старой, давно не ремонтировавшейся. Зеленая краска в коридоре поблекла, штукатурка местами осыпалась, а пол ходил ходуном под ногами. Здесь явно не ощущалось руки хозяина, который бы имел хоть какой-то интерес к этому жилью.

Да оно и не было жильем, квартира снималась с совершенно другой целью.

Отремонтированы были только две комнаты, в которые девушки и приводили своих клиентов. Да и здесь ремонт выглядел чисто поверхностным.

Комнаты украшали развешанные по стенам картинки - безобразно грубые копии хрестоматийных работ русских живописцев XIX века. Над кроватями, где, собственно, и происходил разврат, например, висела копия картины "Мишки в сосновом бору", а в другой комнате, где также был установлен старый диван, имелось нечто напоминающее работу Левитана. Вероятно, картины оставили хозяева, сдававшие квартиру, а содержатель притона "окультурил" обстановку этими "произведениями искусства".

- Одевайтесь, - бросил Вербин, вошедший в комнату первым. - Сумки не трогать, все оставить на столе.

Ошалевшие девицы в полном молчании принялись натягивать на себя белье. Обе они были растрепанные, с размазавшейся косметикой, но приводить свою внешность в порядок у них не было времени.

Оделись и мужчины, не проявляя никакого интереса к происходящему. Видно было, что они исполнили свою роль, и дальнейшее их уже не касалось. Они даже не делали вид, будто хоть чем-то заинтересованы. Один из них, натянув штаны и рубашку, снова развалился на кровати и, взяв с прикроватной тумбочки какой-то порнографический журнальчик, углубился в рассматривание глянцевых картинок.

Второй отошел к окну и со скучающим видом уставился на улицу.

Теперь Марина смогла разглядеть как следует девиц.

Одна была совсем молоденькая. Лет восемнадцати, если не меньше. Невысокого роста, с полненькими округлыми формами и ямочками на залитых румянцем щеках.

Сейчас она была испугана и подавлена неожиданностью, однако шустрый взгляд карих глаз говорил о том, что девушка в обычной обстановке - веселая болтунья и хохотушка.

"Такой все нипочем, - с оттенком зависти подумала Марина. - Что бы ни случилось, эта пампушечка найдет смешную сторону и будет веселиться. Да и молоденькая она еще совсем - жизни не знает".

Вторая девица оказалась постарше. Да, строго говоря, это была уже не вполне девушка - на вид ей было лет тридцать. О неумолимом возрасте и бурном образе жизни говорили впечатляющие мешки под глазами, складки вокруг ярко накрашенного рта, умело замаскированные компактной пудрой, но от этого не ставшие незаметными для заинтересованного взгляда. Сейчас женщина, одевшись, взяла со стола расческу и пыталась привести в порядок растрепанные темно-каштановые волосы.

Одеты проститутки были почти одинаково: обе в узких черных брючках, подчеркивающих их довольно стройные фигуры, и ярких жакетках - одна в розовой, другая в голубой.